Рассказы (про) рыжего кота

Вода продолжает литься в кастрюлю, я вдруг вспоминаю, что забыла сделать, уходя из дома.

– ТИХОН!!!!

Подлетаю к балкону, распахиваю дверь. Тихон пулей проносится мимо меня.

– МОЯ!!!!!!!

– Тихон! Тихон, прости!

– Моя! Моя! Как я рад тебя видеть! – кот путается в моих ногах. – Моя…

– Прости, я забыла! – я беру кота на руки и прижимаю к себе, пытаясь согреть поскорее его холодную шёрстку. И тут слышу…

– Моя, – ласково произносит кот, и я понимаю, что все грехи, когда-либо совершенные мной, отпущены! – Моя… Давай мне вкусняшку!

– Ну ты нахал! – возмущаюсь я.

– А ты – мучительница, – шантажирует кот. – Соглашайся на примирение сторон!

– Тебе с лососем или кроликом? – я послушно несу кота на кухню.

2018

«Я»:

Всем желаю иметь такую же высокую самооценку как была у моего кота! Он был таким плотненьким и упитанным.

И вот когда пытаешься его устыдить

– Тихон, ну посмотри, жирок чуть ли не по полу тащится. Тебя же уже не поднять! Надо меньше есть! Посмотри, какие бока раскормил!

Он смотрит на меня, улыбается, прикрыв блаженно глаза, и констатирует:

– Ага, красота, верно?

И ты уже смотришь на его складочки ЕГО глазами и думаешь: какая красота!

Глава последняя

Эта глава последняя и самая болезненная для меня.

Я откладывала её написание так долго, как могла. Но эта невысказанная боль и чувство вины изматывают меня каждый день. И я надеюсь, что так мы сможем с ним попрощаться.

Началось тогда всё с того, что год назад у Тихона стало редеть пузо. Не критично, но заметно. Подумав, что это аллергия на корм, я стала осторожно искать ему новый. Но облысение прогрессировало, постепенно освоив внутреннюю поверхность задних лап. По моей просьбе муж свозил его ко врачу, ему взяли анализы, но ничего не нашли. Посчитали пищевой аллергией.

В то лето сыну пришлось вызвать «скорую» помощь прямо на дачу. Пока я сидела у открытых ворот Тихон и Манька бродили рядом, заразившись атмосферой нервозности. Сына увезли в больницу. Мы с ним договорились, что я с ним не остаюсь, но буду приезжать каждый день на несколько часов: я не хотела, чтобы дочка чувствовала себя брошенной.

Однако уже через 2 дня стало ясно, что мне придётся остаться с ним до выписки: сын так скучал, что почти не пил и не ел. Он даже перестал брать трубку телефона.

После того, как ему стало лучше и его выписали, мы поехали тут же в Москву, чтобы проверить всё ещё раз.

Тихон по словам свекрови почти всё время ждал нас на крыльце. Мы вернулись. Все были счастливы, но недолго.

Когда Тихон стал проводить дни под нашей кроватью, я посчитала, что он, испугавшись моего отъезда, старался теперь быть как можно ближе ко мне.

Он очень редко выходил на улицу, и всегда мурлыкал, стоило мне начать его гладить. За день до своей кончины он смог спуститься вниз, сойти с крыльца и куда-то пойти в сопровождении Маньки. Она следовала за ним, жала, пока он, передохнув, снова не поднимется на лапы и не продолжит свой путь. Теперь я знаю, что он ходил прощаться.

А потом я поняла, что он ничего не ест и слабеет. Даже не пьёт. Я приносила ему воду, он чуть пил, а затем его тошнило. Муж срочно повёз его в ветеринарную клинику. Они не знали, что с ним. Взяли анализы, прописали общий антибиотик.

Это был последний день отпуска мужа, мы обещали детям аквапарк, поэтому сделав укол Тихону, мы уехали. Он был очень слаб. Я сделала ему гнездо из одеяла в наше комнате, пообещала вернуться.

Но всё пошло не так.

Обратно мы ехали по диким пробкам, плюс мужу обязательно надо было заехать в крупный строительный магазин, и с дочерью ждала его в машине, читая сообщения от свекрови, которая описывала неутешительное состояние кота.

Я звонила мужу как сумасшедшая, строчила сообщения, но телефон стоял у него на беззвучном режиме, а на кассе была заминка.

Когда мы ехали на дачу, я истово молилась, чтобы я успела. Но смс свекрови разбивала мои надежды.

Как только мы заехали на участок я выпрыгнула из машины и понеслась в дом, заливаясь слезами.

Тихон лежал на полу на первом этаже. Без дыхания и признаков жизни.

Он умер.

В поисках меня он спустился на первый этаж, и я не хочу думать о том, чего ему это стоило: собрать свои последние силы и не свалиться с крутой лестницы.

За мной вбежал сын и заплакал, подоспевший муж оттащил его на крыльцо. Я понимала, что детям видеть смерть не стоит, мы объясним им всё про Тихона. Муж быстро нашёл скатерть, завернул его, и мы поспешили в машину, прихватив лопату: надо было скорее добраться до лесничества.

Когда мы вышли из машины и стали искать красивое место, то нас сопровождали кошачьи вопли, словно плач. Я знаю, как ругаются коты при драке и это были не такие вопли. Коты выли с разных сторон. И я до сих пор уверена, что они оплакивали Тихона.

Выбрали место, муж начал копать. И тут из кустов дикой малины вышел незнакомый кот, взобрался на поваленный пень и молча стал наблюдать за нами.

Хоронить Тихона было больно. Словно погибла часть тебя.

Но я боялась сильно плакать, отдавшись полностью своему горю: дети видели мои слёзы, мне надлежало объяснить им ситуацию максимально деликатно. Сын плакал вместе со мной дома, тихо поскуливая. Я ему объясняла, что Тихону сейчас не больно, ему уже хорошо в кошачьем раю, а наши страдания – это только наши страдания.

Как жаль, что я тогда говорила это абсолютно не чувствуя покой от своих собственных слов.

Тихона не стало. Я продолжала его искать глазами и звать, привычно цыкая и чмокая губами.

Я постоянно хотела позвать его: «Тихон! Где мой нумеро уно? Где мой намбер ван?». И отчаянно хотела, чтобы он появился откуда-нибудь с гордо поднятым хвостом и прищуренными глазками, мяукнув в ответ.

Но этого не было. И эта боль не нашла тогда свой выход. Она росла во мне, зияя в груди чёрной дырой.

Через два дня мы шли с мужем в ту самую ветеринарную клинику за результатами анализов, надеясь понять, что случилось. Я с трудом сдерживала слёзы.

Пока мы ждали приёма я хотела реветь, но рядом сидела беременная девушка и я держалась.