Когда гаснут фонари

Льюис Кларк представлял из себя блондина двадцати семи лет, довольно крепкого телосложения, при этом с лицом обычного подростка. Окончил педагогический университет и сейчас работал учителем испанского языка. Его родители развелись, когда ему было лет пятнадцать, так что с его мамой возможности познакомиться у меня не было. Зато я очень хорошо знала его младшую сестру, с которой нам обоим часто приходилось сидеть, когда Якоб был на работе, и которая была в самом пекле пубертатного периода.

Сам Льюис был не очень горазд складывать слова в предложения, когда дело касалось важного разговора, но при этом являлся добрым, остроумным и харизматичным молодым человеком. В общем, если у вас паршивое настроение, да и вообще вся жизнь превратилась в полосу кромешных неудач, вам к нему. Поднимет настроение, развеселит, и, может, он и не человек самого высокого интеллектуального уровня, но, о чём поболтать, всегда найдётся. От первой темы он плавно поплывет в следующую или в какое-нибудь ответвление первой и таким образом заболтает вас до потери сознания.

– Ну и где можно было так задержаться? – спросил он и, взяв меня за талию, вывел из подъезда в то время, как я быстро написала маме, что приду поздно.

Мы стали прогуливаться по вечернему Торонто. Эффект, который Льюис на меня производил, был просто магический. Мне удалось на некоторое время забыть о всех проблемах, которые постоянно портили мне настроение. Мне ничего не было нужно, ничего не хотелось, кроме как вот так вот прогуливаться, любоваться улицами и зданиями каменных джунглей Торонто и болтать ни о чем. Я любила Льюиса, ни капли в нём не сомневалась и полностью ему доверяла. Мы долго гуляли, после решили зайти в первую попавшуюся кафешку.

Просто сидеть и смотреть в его излучающие тепло и добродушие карие глаза – ещё одна вещь, которой мне так не хватало последние три дня. Как же не хотелось, что бы этот день заканчивался. Не хотелось видеть Марка, не хотелось возвращаться в мою обычную рутину.

Мы говорили два часа подряд, выпив при этом три чашки имбирно-ванильного чая. Было трудно часто врать Льюису про то, чем я занимаюсь. Но это была своеобразная плата за то, чтобы иметь такого человека рядом. Да и выхода у меня всё равно не было.

Домой я вернулась поздно, но полностью удовлетворённая свиданием. Только долго моё счастье не продлилось.

«Наивная дурёха», – гласило сообщение от Марка, которое я получила через полтора часа после возвращения домой.

Глава IV

Разошедшаяся трещина

Я довольно сильно всполошилась из-за того сообщения. Я тут же стала засыпать Марка ответными эсэмэсками, пытаясь понять, что, чёрт возьми, произошло. Но Сталински упорно не отвечал ни на сообщения, ни на звонки, которые я пыталась реализовать. Вот теперь пойди и усни ночью! Марк, видимо, хотел сохранить интригу, и у него это волшебно получилось.

Наутро мне пришло сообщение из банка о переводе пятидесяти тысяч долларов на мой счет. Очевидно, это была плата за мою вчерашнюю работу. Банк был тот самый, о котором говорил Сталински. Он заверил меня, что всё уже организовал и мне лишь нужно контролировать, пришли мне деньги на следующий день после работы или нет и, если вдруг что-то не так, сразу сообщать ему при встрече.

Четверг – один из самых напряжённых дней. В этот день недели в кафе всегда очень много людей, под конец я всегда уставала, как водовозная лошадь. Уже после десяти минут от открытия все столики были заполнены, словно метро в час пик.

Джимми и Анна – самые приятные из всех моих коллег, с которыми я уже почти пять лет работала по четвергам и воскресеньям, поэтому день заранее обещал быть лёгким, несмотря на загруженность. Работа в целом меня не столько тяготила и изнуряла, сколько радовала. Часто мелькали лица знакомых и наших постоянных клиентов, слышался смех маленьких детей и их родителей, солнце нещадно и радостно освещало наше маленькое, но столь многолюдное кафе. За нашими клиентами очень интересно наблюдать, хоть и разглядеть их внимательно не всегда получается. Затурканные мамочки, бизнесмены, рабочие и просто люди. Из крошечных мелочей можно узнать о стоящем перед тобой человеке абсолютно всё, и это было достаточно полезным навыком. Но самое радующее в этом всём было то, насколько моя работа была нормальной. Иногда казалось, что мои смены – просто один из приятных снов, что иногда мне попадались в кинотеатре собственного мозга по ночам.

Гость за гостем, очередь двигалась, гул то усиливался, то утихал, солнце опустилось ближе к горизонту, спрятавшись за высотками, рабочий день подходил к концу, а народу всё ещё было пруд пруди.

Что-то насторожило меня, когда колокольчик зазвонил в очередной раз, но как-то слишком зловеще. Слишком зловеще знакомо. Подняв взгляд на вход, я замерла с сэндвичем в руках. Марк. На входе красовалась именно его фигура. Вот ведь идиот, заявился ко мне средь бела дня! Знает ведь, гадёныш, что из-за этого у меня могут быть проблемы! Ах да, совсем забыла, что его офис находился в паре сотен метров отсюда.

Безусловно, подавать виду я не стала, чтобы хоть самой на рожон не лезть.

В глазах Марка сверкнул не предвещающий ничего хорошего огонёк, он медленно и чересчур элегантно для своего слегка распущенного характера направился к кассе. Он не обратил ни малейшего внимания на очередь и сразу подошёл ко мне. В тот момент я его совсем не боялась. Может, когда мы общаемся наедине, я ничего особенного ему сделать не могу, но сейчас он был абсолютно обычным клиентом, ничем не отличающимся от остальных. Мне он ничего не мог сделать, слишком было людно. И хоть в глубине подсознания я знала, что это его маловероятно остановит, такие обстоятельства всё равно вселили в меня щепотку уверенности. Самый первый урок, который я здесь усвоила, звучал так: клиент от стоящего за ним такого же клиента ничем не отличается. Во всяком случае, в этом помещении точно. Значит и действовать я буду по стандартному плану.

– Извините, сэр, если вы не заметили, то перед вами есть очередь. Пожалуйста, займите ваше место и ожидайте, – я заставила эту фразу прозвучать максимально язвительно, вкладывая в слова всё презрение к его персоне, чувствуя торжество от собственного положения в сложившейся ситуации. Благо, фоновый шум слегка заглушал мой голос, иначе бы мне точно влетело за такое отношение к клиентам. Хотя раз уж клиент возомнил себя особенным, то и обслуживание у него будет соответствующее.

Мои слова произвели на Марка неслабое впечатление, учитывая то, что в образе хозяйки ситуации он меня до этого ни разу не видел. В ответ он лишь заинтересованно заулыбался и, кинув невинное «очень извиняюсь», встал в конец очереди. Я же, как ни в чём не бывало, продолжила обслуживать клиентов. Через пятнадцать минут очередь дошла до Сталински. Он всё так же улыбался и, заказав эспрессо на вынос и добавив излишне доброжелательное «пожалуйста», протянул мне сумму для оплаты, которая, несомненно, раза в четыре превышала нужную. Между зелёными банкнотами лежала маленькая белая записка, очевидно адресованная мне. Неужели так трудно было написать мне чёртово сообщение?!

Не подавая виду, я ловко и незаметно отложила бумажку в сторону, а деньги положила в кассу. Я уже было собиралась отсчитывать сдачу, но Марк забрал свой заказ и, кинув слегка пренебрежительное «сдачи не надо», ушёл. Провокатор хренов. Я продолжила работать, записку спрятала в карман джинсов.

Ещё час интенсивной работы – и мы наконец закрыли кафе. Последний раз протереть столики, и Анна с Джимми могут идти домой. Меня же под окнами дома ждёт машина Марка, готовая везти меня в неизвестность: ведь это именно то, что было сказано в записке от Сталински. Судя по всему, мне даже переодеться не удастся, машина будет ждать меня по возвращении.

Неужели было так трудно написать, куда именно мы поедем? И я всё ещё не понимала, зачем было заявляться в кафе средь бела дня и привлекать столько ненужного внимания? Хотя нет, всё я прекрасно знала. Это была в чистом виде дешёвая попытка спровоцировать меня и потрепать мне нервы. Ему нужно было меня позлить, подразнить, пораздражать —называй, как хочешь, но я в любом случае сделала глубокий вдох, собрала последние силы в кулак и направилась домой.

***

Всё тот же «Порше» поджидал меня напротив подъезда. Прежде чем приблизиться к ней, я проверила наличие моего верного Глок 26 в моей сумке, накрыла его кошельком и уже потом подошла к машине и села в неё.

– Добрый день, – поздоровался водитель, и, как только дверь захлопнулась, он нажал на педаль газа.

Мотор заревел, лёгкий толчок, и аппарат в движении. Верно говорят, что машина тоже может быть привлекательной. Я поздоровалась в ответ и, расположив сумку с правой стороны от себя, пристегнулась.

– А я, значит, стеклянный, – внезапный голос Марка заставил меня подскочить и повернуть голову в сторону источника звука.

– А ты здесь откуда? – выскочило из моего рта, пока я удивлённо рассматривала его.

По непонятным мне причинам сегодня на нём не было пиджака, верхние пуговицы белоснежной рубашки были расстёгнуты и открывали вид на идеальные линии ключиц Марка. Галстук и вовсе отсутствовал. Непривычно было видеть его в таком виде, даже как-то некомфортно. Но ещё более некомфортно становилось от того, что я находилась с ним в таком узком пространстве практически наедине. И, скорей всего, именно это «практически» спасёт меня от нежелательного внимания Сталински.

– И к чему было это дневное шоу? Из тебя хреновый актёр, к твоему сведению.

– Мне просто стало скучно, захотелось выпить кофе. Ничего плохого в этом не вижу, – ответил он, ухмыльнувшись и пожав плечами. В тот момент возникло очень сильное желание ударить его.

– Заканчивай комедию ломать. Как тебе вообще не страшно на улицу выходить, с твоим-то статусом в стране?

– Вот такой вот я бесстрашный камикадзе. Что, переживаешь за меня?

– Ещё чего не хватало. Убьют тебя – убьют и меня, причём сразу же. Поэтому попридержи коней, отчаянный, мне моя жизнь ещё дорога, – я посмотрела в окно, – куда едем?

– В тир.

Интересный факт: когда дело касается Марка, я постоянно себя накручиваю, утопая в догадках о самых худших вариантах исхода событий. Вот и сейчас мне в голову лезли исключительно самые ужасные вещи: мне казалось, что Сталински везёт меня куда-то, дабы просто застрелить или ещё чего похуже. А оказалось всё намного проще. Не менее непонятно, но проще.

«Так, нет. Надо заканчивать с этой самонакруткой», – подумала я и, тряхнув головой, отогнала противные мысли.

Я вскинула бровь, не произнося ни слова. Марк в любом случае уже понял мой немой вопрос.

– Ещё один небольшой тест. Если сдашь его, подарю тебе кое-что. Да и стрельба неплохо снимает стресс, – он усмехнулся, – можешь считать это свиданием.

Волна возмущения нахлынула на меня, щёки превратились в два спелых помидора, а глаза трансформировались в монеты по десять центов.

– Совсем крыша поехала?! У меня вообще-то парень есть! – вырвалось у меня изо рта.

Я тут же сильно пожалела о сказанном, но собрала волю в кулак и не подала виду. На мои слова Марк лишь ухмыльнулся и пробурчал себе под нос что-то похожее на «на долго ли?». Я подумала, что просто ослышалась, и, не придав его словам лишнего значения, отвернулась к окну, не сказав ни слова.

Свидание. Интересно, если бы у меня не было Льюиса, пошла бы я на это приятное мероприятие с Марком? Во мне с каждой секундой возрастали сомнения о подлинности моего предыдущего возмущения. Конечно, Сталински та ещё скотина, но как мужчина он вполне неплох. Странно, что я вообще об этом думаю. Я люблю Льюиса, и точка. И, чем меньше я думала об альтернативах, тем лучше. Я категорически не хотела терять его, он был мне слишком дорог и, как бы эгоистично это ни звучало, нужен.

Машина остановилась около входа в тир. Я вышла на улицу и, захватив сумку, последовала за Марком внутрь здания. А внутри это был обычный среднестатистический тир, ничем не отличающийся от других. Тусклое подвальное помещение с застоявшимся запахом пороха и, конечно же, абсолютно пустое.

– Снял или купил? – спросила я совершенно безразличным тоном.

– Я их спонсирую, – Марк усмехнулся и, изобразив пальцами кавычки, выделил слово «спонсирую», – в моём стиле.

– Тоже пистолет на голову наставил? – во мне внезапно загорелось желание его задеть, – кстати, о нём. Неужто оригинал? – поинтересовалась я, вспоминая его кольт.

– Уайетт[1 - Уайетт Берри Стэпп Эрп – американский страж закона в городе Тумстоун в Аризоне (1880) и картёжник времён освоения американского Запада. Получил широкую известность благодаря книгам и кинофильмам в жанре вестерн. В то же время реальный Уайетт Эрп был более противоречивой фигурой, чем герой, описываемый в литературных и кинематографических произведениях. Эрп часто проигрывал деньги, охотился на буйволов, был хозяином борделя и парикмахерской, иногда судил боксёрские бои.] был интересным персонажем. Выиграл на аукционе пару лет назад. Ценная вещица с историей, как раз в моём вкусе, – с некой самоиронией ответил Марк, доставая кольт из внутреннего кармана пиджака, что он прихватил с собой.

– Вы с ним чем-то похожи. Точно не профессией, но готова поспорить, что владеть сучками точно у вас обоих в обиходе, – съязвила я, усмехаясь и рассматривая почти что реликвию, которую держали его руки.