Когда гаснут фонари

– Как дерзко.

– Могу ещё личико твоё подправить, для пущей дерзости.

– Интересно, это, наверное, потому что я такой гадкий злодей, нарушил твоё жизненное спокойствие? – громкость его голоса снизилась до завораживающего баса, он ещё сильнее приблизился ко мне, но я лишь скрестила руки на груди и вызывающе продолжила зрительный контакт.

– Слабо сказано. Ты – та мерзкая, отвратительная тварь, из-за которой вся моя жизнь превратилась в чёртов ад. Такая формулировка будет точнее.

– А ты у нас госпожа благородных кровей, которую обстоятельства заставили жить среди презренных плебеев, да? Ты сама выбрала этот путь, бесполезно обвинять в этом кого-то другого. Ты можешь обвинять меня сколько хочешь, но от этого ничего не изменится – ты всё ещё не лучше меня и любого, кто в этом плавает. И запомни раз и навсегда: с подходом «я не опущусь до вашего уровня» ты сдохнешь намного быстрее, чем думаешь.

– Не твоя ли это задача – удостовериться в том, что я жива и здорова? – мой тон становился всё более и более агрессивным и полным презрения, а расстояние между нами становилось всё меньше и меньше, пока я практически не начала слышать его сердцебиение.

– Теперь да, и поверь мне на слово – тебе крупно повезло. Неприкосновенность курьеров – умилительная выдумка для наивных мальчиков и девочек, которым нужны быстрые деньги. Благодари всех святых за то, что ещё жива.

– И без тебя знаю, змеёныш. Отцовских нравоучений мне от тебя не требуется. А если будешь доставать без повода и распускать руки, – я схватила запястье руки, что до сих пор держала мой подбородок, и крепко сжала его, впиваясь в кожу ногтями для пущей правдоподобности, – сама закопаю тебя где-нибудь на окраине.

Марк внезапно усмехнулся, даже не скривившись от боли. Затем он перехватил мою руку, развернул к себе спиной и крепко прижал к себе, молниеносно выхватывая из кармана пиджака раскладной нож и приставляя его к моему горлу, прямо в зоне кадыка.

– Запомни, мы все здесь грешники. А те, кто отрицают свои грехи, ещё больше. В аду, когда ты предстанешь перед владыкой всея зла, никто не станет спрашивать тебя, как ты оказалась в нашей вселенной. И все мы канем в девятый круг. Щадить тебя никто не будет, держи это в голове на протяжении каждой секунды, что тебе дано прожить…

Дыхание участилось, а сердце начало биться с неимоверной скоростью. Было страшно, но адреналин превращал всё в непонятно забавную постановку дешёвого спектакля.

Сталински был чертовски прав, по сей день мне действительно просто везло. Но мне так не хотелось верить, что я ничем не отличалась от всех членов нашей с ним вселенной, что я не была другой. И эта мысль не на шутку выводила из себя. С разъярённым рыком я зарядила Марку локтём в живот, зная наперёд, что глотку он мне резать не станет. Согнувшись пополам, он отпрял на несколько метров, кашляя и смеясь одновременно.

– Я предупреждала: не распускай свои грязные руки.

Марк выпрямился, отряхнул пиджак и осмотрел меня с ног до головы. На его лицо вернулась та самая высокомерная ухмылка, которая в его случае была лучше всякой подписи.

– Какая же ты всё-таки забавная. И имя тебе очень подходит. Ты такая же обманчиво прекрасная, – пройдя мимо меня, он сел назад в кресло, закинув ноги на письменный стол, что в его исполнении было невероятно элегантно.

– Уж извини, если не подхожу твоим стандартам внутренней и внешней красоты.

– И всё-то ты воспринимаешь негативно. Это, между прочим, был комплимент. Машина уже ждёт внизу.

Ничего не ответив ему, я направилась к выходу из офиса. Но, как только моя ладонь оказалась на ручке, с другого конца комнаты я услышала невообразимо соблазняющее «Увидимся».

– Надеюсь, что нет, – ответила я и вышла из кабинета.

И всё-таки я обернулась.

Глава III

Частичка света

Среда. Ещё один день, ещё одно утро. Будильник, который я вчера сломала, не прозвенел, и я опоздала на работу. Но мне, честно говоря, было абсолютно всё равно. Мне вообще на всё было в этот день плевать.

На работе меня ждала начальница с виноватым видом, миссис Генриетта Ротшильд. Представляла она из себя высокую блондинку с чрезмерно большим размером бюста, практическим отсутствием мозгов, но при этом наличием почти что модельной внешности. И что-то мне очень навязчиво подсказывало, что кафе либо принадлежало её состоятельному отцу, а она там просто появлялась для вида, или же заведение было собственностью её мужа/местного богатого папика, и, хотя фамилия Ротшильд мне мало о чём говорила, несмотря на то, что местных богачей обычно знал каждый первый, я была на восемьдесят пять процентов уверена в финансовом положении её семьи.

Как только я оказалась в раздевалке, она тут же подошла ко мне. И я уже примерно представляла, о чём будет этот разговор.

– Мираж, мне так жаль. Я не думала, что он когда-нибудь заявится сюда лично, – сказала она крайне тихо.

– Как давно он здесь совладелец или как там это называется? – тут же оборвала её я. Обвинять её было бы глупо, она явно ничего не решает и на ситуацию повлиять никто не смог бы даже при желании.

– Где-то уже лет пять. Пойми, у меня просто не было выбора. А когда он позвонил мужу… Я даже представить себе не могла, – вздохнула она, всё ещё держа меня за руку, – ты и правда?..

– Да. И поверьте мне, я всё понимаю, не нужно извиняться. Но это должно остаться строго между нами, о том, чем я занимаюсь, никто не должен знать.

– Да, конечно, милая. Всё останется в секрете. Прости ещё раз.

День шёл, люди приходили и уходили, настроение не менялось. Марк так и не дал о себе знать.

Внезапно на телефон пришло сообщение:

«Зайка, ты как?»

Хоть что-то хорошее за последние три дня. Сообщение было от Льюиса, моего парня.

Того самого Льюиса Кларка, сына друга нашей семьи, что проводил мамину оепрацию. Видимо, судьба решила конкретно связать наши семейства. Он был единственным человеком, с которым я могла быть хоть чуть-чуть искренней, не считая моей мамы. О моей подпольной жизни он, безусловно, не знал, но о нормальной рутине мы всё же могли поговорить. Льюис был замечательным человеком, который постоянно обо мне беспокоился и любил. Мы часто ходили куда-нибудь, веселились, грустили… в общем, мы были самой обычной парой. И вспоминая всё это я начала понимать, что он был единственным, что осталось «нормального» в моей жизни.

Я вся засияла после прочтения сообщения и сразу кинулась строчить ответ:

«Могло бы быть и лучше, но терпимо. Пока живём. Ты?»

«Хорошо. Свободна вечером?»

«Абсолютно»

«Тогда в восемь буду ждать тебя под домом <З»

«Оки-доки, увидимся <З»

Я уже было хотела заблокировать телефон и продолжить работать, как вдруг на него пришло ещё одно сообщение, и моей улыбки до ушей как не бывало.

«Жду в офисе в семь вечера», – гласило сообщение от Марка Сталински.

Прекрасно. Просто волшебно. У него такое хобби – портить мне настроение? И ведь обязательно в семь, будто знал, что у меня свидание. Он что, и сообщения мои просматривает? Если узнаю, что это правда, точно уничтожу.

«А завтра или пораньше нельзя?» – я решила всё-таки попытаться изменить время встречи, мне всё равно нечего было терять.

«Нет»

Конечно, а на что ещё я рассчитывала?

Хотя, возможно, работа будет быстрая и непыльная, и мне удастся вовремя с ней справиться. На это оставалось только надеяться.

До конца рабочего дня оставалась пара часов, но время внезапно стало тянуться, словно резина. Мой мозг был занят догадками о виде работы, которую Марк собирался мне дать, и куда же Льюис поведёт меня в этот раз. И вновь меня начало раздражать всё вокруг. То ли Марк оказывал на меня такое негативное влияние, то ли просто день изначально не задался.

Наконец-то моя смена закончилась, и я могла спокойно отправляться домой, готовиться к встрече с Марком. Из-за моего плохого настроения я полностью наплевала на мой внешний вид и, надев майку и джинсы, а затем собрав мои огненно-рыжие волосы в хвост, я быстро положила пистолет и перцовый баллончик в сумку и поехала к Сталински в офис. Машина, словно по расписанию, уже ждала меня под подъездом.