Memento Finis: Демон Храма

– Однако ваш отец сказал вам нечто такое, что не сказал потом впоследствии своему внуку, ? заметил я. ? Не так ли?

Профессор откровенно заволновался.

– Почему вы так решили? ? испуганно спросил он.

– Потому что Вячеслав Полуянов до этого года не знал, что взятые вместе письмо Ногаре и письмо Святослава Ракицкого указывают место, где можно найти перстень Соломона… А вы знали об этом!

– Нет, нет… ? нерешительно запротестовал профессор. ? Это не так, то есть не совсем так… Отец просто сказал мне дословно, что «письма укажут тебе путь». Я тогда и представить себе не мог, что в них закодирована информация о местонахождении перстня Соломона… Но неужели?!

– Кому вы рассказали об этом?! ? Мой голос чуть не сорвался на крик.

Ракицкий застыл, со страхом и неуверенностью смотря мне прямо в глаза.

– Я… Это произошло четыре месяца назад… ? пробормотал Ракицкий, снял свои толстые очки и стал их тщательно протирать большим платком, сразу превратившись в маленького близорукого старика с беззащитным взглядом тусклых глаз. ? Я встретился с Джеймсом Лоуренсом, учеником того самого профессора Хилла, фотографию которого вы видели у меня. Он сказал, что знает о существовании неких писем, адресованных барону П., и хочет получить о них полную информацию… Он предлагал деньги, очень неплохие деньги за эту информацию.

– И вы всё рассказали ему? ? спросил я, вспомнив глядевшие на меня с фотографии улыбающиеся лица профессора Хилла и его ученика.

– Да… Так получилось… Понимаете, Джеймс Лоуренс представлялся мне охотником за историческими мифами, вполне безобидным искателем необычного в истории, как мне тогда виделось… Мне даже не показалось подозрительным, что он знал о существовании обоих посланий. Полуянов общался с Хиллом, Лоуренс был учеником Хилла – всё выстраивалось в понятную цепочку. Но случилось так, что фантастические идеи моего отца получили странное и страшное продолжение, ? бегло, как будто оправдываясь, сказал Ракицкий. ? Руслан, я даже подумать тогда не мог, что то, что мне рассказал отец, хоть частично может быть правдой!

Ракицкий замолчал и, уставившись куда-то в сторону, нервно теребил манжет своей домашней фланелевой рубашки. Было видно, что теперь он рассказал мне всё, что знал… Я встал.

Стало понятно, как всё это началось. Я был свидетелем и участником того, как это всё происходило. Чем же всё это должно закончиться?.. Ракицкий, провожая, остановил меня около дверей и задал, наконец, вопрос, который всё последнее время мучил его:

– Вы нашли его?.. ? спросил он дребезжащим от волнения голосом и уточнил, словно я мог его неправильно понять: ? Перстень Соломона?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет, ? ответил я, ? но, боюсь, он в самом деле существует и до последнего момента действительно находился в Москве.

– Почему боитесь? ? удивился Ракицкий.

– Потому, что это многое неожиданным и мистическим образом истолковывает… А я, как и вы, не хочу объяснять всё мистикой.

– Значит, драма не закончилась? ? Ракицкий растянул губы в виноватой, унылой улыбке.

– Она только начинается, ? ответил я и вышел.

На следующий день я посетил дом на «Сухаревской», где жила бабушка Карины. Софья Петровна открыла дверь и пропустила меня в прихожую.

– Как я рада, что вы пришли, мальчик мой, ? сказала она со вздохом облегчения; её глаза горели абсолютно искренней радостью. ? Как ваше самочувствие? ? Она опередила меня ровно на секунду, когда я уже открыл рот, чтобы спросить у неё то же самое. Она поняла это и улыбнулась:

– У меня всё хорошо, Руслан… Проходите в комнату.

В гостиной меня встретили уже знакомые изображения древних финикийских богов. Теперь я смотрел на них немного по-другому. На овальном столе, застеленном белой скатертью, как и во время первого моего появления у Софьи Петровны, лежали исписанные листки бумаги и книги.

– Я вам звонил, ? немного запинаясь, промолвил я, ? примерно спустя неделю после нашей встречи… Но мне сказали, что вы в больнице.

– Ни в какой больнице я не лежала! ? эмоционально отреагировала на мои слова Софья Петровна. ? Это всё они подстроили. ? Она показала головой куда-то вверх, явно намекая на прослушку. ? А телефон у меня в то время вообще не работал.

Софья Петровна встала у стола, скрестив пальцы рук.

– Они оставили в моей квартире свои жучки, ? сказала она, слегка понизив голос. ? Кажется, именно так они называются… Впрочем, теперь это совсем не важно. ? Софья Петровна махнула рукой. ? Я должна сказать вам, что с Кариной всё хорошо, она передавала вам привет и, ? Софья Петровна улыбнулась, ? поцелуи… Карина очень переживает за вас, но, как я понимаю, по крайней мере, со здоровьем у вас всё нормально… Они с отцом в настоящее время находятся очень далеко, вне досягаемости кого-либо из недоброжелателей.

Я выдохнул и провёл ладонью по горячему лбу. Теперь я был внутренне уверен, что Карина находится в безопасности.

– С ней можно связаться? ? торопливо спросил я. ? Я хочу поговорить с Кариной.

Софья Петровна отрицательно покачала головой:

– Это пока невозможно. Она сказала, что обязательно даст о себе знать и свяжется с вами, но не сейчас. В настоящий момент это было бы всё ещё небезопасно. Но не беспокойтесь, всё произойдёт в своё время… Не хотите чаю, Руслан?

Я с изумлением взглянул на Софью Петровну и утвердительно кивнул. Пока Софья Петровна хлопотала на кухне, я сидел на диване и отстранённо рассматривал стены и мебель комнаты. Я думал о Карине. Самое главное, что стало меньше неопределённости, успокаивал я себя. С этого момента я почему-то стал чувствовать себя намного уверенней и спокойней. Она помнит обо мне, и мы обязательно скоро встретимся, думал я, полностью поглощённый своими переживаниями… Мой взор бесцельно скользил по отдельным вещам, стоявшим на комоде, и по висевшим на стенах картинам, перескакивая с одного предмета на другой. Пару раз, проплывая по разноразмерным пятнам заполнивших стены комнаты, обрамлённых художественных изображений, мой взгляд спотыкался о какое-то непонятное, неведомое мне препятствие, автоматически возвращался назад, но, не находя в мутном сливающемся образе разноцветности ничего привлекающего внимание, полз дальше по узорчатым светло-зеленым обоям гостиной. Внезапно я осознал, что моё внимание обращает на себя небольшой графический рисунок. Я застыл, и вызванный в памяти фотографический слепок чёрно-белого изображения, не успев стереться в моём сознании, заставил вернуться взглядом к небольшому графическому портрету, скромно висевшему в окружении больших, чем он, живописных картин. Я хотел было подойти к рисунку, чтобы внимательнее рассмотреть его, но в этот момент в комнату вошла Софья Петровна. В руках она держала поднос с чайником, чашками и вазой, наполненной шоколадными конфетами.

– Присаживайтесь, ? сказала она и, отодвинув на край стола бумаги и книги, поставила на стол поднос.

Я послушно сел за стол, незаметно поглядывая в угол, где висел заинтересовавший меня, небольшой графический рисунок.

– А я почему-то была уверена, что вы именно сегодня придёте ко мне, ? сказала Софья Петровна.

– Почему?

– Потому что вчера позвонила Карина, ? сказала Софья Петровна, улыбнулась и пояснила многозначительно: ? Вы теперь чувствуете друг друга на расстоянии.

– Но где она сейчас? ? с отчаянием спросил я.

– Где-то за границей… Не волнуйтесь, у ней всё хорошо. Слава не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое.

Я задумался, отстранённо крутя маленькую чайную ложечку и разглядывая причудливый узор на ней.

– Простите, Софья Петровна, ? начал я нерешительно, ? вы доверяете вашему сыну?

Софья Петровна совсем не удивилась моему вопросу и, казалось, ожидала его.

– Да, ? быстро и уверенно ответила она, наливая в мою чашку чай.

– Вы долго его не видели, прошло двадцать лет… Он мог измениться, ? продолжил я.

Софья Петровна улыбнулась:

– Я убеждена, что Слава не может сделать ничего плохого.

– А если… если он стал другим?

– Кем бы он ни был, он остаётся моим сыном, и я верю ему. Мать нельзя обмануть, если она этого не захочет сама.

Я встал со стула:

– Вы знали, что он находился в Москве, когда я первый раз пришёл к вам… Вы встречались с ним, не так ли?