Когда привез тебя в деревню,
Ты в ней зашла в одну харчевню,
Взяла бокал полусухого
И крикнула: «Парижа другого!»
Мы взяли два авиабилета,
Пропели песни три куплета,
Сели быстро в самолет,
Отправились в столицу мод.
Рейс, конечно, с пересадкой,
Но это не было накладкой:
Погуляли по Москве,
Обсуждали Колю Ге,
И, смотрев на фонари,
Обнимались до зари.
А утром – снова полетели,
Сидим вдвоем, как и хотели,
Чай – как волна в моем стакане,
А ты все спишь – и как в тумане:
Глаза немножечко закрыты,
А губы чуточку открыты,
И я заснул … А мы летели…
Тут стук – мы наконец-то сели,
Быть точным – мягко приземлились,
Попы чрез ряд перекрестились,
Послышались аплодисменты,
И все осели в ложементы.
А ты сейчас проснулась только
Спросила: «Времени хоть сколько?»
«Без пятнадцати два», –
От восторга шепчу я едва.
«Париж, блистательный Париж», –
С иронией мне говоришь.
Тогда уж выглянул в окно,
И что ж поведало оно?
Асфальт, трава воздушной гавани,
Коробка порта в саване,
Зеркальном и чистом,
На зависть всем трубочистам.
На выходе – «мерси боку»
Грассирую и говорю.
Я знаю только русский,
А ты – еще французский.
Выходим. Взял я чемоданы,
Смотрю – тут ходят дамы
В ажурных шляпках и в пальто,
Одна – в берете и в манто,
Мужчины, однако, не кадеты,
Но тоже – модненько одеты.
А сколько наций, новых слов,
Со всех сторон гул голосов!