Избранное. Таинственное исчезновение. Сборник рассказов

– Vive l’Empereur Napolеon!

(– Да здравствует император Наполеон!)

Олег испытал непреодолимое желание поквитаться с обезумившим лягушатником, благо расстояние позволяло, и вонзить ему в глаз кованый гвоздь из колокольни, что нащупал в кармане, но сдержался. Не для этой цели он прибыл сюда. История уже рассудила, кто оказался на ее свалке, а кто в Париже. На соборной паперти послышалось звонкое цоканье конских подков, верхом в притворе появился адъютант на взмыленной вороной лошади. Он передал офицеру срочную депешу. Прочитав послание, француз снова выругался и заспешил к выходу, по дороге он приказал запереть всех троих в подклет (подвал) до его приезда.

Глава 3

Конвоиры, не церемонясь, швырнули пленников в мрачное подземелье и заперли железные двери.

– Темень какая, – заговорил Ипат. Его дрожащий голос звучал приглушенным в каменном мешке. Старик отчаянно охал где-то в глубине.

– Да будет свет, – отозвался Олег, и тоненький огонек китайской пьезозажигалки затрепетал в сыром  помещении с низким потолком. К счастью, Олег приметил на полу несколько сальных огарков, и Ипат слепил пару худых свечей. Свет они давали тусклый, но достаточный, чтобы совсем не погрузиться в апатию во мгле чернильной.

– Что станется теперь с нами? – кручинился Ипат.

– Вам спастись дано, – раздался ответ старика, – а меня вздернет Иуда проклятый.

– За что? – всполошился Ипат, и на глубоком его выдохе печальном огоньки на фитилях встрепенулись.

– За то, что я русский, – заключил духовник сухо.

– Не дрейфь, Ипат, – вмешался Олег. – А ты, дед, часом, не чародей сам-то? Больно напоминаешь колдуна одного.

Старец затряс козлиным остатком бороды от негодования.

– Игумен я, Павел. А вот отколь вы? Еще вопрос!

– Будет тебе. Не обижайся.

Долговязый Ипат вынужденно облокачивался о стену так, что головой упирался в потолок, и никак не мог сесть по причине полученного увечья. Дабы отвлечься от ноющей боли в филейной части, он поведал старцу грустную предысторию и добавил, чуть не разрыдавшись:

– Если не найду колокол, колдун пригрозил обратить меня в гранит.

Старец не проронил ни слово, а только поглаживал клочок бороды, погрузившись в горестные размышления. Огоньки затухающих свечей тенью играли в глубоких морщинах его страдальческого лица. Воцарилось гробовое молчание, каждый думал о своей участи, наконец, Павел нарушил тишину:

– Колдун этот – брат мне, нареченный Мортом. Дороженьки наши разошлись в древности языческой. Заблудился окаянный в чертогах преисподней. Иногда восходит на землю людей губить да путать.

– Почему Морт всемогущий сам не отыщет колокол? – спросил Олег и придвинулся ближе к старцу.

– Сила его увядает по вине благовеста. Вот только не дано отыскать колокол здесь.

– Почему?

– Ежели иносказательно, отлит он из кусочков небесного свода, там и обитает.

– Мы можем попасть туда? – с надеждой спросил Ипат.

– Все там будем, каждый в свой час. Сказывают, когда отливали колокол, добавили в сплав железный метеор без единой червоточины, что прежде веками почитали на капище. Теперь на месте капища того стоит собор нынешний. Воистину это колокол всея Руси и звонит по душам загубленным. Третьего дня колокол исчез со звонницы невесть как. Ангелы спрятали по святой воле в сфере блаженных. Ищите сердцем.

– Загадками говоришь, дед, – сказал недоверчиво Олег, – а вернуться нам как в свое время?

– А как прибыл сюда? Так и воротишься.

Перспектива вновь бросаться с высоченной колокольни не впечатлила Олега, и потом, куда бы он приземлился в своем времени. Верная смерть. Ипат обхватил голову и принялся нашептывать под нос молитву о спасении. Игумен зашевелился, снял обувь, перевернул сапожок и стал усиленно вытряхивать его, ударяя по подошве. Наконец, что-то, увесистое завернутое в ветошь, выскользнуло из обуви. Старец колесом согнулся и принялся развязывать тугой узелок. Олег ничему не удивлялся и безучастно наблюдал за копошением монаха. Минуту-другую и появился янтарный камень. Солнечный самоцвет походил на крупный прозрачный леденец с покатыми уголками. Олег поднес огонек зажигалки, и чудесный янтарь заиграл переливами золота. Ипат замер от удивления. В центре драгоценной окаменелости изумительное насекомое застыло многие миллионы лет назад. Старец, предвкушая расспросы, тут же пояснил:

– Жалящий шершень.

Насекомое, окутанное коконом из доисторической смолы, прекрасно сохранилось в своем забвении. Олег сумел рассмотреть крошечные волоски на полосатом брюшке оцепеневшего животного. Легко различались мощные челюсти и усики. Шершень, будто живой, смотрел на мир удивительными фасеточными глазами по бокам головы. Казалась вот-вот и затворник взмахнет сетчатыми крыльями. Особенно выделялось смертоносное жало хищника, длинной острой иглой выступало оно из брюшка. Неглубокая бороздка проходила аккурат посередине янтарного камня. Тонкая прочная веревочка крепилась к амулету за ушко. Павел вложил камешек в ладонь Олегу.

– Сохрани. На край беды какой разломи оберег по канавке, да янтарь крепко-накрепко держи в руке. Шершень вылетит, но тебя не ужалит.

Почему сам игумен не сумел или не захотел воспользоваться чудесным спасительным амулетом, Олег никогда не узнает, так как тотчас за дверью послышались тяжелые шаги караульного. Олега швырком вытолкали, едва он успел всучить Ипату зажигалку. Остальных узников оставили дожидаться своего удела. Покинув подземелье, Олег жмурился от слепящих солнечных лучей и даже придержал шаг, за что подгоняемый получил в спину удар прикладом штуцера. Пленник споткнулся и упал прямо возле входа на колокольню. У него промелькнула мысль рвануть на звонницу, терять было нечего, так уж лучше смерть, чем терпеть издевательства супостата. Охранник медвежьей лапой схватил Олега за шиворот и сопроводил до офицера в притвор, где доменщик, расплываясь в довольной улыбке, разливал кипящее золото по формам слитков. Офицер находился в явном нерасположении духа, он настолько распереживался после возвращения, что его левый глаз дергался. Очевидно, на француза возложили обязанности по разграблению ценностей с завоеванных русских земель, и он лез вон из кожи, чтобы угодить начальству и получить повышение.

– O? sont l'or et l'argent?

(– Где золото и серебро?)

Конвоир отвесил арестанту звонкую оплеуху.

– Rеponds au cochon quand l'officier te parle!

(-Отвечай, свинья, когда с тобой говорит офицер!)

Более Олег не желал терпеть подобной дерзости, и бывший сержант советской армии вскипел, нащупал в кармане ржавый гвоздь из колокольни и сжал острие. Далее все происходило молниеносно: отчаянный он вонзил конвоиру стержень в глаз до самой шляпки, опрометью схватил офицера за длинный закрученный ус и дернул с неимоверной силой, что разорвал офицеру верхнюю губу. Кровь хлынула багровым фонтаном, заливая все вокруг. Действенному приему хватать за желобок под носом Олег научился у старого зэка, там скопление нервов. Француз взревел от дикой боли. Литейщик возле горна в ужасе бросился наутек вон из церкви, надрывая глотку о помощи. В дело пошел тигель с рукоятью, наполненный бурлящим золотом, Олег с неистовой яростью окотил раскалённым металлом вбежавших гренадеров, в буквальном смысле озолотил врагов. Обугленная кожа зашкворчала, словно на сковороде, источая отвратительный смрад перегоревшего мяса. И напоследок разгорячённый лютой ненавистью Олег угостил сокрушительным ударом офицера в голову хватом от тигля так, что француз отлетел, теряя зубы, прямо на литейное горнило. Леворукость офицера сыграла с ним злую шутку, Олег действовал на опережение по его уязвимой правой стороне. Раздался истошный вой, надрывно голосили обожжённые гренадеры в жуткой неразберихе. Казалось бы, от такого мощного сотрясения офицер не оправится, но дьявол проснулся в этом человеке. Ошпаренный он взметнулся, оголил палаш и бросился за Олегом вдогонку на колокольню. Олег, гонимый преследователем, разом перепрыгивал по три ступени, он задыхался и жадно хватал воздух ртом. Секунда-другая и беглец окажется на звоннице, за спиной раздавалась грязная ругань на французском, топот приближающихся сапог. Вот и та самая узкая площадка, Олег перемахнул через оградку и занес ногу, чтобы ступить в бездну, он метился в стог сена, но не решался. Голова закружилась каруселью, в глазах темнело от страха перед высотой. Олег обернулся и увидел чудовищно обезображенное лицо офицера в запекшейся крови и волдырях, алые куски разорванной кожи бахромой болтались. Еще мгновение и осатаневший душегубец зарубит беглеца, но он опоздал: Олег соскочил, а клинок скользнул по перилам оградки, высекая фейерверк из разноцветных искр. Француз бросился к ограждению и еще долго высматривал Олега, перегнувшись через перила, но безуспешно, тело беглеца не оказалось в стогу, ни где-либо еще.

Глава 4

Олег очнулся, как и прежде после первого перемещения во времени он помнил лишь краткий момент падения, а потом пустота в памяти. В этот раз беглец лежал на земле под колокольней и не понимал, каким образом он не расшибся в лепешку.

– Ты, небось, думал я дам сгинуть тебе? – раздался шершавый голос Морта над Олегом, – легко отделаться захотел.

Колдун склонился над Олегом и потыкал посохом ему в живот.

– Сказывай. Зачем без колокола явился?

– Пусть брат и расскажет, колдун.

– Ишь, бойкий какой, и Павлушку приплел. Вот сейчас в камень обращу тебя. Сказывай, пес!

Колдун затрясся всем своим тщедушным телом, аж капюшон соскочил, оголив отвратительное бугристое лицо. Морт еще сильнее ткнул посохом в Олега, тот вскочил, и хотел было ударить мага, но вспомнил про амулет.

– Пропади! – и колдун во всем неистовстве прокричал магическое слово, – сокара!

Морт принялся зачитывать заклинание на мертвом языке. Змей сверкнул глазами и стал спускаться с посоха по руке колдуна. Аспид выбрасывал раздвоенный язык и шипел. Олег кинулся отыскивать в карманах подаренный амулет. Не так легко оказалось разломить камень по бороздке. Округлый оберег норовил выскользнуть из трясущихся потных ладоней Олега, но вот янтарь поддался. С хрустом амулет распался на две равные половинки. Сонный шершень находился брюшком в ячейке и начинал пробуждаться от долгого забвения. Древнее насекомое повело усиками, расправило крылья, и выпорхнуло на волю из заточения. Боясь выронить янтарь, Олег до боли зажал половинки в руке. Словно винтокрыл, набирающий обороты, шершень сердито жужжал, облетая хозяина, затем завис над его головой и взметнулся ввысь, там хищник принялся неистово кружить. Произошло удивительное: лесные насекомые как ядовитые, так и просто больно кусачие, присоединились к шершню в громаднейшую мрачную тучу. Гудящий рой вертелся в вышине и продолжал увеличиваться. В движении черной массы не наблюдалась беспорядочность, а наоборот – осмысленный полет по спиралям в предводительстве шершня. Вот уже полнеба скрылось во мгле из разъярённых жалящих кровопийц и стрекочущих цикад. Зловещая туча то сжималась, то разжималась и гудела, как мотор самолета при взлете. Змей отступил перед возмездием, трусливо прижался к чародею, обвил его ступни и спрятал морду в кольцах. Колдун продолжал неистово выкрикивать страшные проклятия и грозил посохом. Олег попятился к дубу и скрылся за его могучим стволом. Рой из насекомых плотно окутал и поглотил Морта, маг еще пытался отмахиваться посохом, но участь его была предрешена. В мгновение ока колдун истлел, не оставив мантии, даже посох превратился в обглоданные трухлявые деревяшки. От змея след простыл. По совершении праведного наказания туча мгновенно рассеялась, освободив небосвод. Насекомые разлетелись, кто опылять, кто собирать меды, а кто дальше жить трутнем. Чудесный шершень кружил возле своего повелителя. Олег раскрыл ладонь с кусочками янтаря, и спаситель вернулся в свое лоно. Две половинки сомкнулись, и шершень впал в забвение. Все успокоилось.

Со всех ног Олег бросился к машине. «Буханка» завелась не сразу, закрытые ворота во двор водитель попросту снес, дав газу от души. После столкновения лобовое стекло пошло паутиной из трещин. Мотор ревел, машина прыгала на ухабах, будто при испытаниях на прочность. Безудержно Олег топтал педаль газа с одной лишь мыслью поскорее бы выбраться из этого жуткого места. Наверное, Колумб испытал подобное чувство радости, когда открыл Америку, а Олег, когда покинул заколдованный лес и стал подъезжать к трассе, где виднелись силуэты быстро проносившихся автомобилей его родного времени. Свернув на магистраль, Олег заехал на ближайшую заправку, чтобы перевести дух. За кассой стояла женщина средних лет. Она с любопытством и опаской посмотрела на водителя в одежде, покрытой пятнами из грязи и запекшейся крови. Олег заметил ее оценивающий взгляд и завел разговор:

– Как называется церковь неподалеку в лесу?