Мир задом наперёд

– А куда оно уходит, это сознание?

– Кто его знает, – я пожала плечами. – Ты будешь врачом, обязательно разберёшься. Потом мне объяснишь.

– Договорились.

– Мы и альбом не посмотрели. Ну, нам спешить некуда. О Боге завтра расскажу. Я видела мощи святых, – решила закончить вечер так, чтобы интерес не пропадал.

– Это что?

– Мощи – это высушенные люди. Они лежат в гробах со стеклянными крышками, под землёй. Кожа и кости.

– Правда? – Макса просто потрясло.

– Да. Только люди эти – особенные. Я тебе книжку принесу, там их фотографии. А ещё привезла маленький кусочек собора.

– Блин, – не выдержал друг, – поскорее бы завтра.

– Спокойной ночи, – я поспешила домой.

– Спокойной.

Сделала несколько шагов и услышала:

– Надо же… кожа и кости.

Утром нас разбудил телефонный звонок. Бабушка уже ушла, а мы с мамой никуда не собирались. Позвонили с работы. Хотя она в отпуске, попросили срочно сделать репортаж. Кто-то заболел. Нужна замена. Мама старалась оставаться спокойной, но немного нервничала и спешила. Она отвела меня к бабе Шуре, пообещала вернуться к обеду.

Мы с бабой Шурой позавтракали. Я рисовала, потом пробовала раскладывать старые карты. Ничего необычного в этом не нашла и отправилась на балкон.

Баба Шура дала мне маленькую подушку-думочку и наказала: сидеть на цементе – нельзя. Я уселась на подушку и сквозь ограду смотрела на двор. Поднялся небольшой прохладный ветерок. Пахло свежестью и дождём. Дядя Лёша в шляпе выносил мусор. Мимо пробежали две собаки. К соседнему подъезду подъехала машина. Этажом выше ругались соседи. Из квартиры доносились звуки телевизора. Привычные впечатления пробудили приятное забытое чувство. Меня переполняла любовь. Ко всем и ко всему. Даже к соседям этажом выше, которые частенько шумели, а то и буянили на весь подъезд.

В целом мире нет ничего прекраснее родной четырёхэтажки. Серый, весь в выбоинах асфальт, зато лужи после дождя большие. Щербатая дорожка и высокие худосочные тополя. Я одна, но ни капельки не скучно. Хорошо и спокойно. Не знаю, сколько прошло времени, но на аллее показалась мамина фигура. Я отнесла на место подушку и попрощалась с бабой Шурой.

Мама положила на стол бумагу и ручку.

– Завтра едем в третью Падь, снимать репортаж о яхт-клубе.

– А меня возьмёшь?

– Кому тебя отставишь? Баба Шура на работе. Да и погода позволяет.

От радости я чуть не подпрыгнула на стуле. Но тут же сникла.

– Что такое? – устало прозвучал мамин голос.

– Максим.

– Что с ним?

Я попыталась объяснить:

– У Максима папы нет. Он никуда не ездит, и в садике его обозвали безотцовщиной. Переживает он. Можно мы его с собой брать будем? – Надеялась – мама поймёт…

– Конечно, можно. Он и так везде с нами. И в музее, и на море.

– Он из-за денег переживает.

– Нечего переживать. Мы на рабочей машине едем. Деньги не нужны. А вот термос с чаем и бутерброды точно пригодятся. Кто знает, во сколько закончим. Предупреди Максима – выезжаем рано.

– Здорово! – я представила, как он обрадуется. – Ма, – разоткровенничалась я. – У нас теперь один папа на двоих.

– Как это? – от удивления у мамы усталость как рукой сняло.

– Пусть папа Максу помогает, а то ему для садика самолёт сделать некому.

– Конечно, – мама с облегчением вздохнула, вдаваться в подробности не стала. – Тёте Марине я позвоню. Иди к другу, а я набросаю сценарий. Когда никто не отвлекает, пишется быстрее.

Я кивнула и пошла переодеваться. Через несколько минут на пороге стоял Максим. Он сиял.

– Я же говорила, – напомнила ему, шагая по лестнице. – Есть значок – будет и путешествие.

– Когда мама сказала, я сначала подумал – что-то перепутали, – радовался Макс. – А бутерброды она сделает.

– Термос не бери. У нас большой, на всех хватит. Мама его всегда на съёмки возит.

Тетя Марина собиралась в магазин за продуктами. Мы с Максом уселись в зале на диван. Солнце залило комнату тёплым светом. Стало так уютно.

– Здорово получается! До сих пор не вериться, – Максим никак не мог успокоиться.

– Насчёт папы тоже не волнуйся, мама разрешила.

– Не знаешь, нам разрешать на яхте покататься? – он уже представлял, как плывёт по морю.

– Кто его знает? Репортаж – штука непредсказуемая. Сначала мама спрашивает, а ей отвечают. Всё снимают на камеру, а дальше – как получится. Обещала, на катамаране обязательно покатаемся.

– Да… Вот и не верь в чудеса… Давай альбом смотреть. И про святых расскажи, которые кожа да кости.

Я с гордостью достала из пакета альбом, книгу и желтоватый кусочек гипса с едва заметным рисунком.

– Взяла из кучи мусора около собора, – со знанием дела начала рассказ. Макс слушал, затаив дыхание.

– А ты боялась, когда смотрела на гробы? – такое зрелище Макса явно пугало.

– Нет, жутковато от того, что ты под землёй. А вот собор – место светлое. Люди там собираются, что-то приговаривают. Называется – молитва. Потом крестятся и сгибаются – вот так.

Я подскочила с дивана, выпрямилась, перекрестилась, согнулась пополам и запричитала.

– Спаси, Господи, мя грешного и помилуй.