Рецидивист 3. Амулет демона

– Тяжелый! – довольно ощерился он. Распустив тесемки, стягивающие горловину, проводник вытряхнул на ладонь блестящий металлический кругляк, который помнил с детства. – Есть, господин! – радостно закричал он, потрясая находкой. – Это тот самый амулет!

– Точно? – переспросил Хочжо, принимая из рук Енгэ мешочек с реликвией.

– Чтобы забрал меня Владыка Буни! – Проводник скрестил пальцы в охранном знаке.

– Господин, господин! – плаксиво воздел руки к вождю Хэсэбунь. – Нельзя чтобы реликвия попала в руки Исконного Врага… Нельзя, чтобы о ней узнали… Этот амулет принесет много горя детям Хадо, если попадет не в те руки…

– Заткнись, старик! – брезгливо произнес моуке. – Бодзиле Учунь, примите эту реликвию. Передайте Сыну Неба: моуке Хочжо всегда свято выполняет обещанное…

– Обязательно передам, моуке! – заверил Хочжо сотник.

– По коням! – рявкнул Хочжо. – Мы возвращаемся!

– Ты даже не накажешь цучжаня за дерзость? – удивленно спросил Учунь, поудобнее устраиваясь в седле.

– Пожалуй, ты прав, – согласно кивнул Хочжо, разворачивая жеребца. – Это нельзя прощать. – Он привычно обнажил лезвие меча и отточенным движением снес старику голову. Фонтанирующее кровью безголовое тело цучжаня какое-то время стояло, покачиваясь, а затем рухнуло на землю.

– Вперед! – выкрикнул Хочжо и ударил плашмя жеребца окровавленным мечом.

По прибытии в городище Ходжо, для Учаня и его воинов вновь был устроен пир, с обильной едой и морем хмельных напитков. Вспомнив о блюдах, которыми его потчевал перед отъездом радушный хозяин, Учань едва не захлебнулся слюной – последние пару недель они питались впроголодь. Все съестные припасы отряд потерял во время третьего нападения неизвестных преследователей, как, впрочем, и добрую четверть бойцов.

Охотиться было некогда – время дорого! Сначала съели лишних коней, но мясо от тепла быстро портилось – приходилось выбрасывать. Им повезло позавчерашним вечером – прямо под копыта коней выскочил годовалый олешек – его-то и ели эти два дня. Еще пять-шесть дневных переходов, и остатки отряда Учаня должны были добраться до охраняемых рубежей Бальхэ. Потом можно будет отдохнуть и расслабиться…

Вообще, неудачи их начали преследовать почти сразу после отъезда из городища Хочжо. Неудачи? Нет, это были четко спланированные диверсии! Сначала кто-то отравил часть припасов – в жутких муках скончались два десятка бойцов. Затем, на одной из стоянок, был отравлен источник – еще три дюжины долой. Учунь искал предателя в своих рядах, но не смог вычислить ренегата. А потом начались засады… Враги нападали исподтишка, под прикрытием лесного массива. Выскочат, покусают, заберут с собой пару-тройку жизней – и в лес.

Учунь юлил, каждый день менял направление движения, стараясь сбить врага со следа, но не много в этом преуспел. Они всегда знали, где он, всегда были хорошо подготовлены. Отряд таял, словно снег под весенним солнцем. Но, в конце концов, преследователи тоже изрядно выдохлись. Последние несколько дней бодзиле умудрялся обходить все ловушки. А может быть, сказывалась близость границ государства. Только бы выдержать и дойти, билась в голове Учаня одна-единственная мысль, с которой он и уснул.

Рассвета несостоявшийся «Страж – Бурый Медведь» так и не увидел – его холодное, обгрызенное лесными зверями тело с перерезанным от уха до уха горлом, так и осталось лежать на пахучем лапнике в окружении десятка мертвых бойцов. Рядом валялось распотрошенное «ночными грабителями» седло, в которое бодзиле Учунь зашил завещанную Прародителем древнюю реликвию – один из трех амулетов Хадо.

Наши дни.

Москва.

СИЗО №…

Каин видел, как к захламленной мусором яме, из которой торчали большие ограненные валуны, подошли двое парней. Один из них начал водить над камнем металлоискателем, который держал в руках. Парни о чем-то спорили, но о чем конкретно, Каин не улавливал. Звук отчего-то странным образом искажался. Наконец, один из парней присел на корточки и прикоснулся рукой к грязному камню. Затем достал из сумки ополовиненную бутылку воды и щедро плеснул жидкостью на камень. Второй оттеснил приятеля в сторону и выудил из кармана складной нож, которым ковырнул влажный валун, срывая с его поверхности кусок какого-то черного «дерьма». Вскоре парни распотрошили найденный тайник, а в том, что это был именно тайник, Каин ни сколько не сомневался – таких вот необычных «закладух» он повидал за свою долгую жизнь предостаточно. Один из пацанов засунул в найденное отверстие, выдолбленное в камне руку, и вытащил из тайника тяжелый круглый предмет, завернутый в какие-то хрупкие ошметки. После чего принялся осторожно освобождать находку от истлевшей «упаковки». Когда найденный предмет блеснул в ярких лучах солнца, у Каина перехватило дыхание – перед его глазами предстал еще один проклятый амулет, как две капли воды похожий на тот, который он носил у сердца вот уже три сотни лет. И от которого до сих пор никак не мог избавиться…

Ванька резко проснулся в холодном поту от пронзившей его грудь боли – место давнего «ожога», там, где безумный шаман внедрил в его тело проклятый амулет, жгло и пульсировало, словно пыталось с мясом вырваться из его груди. Видимо, вернувшийся в мир третий амулет, находку которого он только что в подробностях видел в своем сне, пробудил древнее проклятие. И теперь окаянные артефакты «притягивались» друг к другу, стараясь собраться в единое целое. События, которые неспешно развивались на протяжении столетий, неожиданно понеслись вскачь.

Пару месяцев назад Каин уже имел «счастье» видеть во сне, как проявил себя еще один «потерянный» в веках амулет Хадо. Странное место, древнее кладбище, светящиеся духи… Безумие во все его красе, а поверх всей этой вакханалии – прежде слепой, но прозревший старец Феофан, едва не отправивший малолетнего Ваньку на костер. И самое странное, что на побегушках у этого жуткого старца шестерил давний Ванькин знакомец – Рома Кислый…

[1] Девиз правления – принятое в китайской, японской, корейской и вьетнамскойполитике, календаре и историографии символическое выражение, обозначающее период правления царя или императора. При избрании на престол император принимает девиз, означающий некоторый благой принцип (например, Установление Мира, Великое Процветание и т.д.). Девиз используется как средство летосчисления; с начала года вступления монарха на престол отсчитывается первый год эры, название которой совпадает с названием девиза. Нередко императоры из разных соображений (обычно неблагоприятных событий) меняли девиз. В Китае девизы стали постоянными с установлением династии Мин в 1368 году. В Японии смена девизов на протяжении одного царствования была частой практикой до вступления на престол императора Мэйдзи, начиная с которого (1868 г.) на одно правление используется только один девиз.

[2] Бальхэ – см. Бохай.

[3]Бодзиле – правители разной значимости у бохайцев и чжурчжэней. Племенные вожди. Бодзиле являлись представителями военно-административной системы, военной и гражданской власти одновременно. Способны выставить от пяти и выше, вплоть до десяти тысяч дворов.

[4] Хэйшуй мохэ – одно из племенных объединений мохэ, относящихся к тунгусо-маньчжурским народам. К VII веку насчитывалось несколько десятков мохэских племен. Летописи выделяют семь наиболее известных и влиятельных племенных объединений. Из них самымикрупными и сыгравшими важную роль в истории были сумо-мохэ, жившие на крайнем юго-западе мохэских земель, в верховьях реки Сунгари – главного притока Амура в Маньчжурии, и хэйшуй-мохэ на северо-востоке, в долинах нижнего течения Сунгари, Уссури и Амура. На территории Приморья, наряду с хэйшуй-мохэ, в его северной части было самое восточное из мохэских племен – хаоши-мохэ.

[5] Сын Неба – титул высшего правителя в Древнем Китае. Заимствован у китайцев бохайцами и чжурчжэнями.

[6]Верхняя Столица – система «Пяти столиц». Первое упоминание такой системы административного управления относится ко временам Бохая. Позднее "Пять столиц" существовали в киданьской империи Ляо и в чжурчжэньском государстве Цзинь. Что касается Китая, то ни при одной династии подобного явления не отмечено. При династии Ранняя Хань (202 г. до н.э. – 25 г. н.э.) столицей государства был г. Чанъань. Кроме того, в сочинениях этого времени также упоминаются "Пять городов" (У Ду), имевшихся в стране помимо столицы. В древности (по-видимому, по аналогии с пятью первоэлементами, являвшимися основой мироздания) выделяли пять наиболее крупных городов в стране. Можно предположить, что ко времени династии Тан (618 – 907) представление о таких городах несколько изменилось. Прежде всего, в их число стали включать столицу, их стали рассматривать и как административные центры (столицы) обширных территорий, поэтому они получили дополнительные наименования. Так, г. Чанъань (столица Танского государства) стал дополнительно называться "Шан ду" (Верхняя столица), г. Лоян – "Чжу ду" (Средняя столица), г. Тайюань – "Бэй ду" (Северная столица) и т.д. По-видимому, по аналогии с танскими "Пятью городами" (столицами) бохайцы создали и свои "Пять столиц".

[7] Девять Ступеней Императорского Дворца – число девять приличествует императору, у коего во дворце крыльцо в девять ступеней, и являющиеся к императору чиновники в просторечии говорят: "Хочу явиться к девяти ступеням".

[8] Да Уи – второй по счету правитель Бохая, сын Да Цзожуна. Годы правления – с 719 по 737. Его правление ознаменовано значительным расширением территории государства, решительным противодействием попыткам танского Китая утвердить свое господство над Бохаем, установлением дружественных отношений с Японией. Он же первым из всех правителей стран Дальнего Востока принимает наименование годам своего царствования, что до этого считалось исключительно привилегией китайских и японских императоров. Это был смелый и не имевший прецедента внешнеполитический акт, официально подтверждавший независимость Бохая от какого-либо иного государства.

[9] «Страж – Бурый Медведь» – войсками Бохая командовали восемь главнокомандующих (генералов – дацзянцзюнь): они звались «Левый Свирепый», «Правый Свирепый», «Страж – Гималайский Медведь», «Страж – Бурый Медведь», «Южный Левый Страж», «Южный Правый Страж», «Северный Левый Страж» и «Северный Правый Страж».

[10] Ван – титул правителей государств и княжеств в Китае, Корее и Монголии в древности и в Средние века.

[11] Цучжан – примерно соответствует сельскому старосте.

[12]«Правый Свирепый» – см. «Страж – Бурый Медведь».

[13] Моуке – военно-административная единица у бохайцев и чжурчжэней, равная сотне дворов (воинов). Соответственно, начальник этой единицы – сотник.

Глава 4

Наши дни.

Синельниково-2,

Октябрьский район

Приморского края.

Находка блестела под лучами солнца, переливаясь всеми цветами радуги. Парни вырывали её друг у друга и рассматривали, ахая и роняя слюни.

– Вот свезло! – не переставая, твердил Толян. – Неужели золото? Столько лет пролежала, а блестит, словно только-только отлили и шлифанули. Никакой тебе патины!

– Да, окислов нет, – согласился Вовчик. – А не окисляются только благородные металлы. Нужели, Толян, действительно свезло?

– Ага! – глупо улыбаясь, кивнул Толик. – Говорят же, что новичкам везет…

– Угу, или дуракам, – философски заметил Вова. – Что же это все-таки за штуковина?

– На зеркало не похоже, – сказал Толик, вращая находку в руках. – Обе стороны с рисунком.

Рельефное литье на находке действительно присутствовало с обеих сторон: на одной были изображены три свастики, причем одна – правосторонняя, большего размера – в центре, и две левосторонних, поменьше – по краям. По ободку между левосторонними свастиками тянулся ряд непонятных символов.

Оборотная сторона предмета украшена художественным литьем. Сюжетная композиция, подобна бытовым сценкам на бронзовых зеркалах: стоявший на фоне мирового дерева суровый узкоглазый воин натягивал лук, целясь острой стрелой в одно из трех солнц, сияющих на небосводе. У корней дерева притаился какой-то зубастый зверь: то ли дракон, то ли крокодил-переросток, недовольно косящийся на стреляющего аборигена.

– Красота! – произнес Толян. – Интересно, ценная вещица?

– А то! Ты, вообще, такое когда-нибудь видел?

– Не-а, – мотнул головой Толян. – Хоть и поковырялся на форумах изрядно…