Солнце моей ночи

– Что?

И девушка снова потеряла реальность и ушла в себя, лишь откуда-то издалека слыша Викины вопросы и отвечая на них на автомате.

– Ну, он… Он же все-таки был тебе по-своему дорог?

– Ну да.

– Это, наверное, так странно и мучительно больше не видеть его.

– Ага.

– Больше не слышать его голос.

– Ммм.

– Это наверно оставляет пустоту в душе?

– Да.

Элина в этот момент думала о том, что, все-таки гораздо легче ни иметь ничего, чем, вдруг, почти получить то, о чем ты даже и мечтать не мог, а потом так же резко это потерять. Это сравнимо с тем, как путнику, изнывающему от жажды и спасающемуся только самовнушением, того что он не хочет пить, дать бутыль воды, а едва сделает он пол глотка, отобрать ее. Раньше ведь не было ничего, даже когда Вадим от нее уходил, было абсолютно пусто, а теперь внутри свербит. Так странно и глупо, это же всего лишь мимолетное знакомство.

– Так тяжело… – продолжала, тем временем, Вика, – Наверное, это так тяжело осознавать, что он больше никогда не придет и ты больше никогда его не уви…

– Как? Откуда тебе знать? – вдруг очнулась от раздумий Элина.

Вика уставилась на нее глазами, полными недоумения. Лада оторвалась от книги, которую она читала все это время, и внимательно посмотрела в глаза Элине. Ох, Лада! Удивительная девушка, которая никогда не трепалась попусту. Умная и проницательная, и главная ее сила была во взгляде. Ей хватало одного взгляда, чтобы заставить человека замолчать или же наоборот – узнать о то, о чем человек недоговаривает.

Элина попыталась вернуться в реальность и понять-таки, о чем это говорит Вика, и что это она так уставилась, и откуда ей вообще знать, что он больше не придет? Откуда ей вообще про НЕГО знать? Девушка уже начала понимать, что они с подругой говорят о разных вещах, но тут Вика выдала фразу, от которой Элина, еще не до конца вернувшаяся в реальность, абсолютно потерялась.

– Ну… ээээ… он… он же умер. Он не может прийти, милая.

Элину, будто сковородкой по голове огрели.

– Что!? Как!? Когда? – голос охрип.

Глаза Вики, казалось, сейчас вывалятся из орбит и упадут прямо в чашку с чаем.

– Дорогая, уже прошло больше месяца, ты же сама обнаружила тело ДЕНИСА, – спокойным тоном вмешалась Лада, нарочито подчеркивая имя.

Эля потупила взгляд и почувствовала, как к ее щекам прилила кровь. Неужели Лада все поняла?

– Даааа, – добавила Вика, – Может тебе, все-таки, не стоит брать сверхурочные?

«Ну вот, она подумала, что я свихнулась, – поняла Элина, – Ну хоть она не догадалась. А может и Лада тоже не догадалась? Может, мне просто показалось?»

– А ты чему улыбаешься!? – взвизгнула Вика, посмотрев на Ладу, – Не вижу здесь ничего веселого.

«Да уж, глупо надеяться, что Лада не догадалась. Только бы она не стала ничего спрашивать» – с этой мыслью Эля пулей вылетела из кухни.

– Ты куда-то торопишься? – Лада проследовала за подругой, неслышно как призрак.

– Нет, просто собираюсь на работу, – девушка старалась не смотреть подруге в глаза.

– Ну, ты прямо как нашкодивший ребенок. Если ты не хочешь мне ничего говорить, то я и спрашивать не буду.

– А тебе и спрашивать не надо, – вздохнула Элина.

– Прости. Обещаю, что не буду добывать из тебя информацию каким-либо способом, – усмехнулась Лада.

– Тогда что тебе надо?

– Что, прости?

– Ты же не просто так пришла за мной в комнату и смотришь на меня таким пытливым взглядом.

Ах, вот ты о чем. Послушай, милая, даже если ты не хочешь говорить, так или иначе с тобой что-то происходит. Не знаю точно что, и не буду спрашивать. Но, судя по всему, это что-то новое и неизведанное для тебя. Просто я не хочу, чтобы ты пыталась убедить себя, что это не так, и ничего нет. Ты не можешь вечно так жить, милая. Просто скажи мне, что ты чувствуешь.

Лада смотрела в упор на Элину, но ее глаза не заглядывали в душу, как обычно, она не пыталась ничего разгадать, она просто ждала, пока подруга ответит.

– Что? – вымолвила Элина после долгой паузы, – Зачем ты это спрашиваешь? Раньше ведь…

– Раньше и спрашивать было нечего, – сухо оборвала Лада, – Ты же ничего не чувствовала в последние полтора года. Ты была просто ходячей черной дырой. Внутри у тебя была лишь пустота и эта пустота стала твоим домом, и это было так о комфортно, ведь совсем не чувствовалось боли, так?

Элина не нашла слов, чтобы ответить.

– Я понимаю. Но, милая, вечно же так нельзя. Просто на автомате заваривать себе чай, ложиться спать, есть, и мешать свои гребаные коктейли на своей гребаной работе! И больше ничего. Ах, да еще изредка плакать, но не потому, что тебе больно, а потому, что в организме застоялся избыток жидкости. Не проще ли просто пустить себе пулю в висок, и дело с концом?

– Я… пыталась… пустить пулю в висок.

– Ну и как? – Подруга даже ничуть не удивилась услышанному.

– Ничего не вышло, как видишь. Может, следует попробовать еще раз?

– Да нет, дорогая. По-моему, у тебя прекрасно все вышло, если слово «прекрасно» вообще уместно в этом случае. Не получилось убить себя физически – ты угробила себя по-другому. И все с этим как-то смирились. А я ждала, ждала, что ты все-таки вернешься. И, сейчас, я спрашиваю тебя, о твоих чувствах, потому что вижу, что в твоей непроглядной пустоте появилось что-то, что ты пытаешься уничтожить, выкинуть из себя. И ты боишься вопросов, потому что боишься признаться самой себе, в том, что ты уже не ходячий труп. Ты спрашиваешь меня: «Не попробовать ли мне убить себя?» А что спрашивать? Ты уже это делаешь, уничтожая в зародышевой стадии то, что поселилось в твоей драгоценной пустоте. И я хочу узнать: что же это такое там, что ты пытаешься уничтожить всеми силами истрепанной души. И не проще ли с помощью этого начать жить? Я спрошу еще раз, так что же ты все-таки чувствуешь?

– Боль, – не раздумывая, ответила Эля, – только боль.

– Весьма убедительно. Но, неправда!

– По-твоему, я лгу!?

– Да. Но только не мне, а себе.

– Можно подробнее?

– Ты не можешь чувствовать только боль. Боль не бывает одна, она всегда вызвана чем-то. Да, когда умер твой отец, или тебя оставил Вадим, в тебе была только боль, но она тоже была вызвана чувствами: любви, утраты, вины. Постепенно чувства ушли, и осталась только боль. Потом ушла и она и осталась лишь пустота. И ты решила, что пустота гораздо лучше чувств, потому что чувства, рано или поздно, вызывают боль. Но без этого нельзя, боль и горечь повсюду, и не ты одна это испытываешь. И вот теперь в тебе поселилось какое-то чувство, что, само по себе, для тебя не приемлемо. А потом, как это обычно бывает, оно принесло с собой боль. И неважно, что случилось и какого размера твое горе – ты сама раздула его, чтобы укутать свое чувство страданиями, а затем выдворить это все из своего сердца, гордо констатировав, что ничего кроме боли там ничего и не было. Суть в том, что самую сильную боль человек причиняет себе сам. Так, может, хватит уже себя накручивать и лгать самой себе? Все мы от чего-то страдаем. Как бы жестоко это не звучало, но ты не единственная, кто когда-либо чувствовал боль. Однако, мы в этом мире не для того, чтобы страдать.

– А для чего?!