Панцири

Вечером мы сидели у костра в лагере, задумчиво попивая слабое яблочное вино и вытянув усталые ноги к огню. Состояние у нас, прямо скажем, было пришибленное.

– Может, это шутка? – с надеждой предположил Руни. – А, мужики? Ну как такое возможно?

– Нас засмеют, – сокрушенно выдохнул Пикси.

– Панцири, – повторил Ариф, словно пробовал на вкус новое название. – Я что – краб?

– Точно засмеют, – согласился Пикси.

– Лучше думайте, где будем искать символ верности и целомудрия, – сказал я. – Кто пойдет цветочки собирать?

Пикси трагично уронил лицо в ладони.

– Слышал я историю, – сказал Ариф. – Как в одном кавалерийском отряде магнусом собачку назначили. Командовала вполне успешно.

– Это как? – удивился Руни.

– Очень просто. Пока отряд воевал, ей ордена вручали. В отставку вышла полным кавалером Золотой Стрелы. Ведь в командире главное что? Чтобы не мешал. А наша вертихвостка дров, чую, наломает.

– Надо к капитану сходить, – предложил Руни. – Пусть прояснит что к чему.

– Сходи, – я прекрасно знал что именно и в каких выражениях скажет Мертвец. – Прям интересно послушать.

– Конечно! – обиделся Руни. – Тебе то что! Ты через несколько месяцев домой. А нам тут… С фиалками на гербе!

Пикси тоскливо завыл в свои ладони.

– Это мне за ту гробницу, – сокрушенно вздохнул Ариф, который каждый раз пытался найти догнавшие его грехи. – Видать, всё же проклятой оказалась.

– А фиалки найти все же придется, – напомнил я.

Ближе к полуночи мы сошлись на том, что игнорирование приказа магнуса чревато внеплановой вязкой с капитаном. А раз уж делать, то нужно делать хорошо и надолго.

Тут Руни очень кстати вспомнил, что пока был в карауле, заметил в адъютантском обозе панталоны розового цвета. План созрел сам собой и мы с Руни провернули всё в лучшем виде, умыкнув чужое исподнее и не попавшись ни интенданту Каркару, ни патрулю.

– Чисто технически, они голубые, – задумчиво произнес Ариф, разглядывая трусы.

– Чисто технически, предложение со сбором цветов еще в силе, – парировал я.

Ариф спорить не стал. Подтянулись остальные товарищи, и вскоре над беззащитными шелковыми штанами блеснула сталь.

– Я тут до белошвеек сходил, – сообщил между делом Пикси. – Узнал кое чего. В общем, магнусы наши – дети некоего графа Дампьера. Причем, парень – родной сын, а девка – падчерица. И в общем, граф этот пытался какую-то авантюру провернуть со своей серебряной шахтой, что-то там в обход казны состричь. Но был пойман и поставлен на вид. И уж коль над ним зависли грозовые тучи, решил граф своё имя слегка отбелить. Собрал что мог, купил должности и отправил своих детей под армейские знамена. Ведь покуда они служат, никто его имение тронуть не имеет право – чай, теперь родовое поместье не абы кого, а защитников короны!

– Так это он что, девчонку сюда за свои долги послал? – переспросил Руни.

– А что такого? – хмыкнул Ариф. – Давно ли у нас продавать детей за долги считается зазорным?

– Ей еще и наследство не положено, – добавил я. – Все достанется Августу по праву крови.

– Потому он ее сюда и засунул, – кивнул Пикси. – На бесприданницу охотников немного, а тут королевское жалование само в карман идёт. Авось, приглянется кому из благородных рыцарей.

– Бедная девка, – зевнул Ариф. – Ладно. Я до ветру и спать. Чего и вам желаю.

Мы спорить не стадии, залили костер и ушли отдыхать.

14е число, день Ветростояния. Где-то ближе к полудню

Мы уходили из земель маркиза Кобурна торжественным маршем, демонстрирую окружающим красоту и мощь королевской армии. Наши начищенные накануне доспехи горели под ярким солнцем, всё, как положено, звякало и бренчало. Легкий ветер развевал похожий на драконий язык штандарт отряда.

Посмотреть на нас высыпали все жители местного городка, довольные тем, что мы не остались грабить и насиловать. Собственно, никто бы нам не дал грабить и насиловать граждан Королевства, но местные всё равно радовались. Они восхищенно цокали языками, подпрыгивали от восторга и хлопали в ладоши.

До тех пор, пока мимо не проходили мы.

Обычно наш отряд встречали уважительным молчанием. Народ ощущал исходящую от нас ауру, вжимал голову в плечи и не смел рта раскрыть. Даже матерые псы поджимали хвосты и забивались под крыльцо когда мы единым строем шагали по улице.

Но в этот раз народ молчал по иной причине.

Во главе отряда ехала Диана в своих нелепых доспехах и с лучезарной улыбкой махала всем рукой. За ней с каменным лицом шагал Мертвец, дальше Зыря и уже следом мы – все, как один, с дурацкими фиалками на плечах. Причем, у многих цветок вышел несимметричным, отчего под определенным углом напоминал бесстыдный символ мужского естества.

Мы маршировала, Диана улыбалась, фиалки раскачивались на ветру. Пребывающие в глубоком шоке горожане пытались разгадать глубокий смысл нашего послания.

Мимо, обгоняя нас, проскакала кавалерия с розами на щитах. Они с хохотом исчезли впереди, обдав нас клубами пыли. Конь под Дианой всхрапнул, дернулся, и если бы не вовремя подскочивший капитан, то девушка полетела бы на землю.

– Куражатся, – процедил Руни, отплевываясь от песка. – Перед своим магнусом выделываются.

– Так им нормальный командир попался, – сказал Пикси. – А у нас… Фиалка.

– Так они не только ее грязью накормили, – сказал я. – Они на весь отряд хвост подняли.

– Козлы плоскожопые, – проскрипел Ариф.

Между армейскими отрядами всегда сложные взаимоотношения. Мы постоянно соперничаем, соревнуемся, кому-то что-то доказываем. Кто самый лихой в бою? Кого без очереди пускают в армейские магазины? Кому приветливее улыбаются маркитантки?

Обычно это противостояние характеров, хитрости, наглости. Подкупить банщика, чтобы он выдал соперникам дырявые портки, обогнать на марше, разжечь самый большой костер в лагере, запугать молодого кашевара, чтобы он отказался от места в пользу нашего кандидата. Бывало, морды друг другу били, не без этого.

Зачем, спросите вы? Ну, во-первых, это весело и азартно. Солдатская жизнь довольно однообразная, а такие забавы позволяют как-то скрасить свободное время. Во-вторых, это вопрос престижа. Никто не должен быть лучше нас! Почему? Потому что мы лучшие, и точка!

Но, боюсь, у вас может сложиться превратное мнение о таких неподобающих для солдат короля пикировках. Поверьте, в них больше добродетели, чем вреда. В основном у нас со всеми товарищеские отношения, с кем-то даже дружим. Ну а как может быть иначе, если мы вместе идем в бой? Просто таковы правила игры, это все понимают.

Все – кроме кавалерии. Им с нами, видите ли, соревноваться зазорно, они у нас шибко благородные и высокодуховные. У большинства имения чуть больше полкового сортира, а фамилия в самом низу придворного списка, но мимо нас проходят с таким видом, словно каждого в макушку лично августейшая особа лобызала. Завели в лагере менестрелей, пишут друг на друга рифмованные памфлеты, с видом натужной цапли выводят своими переломанными на турнирах пальцами акварельные пейзажи. В общем, срамота и разложение, как скажет Ариф.

Нет, в бою они ребята бравые, ничего не хочу сказать. И атаковать не бояться, и маневрируют ловко. Но так на то они и рыцари! Мы тоже в своих дисциплинах равных не имеем, тоже свой хлеб не зря едим, так что, теперь гусаками ходить?

В общем, вне боя мы кавалерию недолюбливаем. А она каждый раз напоминает нам почему именно.

Вот и в этот раз – чего, казалось бы, нас задирать? Словно это мы себе девку командиром выбрали, да голубые цветочки нацепили веселья ради.

К слову, фиалки эти дурацкие мы сразу же за городом с себя сорвали. А пусть что-то скажут, заодно поглядим на что наш новый магнус способен.