Рабочая тетрадь

– Это наш единственный продуктовый выбор во всем поселке. Тут вот узбеки готовят хлеб на тандыре. Хорошие ребята. Один, каждый день на раздаче. Пять лет дома не был. Там уже дети выросли, а он все не уезжает. Содержит семью удаленно и боится работу потерять.

– Вот и офис. Верхние этажи – коммунальные сети. У них – поселковая котельная и все трубы до домов. Наше – все, что дальше и до вентиля в квартиру. Все, что стоит после вентиля, это уже за счет жильцов. Вот такой расклад.

Арслан открыл дверь офиса и пропустил Романа вперед. Здесь была лестница. На первом этаже вторые двери с объявлениями. На белом листе в горизонтальном исполнении значилась надпись «Добрый дом».

Внутри был холл с потрепанным и грязным линолеумом на полу. Побитые стены, кое-где в местах утраченных выключателей торчали провода.

– Тут склады. Три комнаты.

Арслан принялся снимать навесные замочки. Везде был жуткий бардак. Банки с краской, початые, с потеками на боках. Коробки с подъездными светильниками, пыльными и старыми, изготовленные еще в СССР. Утеплители для труб разного диаметра, рулоны рубероида, лопаты, тачки, штапик, стекла. Битые и не очень. Тут же лежала автомобильная резина.

– Это Сивоконя летние колеса, – пояснил Арслан, – Сивоконь – Серега, который сантехник. В Терриконе его называют «Фордец». У него эта машина, как мастерская на колесах. Еще хуже забита хламом, чем наши склады. Он очень странный паренек. С надорванной психикой. Я бы его давно уволил, но не могу найти замену. Так что терплю.

– И что он может натворить?

– Да просто неадекватный. Истерики. Говоришь: «Налево», его в диаметральную сторону несет. «Сидеть!», он стоит. «Лежать!» – лаять начинает. Это я фигурально, конечно. Я этого Сивоконя сам сюда притащил. Земляк он наш. Мы – вообще с одной деревни. У меня батя – фермер, у него – алкаш. Всю семью поколачивал, мы еще в школе учились. Помню. Серега замкнутый был, часто с синяками на уроки являлся. Потом выросли. Я женился, купил, отец помог, хорошую хату в Оренбурге. Две девочки у меня. Потом фотки покажу. Он тоже женился. Остался в деревне нашей. Прожили недолго. Баба ему рога сделала. Правильно, кому такой мужичок сгодится? Он вообще никогда не моется и спит в рабочей робе. Я к родителям однажды заехал – он. Несчастный. Без перспектив. Ну я и решил его сюда. Благо, с руками у него – порядок. Шарит в сантехнике, где и что прикрутить, приколотить. Вот «Форда» себе уже заработал. Пусть и старого. Все равно – транспорт импортный. Но чудит, лошадь сивая! Иногда, вот просто еле сдерживаюсь, чтобы обухом ему не зарядить.

– Ну, Арслан, ты чего?

– Да, так, ситуацию тебе обрисовываю. Как есть. Чтобы ты уже ко всему готов оказался. Пошли в главный офис, Евгеньевич.

В комнате, расположенной напротив складов, стояло несколько табуреток, стол с ноутбуком и принтер. На стене от пола до потолка узкой лентой были приклеены фотообои Эйфелевой башни.

– Тут сидит наш специалист по работе с населением Юлия. Баба, скажу, тоже не подарок. Держим, потому что отец у нее в этом здании на верхних этажах замом работает. Так нам этот офис бесплатно ссудили. На птичьих правах. Юля все это понимает. Работает, спустя рукава. Два пацана у нее от разных браков. Болеют часто. Она уходит на больничные. Приходится за нее справки для населения делать, сидеть здесь в конторе, хотя на участке работы полно. С Сивоконем у них, кстати, роман. Странный такой. Она его к себе не забирает, но и далеко не отталкивает. Может, ей просто извозчик нужен, а других нет. Я про то не знаю ничего. Ты-то сам, Евгеньевич, женат?

– Нет, Арслан. Уже нет. Рогов мне пассия не ставила. У нас трое деток. Все – умнички. Пока растили детей, устали друг от друга. Она на развод и подала. Не изменял, не пил, не бил. А вот и так бывает. Так что я здесь с билетом в один конец. Некуда возвращаться. Дети – в Москве. Все учатся на бюджете. Самодостаточны. Подрабатывают сами. В целом. Умом своим подрабатывают. Дочери – на инженеров учатся. Сын – на военного. У сына стипендия хорошая и полное обеспечение. Буду к ним по выходным гонять. Милое дело.

– Это да. Евгеньевич, ты мужик с опытом. Молодец, Евгеньевич!

– Это ты к чему?

– Да меня так отец плавать научил. Посадил на плечи, вытащил не середину озера и бросил выживать. И я – поплыл. По собачьи. Сам.

– Да, нет, Арслан. Не бросал я никого в озере. Каждого готовили с детства к самостоятельности, хороший лицей, втыкались с репетиторами, дополнительными школами. Может от того и надорвались в отношениях с женой. Но детей выпустили готовыми к взрослому плаванью. Мне так кажется. Больше уже не мог. Ладно, ты своих девочек тоже вырастишь умненькими. Обязательно запиши их в художественную школу. Всегда пригодится в жизни. Она формирует вкус. А вот на танцы – жопами вертеть, я бы не рекомендовал. Если танцы – то классический балет. Но, кажется, в Оренбурге такой школы нет. Лучше, на большой теннис запиши. Органичный вид спорта, как и плаванье. У меня дядька – тренер. Могу тебе дать его телефон. Скажешь, что племянника знаешь, тот возьмет твоих детей в лучшую группу.

– О, – у Арслана просто загорелись глаза, – обязательно дай номерок.

Роман все больше погружался в специфику работы. Составил себе телефонную книгу всех работников, распечатал акты выполненных работ, которые нужно было заполнять после того, как были устранены порывы или какие-либо жалобы жильцов. Нарисовал подробную план-схему подведомственных домов, отобразил границы работы каждой уборщицы и дворника.

В четверг Роман и Арслан поехали на совещание «управляшек» в районный отдел ЖКХ. Слушалась тема о подготовке к зимнему сезону, необходимости своевременной промывки и опрессовки зданий, ставились жесткие сроки подписания так называемых паспортов готовности.

После совещания Арслан представил Романа чиновнице, которая курировала управляющие компании.

– Вам там еще платят? – с издевкой спросила женщина, – Самая невменяемая компания в районе. Я бы ее так и назвала «Бедовый дом». До руководства не достучаться, сидит оно черт знает где. Трубки не берет, мейлы не читает.

Роман пожал плечами:

– Будем исправляться, Антонина Михайловна. Я за тем и приехал.

– Ну, ну… – кивнула тетка, углубившись в свои документы на столе.

Приятели откланялись, вернулись к машине Романа, сели в нагретый солнцем салон и покатили назад в Террикон.

– Что-то я утомился, Арслан, ну-ка подержи руль.

Мальчишка чертыхнулся к баранке, но Роман добавил:

– А я посплю минут десять.

Арслан залился богатырским смехом:

– Ну ты, Евгеньевич, шутишь. Однако.

Шли дни.

Алексей, ремонтировавший восьмой дом, закончил работы. Пока красил стены, снял почтовые ящики. Их тут же украли на чермет. Оренбург денег на новые не выделил.

– Там в производственно-технический отдел смазливых дур принимают, – компетентно сообщил Арслан, – Они никакие почтовые ящики не продавят. Это надо с руководством решать.

Роман позвонил заместителю генерального. Сформулировал проблему. Услышал знакомый тезис, сколько миллионов жильцы Террикона задолжали «Доброму дому». Жильцы требовали ящики. Новый председатель понимал весь трагизм своего положения.

Леха осел в квартире, ожидая, когда ему скинут денег на билет обратно в Оренбург. Он целыми днями просиживал на своей раскладушке все в тех же семейных трусах. Деньги скинули дней через пять. «Фордец» вызвался отвезти товарища на вокзал. Попрощались. В квартире стало свободнее.

Еще через пару дней вышел срок убывать и Арслану. Он вылетал из «Шарика», как в здешних краях ласково называли «Шереметьево». От извоза отказался.

– Парни, тут прямой автобус. А вам мотаться – не ближний свет. Сяду, спокойно доеду. Времени – вагон.

Роман обнял Арслана, как младшего брата. Сунул ему телефон теннисного тренера для дочерей, Сергей пожал товарищу руку.

Начальник участка остался один со всем клубком проблем Террикона. С его текущими крышами, ветхой «чугунякой» канализации, водой в подвалах, мусором и прочим списком известных радостей.

Оренбург затребовал, чтобы все работники РЭУ сделали прививку от коронавируса. У Юли появилась новая тема большую часть времени просиживать дома.

– Роман Евгеньевич, такие последствия у меня от этой прививки. Тошнит, обмороки. Я умру, наверное.

– Юля, я тоже сделал. Прекрасно себя чувствую. Скоро вот на вторую поеду.

– Ну, у каждого свой организм, Роман Евгеньевич.

И тянул ее фронт начальник, проклиная себя за все на свете.

Была и отдушина. Съездил в выходной к детям, нагрузившись на ярмарке всякими вкусняшками. Побывал у старшей, которая заканчивала магистратуру и снимала однушку недалеко от метро. Собрались и младшие. Отец наготовил жульена, который так любили дети, будучи подростками. Старшая работала над чертежами небольшой гражданской подлодки по заказу инженерной конторы. Это было крайне интересно. Играли на гитаре, вспоминали детство.

Террикон продолжал вынимать душу. Роман, полагая, что раз он не может найти дворника для уборки контейнерной площадки, то должен эту работу делать сам. Как плохой руководитель. Старался вставать пораньше, пока еще спали мухи и осы, с помощью снеговой лопаты и метлы вылизывал площадку до образцового блеска.

Здесь же часто встречал деда, копошившегося в контейнерах. Выбирал старик хлеб и другую снедь.

Как-то Роман не выдержал и спросил: