Fur Elise. Мистический сборник

– Что это? – Александр подошел поближе и начал читать. В какой-то момент он поймал себя на мысли о том, что не должен видеть буквы – в комнате было слишком темно. Однако он отчетливо видел каждое слово.

«Трагическое событие в Карском море. Как сообщает наш корреспондент в Новониколаевске, смерть штабс-капитана Александра Вяземского произошла вследствие… несчастные родители… безутешная невеста…».

– Что это? – поднял он голову. Он попытался найти взглядом лейтенанта, но его не было. Перед ним на стене висело зеркало, на которое был небрежно наброшен черный платок. Край платка сполз, и в зеркале отражалось…

Он вскрикнул, обернулся, пытаясь защититься от наступающей тьмы. Животный страх сковал все его члены, безмолвный крик застыл в горле.

– Александр…, – услышал он тихий женский шепот…

Тварюшка

История одной девушки

Танюшка проснулась сразу и внезапно, от того, что у нее вдруг на миг остановилось сердце. Она открыла глаза, учащенно дыша и пытаясь понять, что случилось.

В комнате было еще темно. В кухне слышались шорохи – мать уже встала. Спать больше не хотелось.

Кажется, ей что-то снилось. Или…

Она снова закрыла глаза и прислушалась к себе. Так и есть. На нее наползала странная, тягучая истома. Внутри крепла уверенность, что сегодня что-то случится. Именно сегодня. И к этому надо быть готовой.

Она сладко потянулась. Не хотелось никуда идти – хотелось валяться и ждать вечера. В том, что это будет именно вечером, она не сомневалась. Посмотрела на часы – семь. Пора вставать.

Она проскакала в ночнушке в ванную, махнув по дороге матери. Та уже пила чай – ей было к восьми. Танюшке тоже было к восьми, но до училища было рукой подать.

К тому времени, когда она привела себя в порядок, мать уже стояла в коридоре. Момент был самый удобный. Чмокнув ее в щеку, она как можно убедительнее сказала:

– Я поздно сегодня буду. Репетиция.

– Ладно. В подоле с репетиции не принеси.

Подобные неудачные остроты появились у матери в последнее время, и очень сильно нервировали обеих. Танюшка с сомнением подняла брови и посмотрела на мать. Та огорченно вздохнула и вышла.

Танюшка любила этот момент – она оставалась одна дома, и в такую рань гарантированно никто не мог придти. Разве что мать могла что-то забыть и вернуться. На эти полчаса она оставалась полной хозяйкой – и дома, и себя.

Танюшка скинула ночнушку и осталась голышом. Последние пару лет она так и спала – безо всего. Ей нравилось оставаться вот так – наедине со своим телом. Телом, которое теперь знало, что оно хочет.

Она ощутила укол голода. Того голода – не в желудке, а где-то ниже, объемнее. Голод заполнял ее всю, он требовал, чтобы его слушали, действовали по его указаниям. Танюшка включила кофеварку и подошла к зеркалу. Последнее время она пристрастилась к крепкому кофе, хотя еще недавно совершенно не выносила его. Вернее, ее приучили – приучил человек, мысли о котором все чаще занимали ее голову. И не только голову.

Она внимательно посмотрела на свое отражение. Красивая. Очень красивая. Огненно-рыжие волосы оттеняли белоснежную кожу. Она настоящая пара Артуру – пусть даже он почти вдвое ее старше. Она вспомнила, как совсем недавно вот так же стояла перед зеркалом в его квартире, обнаженная – и не одна, а с ним… И тогда ее совсем не мучил голод.

Кофеварка отшипелась. Танюшка соорудила два бутерброда и налила кофе. Жуя, она на ходу примеряла блузки и заодно размышляла, а не махнуть ли сегодня рукой на занятия. Но в училище время проходило быстрее – а ее жгло нетерпение. Скорее бы вечер.

Раздался звонок. Танюшка не спрашивая щелкнула замком – это была Дашка, она всегда заходила к ней перед занятиями. Если умудрялась не проспать. Дашка протиснулась в коридор, вместе с ней вошла волна табака и подъездного запаха.

– Накурилась, – с осуждением сказала Танюшка.

– Я не в затяжку, – шуткой ответила Дашка. Танюшка ушла в комнату – к двери она выскочила в трусиках и накинутой на плечи кофточке. Ей вслед раздалось завистливое цыкание подруги – та была толстоватой и всегда завидовала ее фигурке.

– Проходи? Бутер хочешь? – спросила Танюшка.

– Не. Хочу, – невпопад ответила Дашка.

Танюшка снова выскочила в коридор и отдала второй бутерброд. Крепкий кофе моментально отбивал аппетит, ей уже не хотелось есть.

– Эх, была бы я парнем, я бы тебя…, – с ноткой зависти сказала Даша, провожая ее взглядом.

– Ага, – сказала Танюшка. – Ты ешь пока, я сейчас соберусь. Как там, тепло?

– Лето.

Танюшка кивнула своему отражению в зеркале. Хорошая погода была ей нужна. Не пошел бы весенний дождь только под вечер.

Она подвела глаза, накрасила ресницы. Ресницы были рыжеватыми, ей это не нравилось, как не нравилась и их куцесть. Посмотрела на помаду, потом подумала, что скромность ей больше к лицу. «Пожалуй, сегодня не нужно больше», – решила она. На секунду ей стало жалко томящуюся в коридоре Дашку, но потом она вспомнила, что у той есть бутерброд.

«И никаких джинсов», – решительно сказала она. Короткая юбка была не по сезону, но в тему. Белые носки дополнили ансамбль. Две резинки перехватили волосы, превратив ее в наивную восьмиклассницу.

– Оу, – растерянно сказала Дашка, когда она вышла в коридор. – Ты чего это? Такая секси…

– Фигня. Хочется, – ответила Танюшка, надевая туфли. – Пошли, опоздаем.

* * *

Он проснулся рано и понял – сегодня. Чутье, которое его никогда не подводило, заставило сердце яростно биться в предвкушении того, что случится.

Он уже неделю искал такой встречи. Злобный червь страсти грыз его – он был готов лезть на стенку и орать от сжигающего желания. Он не мог ходить по улицам – по-весеннему обнаженные ноги девочек невероятно возбуждали его. Он силой заставлял себя отворачиваться от очередной школьницы, но его взгляд тут же падал на следующую.

Больше терпеть было невозможно. Это должно было случиться сегодня – или он знал, что произойдет по-другому. Он забьется в ванну и перережет себе вены. Он это видел не раз в своих снах-кошмарах.

И лучше, чтобы девочка была рыженькой. Он всегда мечтал о том, чтобы она была рыжей – как та девочка из детства. Ее звали Света – он всю жизнь мечтал найти ее, чтобы показать, кто последний в том их разговоре.

Теперь он понимал, что тогда она пошла танцевать с ним от скуки. Даже не из жалости к худенькому прыщавому недоноску – именно от скуки. Ее, умницу, но отнюдь не красавицу, парни обходили стороной – боялись показаться глупее. Он не боялся – однако на него она даже не смотрела.

Когда он неловко пригласил ее – она посмотрела на него, как на мебель. Однако неожиданно встала и протянула руку. Конечно, она не замечала, что добрую половину вечера он не сводил с нее глаз, проигрывая в уме, как он это сделает – и никак не решался, ища все новые причины: не та музыка, не то освещение, не то выражение лица.

А потом, во время танца, случилось это. Он не мог совладать с собой – она была слишком близко. Он ощущал ее всем телом – ее грудь терлась о его грудь, под пальцами были какие-то таинственные лямочки, их бедра соприкасались… он как будто плыл по волнам счастья и невероятного блаженства. Он не видел, как она странно смотрела на него и неуклюже старалась отстранить свои бедра от его. И вдруг все кончилось.

– Никонов, ты дебил! – раздался в его ушах ее злобный громкий шепот. Она остановилась – он тоже, с размаху наступив ей на ногу и получив в ответ хлесткий мат. Она с омерзением смотрела на него – и на его бежевые штаны, спереди которых расплывалось липкое пятно. Капелька попала на ее платье – она увидела это, ее глаза вспыхнули лютой ненавистью.

– Чтобы ты… больше… никогда… козел! – звонкая пощечина привлекла внимание окружающих и окончательно отрезвила его. Света быстрым шагом вышла из зала, а он остался стоять – в мокрых штанах, с пылающей щекой и с судорогами затихающего внизу живота оргазма.

– Что, Никон, Светку залапал? – заржал рядом Леха-толстый. – Ну и как она наощупь?

Стараясь сдержать слезы, он бросился к выходу. Наутро он перевелся в другую школу.

* * *

Занятия тянулись медленно. Танюшка как могла развлекала себя – но из головы не шло то, что должно было случиться. Это занимало всю ее.