Галактический рассвет. Книга 1. Точка отсчёта

По прибытии на свои места экипажу провели вводный инструктаж. Каждый получил краткий обзор своей зоны ответственности, а затем им предоставили немного времени, чтобы освоиться.

Кейл Нортен остался один на мостике корабля. Он смотрел на центральный экран, где отображалась схема корабля и их траектория к Альфа Центавру. Осознание того, что Гелиос-1 станет для них домом на десятилетия, ещё не до конца улеглось в его голове.

Он провёл пальцами по краю панели управления, словно стараясь почувствовать связь с этим гигантом.

– Скоро начнётся то, ради чего мы здесь, – тихо произнёс он, глядя на экран.

Так начался их путь, путь, который они выбрали добровольно, зная, что каждый шаг – это шаг в неизвестность.

***

Ранее на земле во время одного из собраний Андрей Мельников стоял в центре небольшого конференц-зала на исследовательской базе, где собрались ключевые члены команды. Его голос звучал уверенно, но в глазах читалась серьёзность. За его плечом на экране застыл кадр из старого фильма, снятого ещё в начале XXI века, – кадр, который, как ни странно, стал началом важного обсуждения.

– Коллеги, – начал Андрей, окинув взглядом аудиторию, – этот фильм, "Пассажиры", конечно, художественная выдумка. Но его сюжет затрагивает вопрос, который мы не можем игнорировать.

Экран ожил: на нём показали эпизод, где корабль с экипажем, находящемся в гибернации, столкнулся с метеоритом. В зале воцарилась тишина, пока кадры демонстрировали постепенное развитие кризиса на борту: выход из строя ключевых систем, пробуждение одного из пассажиров и борьбу за спасение остального экипажа.

– Суть этого фильма не в том, чтобы развлечь, – продолжил Мельников, – а в том, чтобы заставить задуматься. У нас есть один из самых продвинутых искусственных интеллектов, созданных человечеством. Но можем ли мы полностью полагаться на него?

Лина Харпер, сидевшая в первом ряду, слегка склонила голову в задумчивости.

– Ты хочешь сказать, что ИИ может подвести? – уточнила она.

– Не совсем так, – ответил Андрей. – Я говорю о том, что даже идеальная система может столкнуться с непредсказуемыми обстоятельствами. Мы отправляемся к звёздам, но звёзды – это не офис и не привычная лаборатория. Это пространство, где нас могут поджидать явления, о которых мы даже не подозреваем.

Кейл Нортен нахмурился.

– Наш ИИ, "Гелиос", прошёл тысячи часов тестов. Он способен анализировать ситуацию и принимать решения быстрее любого человека. В чём же проблема?

Мельников на секунду задержал взгляд на командире, а затем указал на экран.

– Даже если "Гелиос" справится с 99% возможных ситуаций, что будет с оставшимся 1%?

Эти слова повисли в воздухе. Зал наполнился гулом обсуждений. Андрей сделал паузу, давая коллегам возможность обдумать сказанное.

– Мы не можем оставить корабль полностью без надзора человека, – продолжил он. – Это решение, от которого может зависеть судьба миссии.

Эвелин Картер, врач миссии, подняла руку, и Андрей жестом предложил ей высказаться.

– Но если говорить о дежурствах, – начала она, – это означает, что кто-то из нас или из экипажа не будет спать на протяжении нескольких лет. Это создаст огромную нагрузку на психику и физическое состояние.

– Именно поэтому я предлагаю ротацию, – сказал Андрей. – Мы должны распределить время дежурств между всеми членами команды.

На экране сменился слайд с диаграммой, демонстрирующей предложенную схему.

– 324 человека будут разделены на 27 групп по 12 человек. Каждая команда несёт вахту в течение одного года. После этого они погружаются в гибернацию, а следующая группа берёт на себя ответственность за управление кораблём.

Кейл внимательно смотрел на схему.

– А последний год? – спросил он.

– Последний год будет самым сложным, – признал Андрей. – Эта смена не только завершит перелёт, но и проведёт сложнейший манёвр: облетит Альфу Центавра с использованием её гравитации для ускорения корабля и выхода на финальную траекторию к Аурелии.

Эти слова вызвали оживление в зале. Манёвр, о котором говорил Андрей, требовал не только точности, но и безупречной координации между экипажем и ИИ корабля.

– Эту смену должны возглавить самые опытные члены экипажа, – добавил Мельников. – Предлагаю, чтобы в ней участвовали капитан Нортен и его ключевая команда.

Кейл поднял брови, но ничего не сказал, пока остальные обсуждали детали.

– Если эта модель будет утверждена, – подытожил Андрей, – мы сможем минимизировать риски. Каждый год будет документироваться в электронном бортовом журнале. Командиры смены будут записывать все внештатные ситуации и их решения, чтобы последующие команды могли использовать этот опыт.

Лина Харпер подняла руку.

– А что с окончательной проверкой систем перед высадкой?

– Последний месяц пути, – ответил Андрей, – мы пробудим всех. Это даст время для подготовки к посадке и распределения задач.

В зале повисла пауза. Каждый обдумывал услышанное. Кейл наконец прервал молчание:

– Звучит разумно. Мы не можем рассчитывать только на "Гелиос", каким бы надёжным он ни был.

– Но и ответственность будет огромной, – заметила Эвелин Картер, медик миссии. – Год бодрствования в таком окружении может сказаться на психике.

– Поэтому мы здесь и обсуждаем это, – ответил Андрей. – Если у кого-то есть идеи получше, я готов выслушать.

Тишина. Никто не возражал, но каждый понимал, что предложенная схема станет вызовом.

– Хорошо, – подытожил Кейл, вставая. – Это мудрый подход. – Андрей, подготовь детальный план. Остальные – продумайте, как мы будем готовить людей к этим сменам.

Когда собрание закончилось, Мельников выключил проектор и, собрав свои материалы, на мгновение задержался в пустом зале. Ему казалось, что он сделал важный шаг, но где-то внутри всё ещё звучал вопрос: хватит ли этого, чтобы обезопасить всех?

***

На орбите Земли, в тишине космоса, внушительный корпус «Гелиоса-1» висел неподвижно, сияя в лучах солнца. Его зеркальная оболочка, казалось, отражала всё человечество – надежды, мечты, амбиции. На борту корабля, в большом обзорном зале с панорамным видом на планету, собрались 325 членов экипажа. Каждый из них чувствовал трепет: грандиозный момент их миссии вот-вот наступит.

Перед началом официальной части Кейл Нортен, стоявший у края обзорного окна, наблюдал за Землёй. Её облака двигались медленно, словно время затаило дыхание. Подошла Лина Харпер.

– Красиво, правда? – тихо сказала она.

– Красиво, – согласился Кейл, но в его голосе звучала тень беспокойства. – И немного страшно. Это последний раз, когда мы видим её такой близкой.

Лина посмотрела на него, но ничего не сказала. Она знала, что все они чувствуют нечто похожее.

На Земле, на фоне величественного стартового комплекса, в прямом эфире выступал представитель Международного консорциума по исследованию космоса. Его речь транслировалась на огромный экран в обзорном зале корабля «Гелиос-1». Голос был ровным, уверенным, но в нём чувствовалась особая торжественность.

– Друзья, сегодня мы становимся частью истории, – начал он, глядя прямо в камеру, словно обращаясь к каждому лично. – «Гелиос-1» – это не просто корабль. Это символ нашей веры в прогресс, в единство человечества. Вы, каждый из вас, – это наши лучшие представители. Этот путь долгий и трудный, но вы не одни. На Земле миллиарды людей верят в вас. Удачи вам!

На борту корабля зал заполнился аплодисментами. Но, несмотря на овации, многие из присутствующих ощущали внутреннюю тишину. Эти слова звучали как напутствие, но в них сквозило нечто большее: осознание того, что их путь долгий и неизвестный. Никто не знал, что ждёт впереди – возвращение или вечный холод далёкой вселенной. Но каждый понимал: граница между домом и неизвестностью уже пересечена.