1987

– Да я приболела в то воскресенье! – крикнула ей Юна, переминаясь с одной ноги на другую.

– Знаем мы, как вы болеете! Режим не обманешь! Нас не станет, кто будет поддерживать дальше наши светлые идеалы?

– Да убогая она, недалёкая! – крикнул, видимо, самый умный из толпы.

Женщины поддержали хмурыми взглядами уходящую юную девушку, неодобрительно помотав головами.

– Вот в наше время не было такого! – кто-то добавил вслед, и все согласились, шумно упрекая молодёжь в нежелании принимать то, что им дал режим.

Юна, пробившись сквозь мокрые простыни, что так сильно раздражали её, наконец добралась до своей двери. Зайдя внутрь, она нажала на выключатель, одинокая лампочка осветила её комнату. Жилплощадь была небольшой: гостиная с коричневым диваном, где спала мама, и её комната, что когда-то считалась кладовкой. Жужжали мухи. Из обстановки: сервант, что достался им ещё от прабабушки, и трельяж с зеркалом. В розетке всегда звучало радио, из которого круглосуточно доносилась пропаганда и лишь иногда патриотические дружные песни о величии и о пользе каждого человека для Родины. Юна села перед зеркалом, расчёсывая свои скомканные волосы, готовясь к общему ужину. Разглядывая опухоль на щеке от прилетевшей картошки, девушка вздохнула. Жизнь её была не сахар, но другой она, к сожалению, не знала. Она подошла к пыльному стеклу окна и с тоской принялась наблюдать за маленькими птичками, что беззаботно скакали с ветки на ветку на одиноком тополе. Девушка вспомнила сегодняшний инцидент, и из её глаз потекли слёзы. По подоконнику, совсем не боясь, медленно полз таракан. Юна задыхалась, в её лёгких не хватало воздуха. Атмосфера изо дня в день тяготила девушку, от осознания, что в этих стенах она встретит старость и помрёт прямо на этом обшарканном полу, как и её прабабушка. Этот факт совершенно не поднимал дух. Юна давно сдалась, её тело придало мягкость, реальность давила на землю. Единственное, что её ждало в будущем – это чистка овощей, бесконечная работа, с упрёками и издевательствами сверстников и взрослых, и дикая, постоянная усталость в ногах. Как бы она сейчас хотела оказаться подальше от этих стен, где угодно, как угодно, но только не здесь.

Входная дверь открылась, и в комнате появилась загруженная в своих проблемах мать. Женщина тут же кинула в руки дочери грязный халат, от которого пахло потом и кухней:

– На! – гаркнула она. – Иди замочи, пока там свободно!

Юна, покорно кивнув, направилась к входной двери, как вдруг мать пнула её под зад.

– Ай! – взвизгнула дочка. – За что?

– Будешь продолжать меня позорить на кухне – я тебя так выпорю, что живого места на жопе не останется! – сорвалась на ней женщина. – Уяснила?

– Это не я картошку не дочищаю, а Дашка! – крикнула Юна так, что из её рта брызнули маленькие капельки слюней. – Она всё время на меня свою вину перекладывает!

Но получила снова по пятой точке от матери, чьё лицо напоминало в данный момент психованного маньяка:

– Не надо вечно перекладывать свою вину на других! – ответила ей замученная своими проблемами мать. – Учись отвечать за свои поступки!

– Но, это правда не я… – попыталась донести истину до матери, но, как обычно, тщетно.

– Не хочу ничего слушать! – отмахнулась женщина и, усевшись на коричневый диван, принялась растягивать и потирать ладонями свои больные варикозные ноги. Женщина с малых лет работала на кухне поваром, и сильная нагрузка на ноги дала о себе знать. – Как бельё замочишь, в цех ступай, заявка на пельмени пришла! – выдохнула она. – Меня вызвали! А я хочу до ужина отдохнуть, ноги совсем не слушаются, подменишь там! – дала указание дочери она, будущее которой женщина давно за неё для себя определила – на кухне, в горячем цеху, прямо на своём месте.

– Хорошо… – пропищала Юна, повесив голову. Лепить пельмени с детства было самым страшным занятием для девушки. Раскатка теста, вонючий фарш и вездесущие стандарты вплоть до сантиметра. Заказы на них приходили очень огромные, и, чтобы выполнить хоть один, иногда приходилось оставаться в цеху на ночь.

Быстро, стараясь не обращать на себя лишнего внимания, Юна прошла шумный коридор и отправилась вниз к подвалу, так как там располагалась небольшая комната с тазами и железным краном. В проёме между этажами толпились сверстники, что вечно сидели на лестницах, не давая спокойно пройти.

– Смотрите, Зубастая на кухню пошла! – крикнула Даша, заметив спускающуюся Юну.

– Заказ на пельмени пришёл, там же сырой фарш, вот и жрать бежит скорее, – как обычно, поддержала подругу Маша.

Юна обратила внимание, что с остальными ребятами над ней смеётся даже Рем.

– Рем, твоя идёт! – подколол друга Ваня, толкая плечом того.

– Да пошёл ты! – рассмеялся он.

– Смотри, Рем, осторожней, она ночью своими зубами к тебе тоннель сквозь стены прогрызть может! – добавила Дашка, приобняв парня.

– Точно, Рем, ты же хочешь сбежать за эти стены, обращайся к убогой, она тебе путь прогрызёт! – Увлёкся Ваня, говоря лишнее, на что Рем сильно ударил друга в живот. – Прости… —Пришёл в себя Ваня, задыхаясь от боли.

Юна же попросту прибавила шаг, чтоб быстрее скрыться от них. Около двери, ведущей к складу военной охраны, стояли тазы. Девушка замочила спецодежду матери. Вручную отстирав все жирные пятна хозяйственным чёрным мылом, она аккуратно отжала её от лишней влаги. Сложив бельё, девушка поднялась из подвала на этаж выше и зашла на кухню. Развешав сушиться одежду над плитой, Юна приступила доставать полуфабрикаты для пельменей из больших холодильников. Поставив тяжёлый таз с мясным фаршем, девушка быстро замесила тесто. Пододвинув стул, она уселась и принялась за работу. За окном темнело. Утонув в запутавшихся мыслях, пальцы машинально придавали пельменям правильный вид. За отлаженной и до боли знакомой работой она не заметила, как почти закончила приготовление заказа.

По громкоговорителю, что находился в каждом углу дома, раздался голос управдома с призывом собраться за столом. Девушка скинула с себя свою белую спецодежду, под которой был сарафан в выцветший цветок, направилась на призыв, есть хотелось страшно. Пункт приёма пищи находился на третьем этаже. Три квартиры соединили в один большой зал, заменив несущие стены толстыми резными колоннами, покрытыми побелкой. За огромным столом у каждого было назначено место. Мать Юны уже стояла на раздаче, люди выстроились в привычную очередь.

– Привет! – толкнул плечом девушку Рем. – Что на щеке?

– Ой, рабочая травма! – пискнула Юна, скосив зрачки к носу, робко пряча ладонью свои разгоревшиеся щечки. От неё неприятно пахло сырым мясом и тестом.

– Бывает! – заболтав девушку, хитро встал перед ней в очереди он.

Она не стала возражать, стоя за ним, робко рассматривая его спину, вдыхая резкий запах пота, исходящий от парня её мечты. Рем совсем не интересовался Юной, а она с лёгкостью уже простила смешки от него в её сторону. Их встречи всегда заканчивались так: лишь гримасы за обеденным столом, где его место было напротив неё с детства. Свободное время он проводил, как и все ребята, на лестничной площадке с Дашей, но чаще с прилипшим к нему намертво другом Ваней. Ей бы очень хотелось хоть раз побывать с ним в кинотеатре, что находился на четвертом этаже. Там она была всего однажды, да и то с мамой. Или же сходить на крышу – там между теплиц открывался, по слухам, прекрасный вид, которого Юна никогда не видела, но знала, что Рем там частый гость. Девушка печально выдохнула, снова на миг потерявшись в своих мечтах.

– Разойдись! – скомандовал громкий мужской голос.

Пять чужих военных в сопровождении длинного старого офицера в чёрных противогазах и блестящих касках, взяв разносы, скрепя по полу резиновыми сапогами до колен, направились сквозь толпу людей. Народ пропустил их, так как возражать солдатам было не принято.

– Зачем здесь региональные солдаты? – напряженно спросил, видимо, Юну Рем.

Она лишь молча пожала плечами. Региональные солдаты отличались от местных формой: чёрные кожаные кители и синие шевроны, на которых изображено какое-то рогатое животное. Взяв всё самое вкусное, почти не оставив для остальных плюшек с сахаром, солдаты расселись во главе стола. Очередь шумно двинулась вперёд. Наконец настала пора и Юны, мать взяла её тарелку и принялась накладывать рассыпчатую гречу для дочери.

– Норму ложи! – приказала ей заведующая, наблюдая из-за спины женщины.

– Да, я и так, – тихо ответила та, пожав плечами.

Рассевшись за столом, люди принялись есть ужин в полном молчании. Доносилось лишь лязганье столовых приборов по тарелкам. Рем был встревожен появлению солдат, ел робко и без его привычных шуток. Наконец, после объявления управдомом об окончании ужина, он встал, представив региональных солдат:

– У нас сегодня большой день! – начал управдом. – Сегодня завершился очередной цикл, доверенный нам для воспитания молодых парней. В этот вечер они из простых мальчишек станут элитой нашего общества, они станут солдатами.

Все, встав со своих мест, зааплодировали.

– Сейчас я назову фамилии, и эти парни подойдут к нашим сегодняшним уважаемым гостям, – продолжил управдом, указав на военных.

Солдаты встали в строй, а длинный офицер достал бумаги и выложил их на стол. Склонившись над ними, он взял ручку и замер в ожидании. Старый управдом принялся называть фамилии, после которых ребята стали по одному подходить и отмечаться у сидящего офицера, под громкие аплодисменты жителей дома. Рем побелел. Юна поняла, отчего было странное поведение парня за ужином; она также напряглась, не желая, чтоб он её покинул. Все его сверстники и даже его лучший друг Ваня уже выстроились рядом с солдатами. И когда уже показалось, что фамилию Рема не назовут, это произошло. Юна, округлив глаза, еле задерживала слёзы, спрятала лицо с веснушками своими ладошками. Где-то через два ряда от неё злорадно засмеялась подруга по цеху Дашка.

– Что? Я никуда не пойду? – крикнул военным Рем. Встав из-за стола, он просто направился к выходу.

Все ахнули, никто не смел до этого возражать вышестоящим людям, начался гул, люди разводили руками. Даже до этого не поднимающий голову седой офицер посмотрел на дерзкого парня.

– Сейчас же подошёл и подписал бумаги! – крикнул управдом, топнув своей ногой.

– Ага, уже бегу, вам надо – вы и подписывайте! – дерзко ответил Рем. – Ваня, ты что? —обратившись к своему другу.

Но тот тихо спрятался за спинами солдат, в страхе опустив свою голову.

– Во имя режима! Да что же это такое делается? – Чуть ли не упав в обморок, перекрестившись, взвыла жена управдома, поцеловав свой блестящий кулон.

Офицер сделал жест руками, и двое солдат быстро догнали его и принялись сильно бить, сначала кулаками по лицу, а затем, когда парень упал, продолжили ногами. В это дело даже включились вновь прибывшие новобранцы, в прошлом друзья Рема, показывая верность Родине. Юна в слезах подбежала к ним и принялась оттаскивать солдат, чтобы это всё прекратилось. Ваня схватил хрупкую девушку и легко отбросил её в сторону, та отлетела, наверное, на метр. И в тот момент, как она хотела вернуться назад, её схватила непонимающая мать. Она сдерживала нерадивую дочь, сильно хлеща ту по щекам.

– Ты с ума сошла? – закричала мать. – Что в тебя вселилось? Нам проблемы не нужны! —Оглядывалась на людей она, чтоб те лишний раз не осудили её за плохое воспитание дочери.