Кхаа Тэ

Комод из белой сосны, словно плоть мертвеца, угрожающе пялился на Псилона на фоне бордово-желто-черного гобелена, изображающего пейзаж пресловутой Дубравы. Круглая кровать под аквамариновым балдахином, напоминала пуфик, на котором почивает злющая болонка Тивара, единственное, чем они отличались – размеры. Буковые резные стулья были, несомненно, самой неброской частью убранства, хотя прославились неудобством. Если продолжительное время сидеть на них, то начинала болеть спина, и затекали конечности. К счастью, Бальтор Данкос, дабы не разочаровывать капеллана, решил эту проблему молниеносно. Как только Псилон намекнул о негодности стульев, прислуга тут же, откуда-то приволокла, вполне приемлемое кресло зеленого оттенка. Видимо феодал приказал отдать в пользование жреца предмет антуража из собственного кабинета.

Глава ордена Тарумона Милосердного откинулся на спинку, и снова потер глаза. Он должен завершить просмотр дальних поселений, затем вздремнет часок, а после продолжит изучать рукописи, касающиеся Дубков.

К вечеру капеллану еще предстояло выслушать отчет брата Конлета по поискам тела эльфа, которое бесследно исчезло. Неужели остроухие осмелились пересечь стену и унесли убитого собрата? Присутствие Светлоликих на просторах Мендарва – весьма досадное известие! Такой расклад дел грозил Псилону неминуемой бедой. Среди лазутчиков могут оказаться те, что присутствовали на полях сражения во время войны с эльфами.

Молодые аскалионцы вряд ли способны узнать Псилона по портрету в Книги Памяти, а магистры редко покидали Цитадель. Но Светлоликие другое дело. Они не страдали забывчивостью, и непременно, затаили обиду на чародеев, что стали причиной кровавых распрей. Если среди шпионов окажется хоть один, что бился на просторах Цинтруона, и он ненароком опознает Псилона, то весть о воскрешении волшебника разлетится, быстрее ветра, по Нирбиссу.

В Мендарв аскалионцы не вторгнутся, но Эурион сделает все возможное, дабы уничтожить пресловутого ренегата. И даже, если Верховному жрецу удастся добиться запрета на въезд чужеземцев, то Великий Магистр, обязательно, найдет какого-нибудь мендарвского купца, готового за пригоршню золотых, донести до ушей Тивара сплетни о том, что при дворе короля, гремучей змеей, уже двадцать лет таится чародей из Цитадели. Да не просто маг, а отступник и вероломный предатель.

Псилону, с большим трудом, удалось фальсифицировать собственную гибель. Он предпринял все меры, чтобы имена главы церкви не звучали из уст миссионеров и мирян. Ни в Мендарве, ни за его приделами. Когда речь шла о капелланах, люди использовали лишь одно обращение – Его Преосвященство.

Сон продолжал атаковать разум. Он, с силой ущипнув себя за плечо, слегка поморщился. Нет, мир сновидений подождет! Надо успеть сделать все возможное, чтобы очистить Мендарв от нелюдей. И как можно скорее, восстановить завесу, дабы никто из лазутчиков не смог более тревожить покой капеллана. А когда с первостепенными задачами будет покончено, Верховный жрец позаботиться о том, чтобы сжечь на костре всех, абсолютно всех людей, что обладают хоть крупицей магии.

Мендарв, страна – для одного чародея! А вернее, для двух. Но не кому не суждено разглядеть орнамент на полотне судьбы, так что неизвестно, чем закончится паломничество Меуса. Во время странствий, с братом может приключиться – все, что угодно! Псилон позаботился о том, чтобы обратно в Мендарв второй жрец – никогда не вернулся. Наемные убийцы из Гильдии воров знают свое дело! Как только Меус окажется за пределами страны, его учесть будет решена! Смерть капеллана, лишь укрепит власть Псилона, который убедит мендарвцев в том, что обитатели Большой земли – жестокие, кровожадные и завистливые существа, не страшащиеся ни Создателя, ни возмездия.

Псилон устало улыбнулся. Меус был верным другом и хорошим братом. Но временами, приходится жертвовать близкими людьми для достижения более высокой цели. Цель, которая требует непомерной платы, порой – кровавой. Прознай Меус про планы родственника, то наверняка бы, попытался остановить его. Псилону не нужны были лишние хлопоты и перебранки. Брат больше не справлялся со своей миссией. Слабость и никчемность, удел мертвецов, а не великих чародеев. В объятиях Темноликой Меусу будет, куда уютнее, чем в роскошных покоях королевских палат.

Верховный жрец впервые за все время взглянул в сторону распахнутого окна, где золотистым ковром простиралась Темная Дубрава. Там, за горизонтом, за зелеными древами Круана, за острозубыми горами Смерти, находился Аскалион. Там, в глубинах холодного и негостеприимного замка в большой зале, вырезанное из древесины Алмарин, возвышалось седалище. Место, которое по праву, должно принадлежать ему – Псилону Гериону Вианарису. Трон Великого Магистра! Трон, который однажды, станет его собственностью!

Голова раскалывалась, словно сотня злобных пикси, выпустила синхронно из своих миниатюрных луков тьму стрел, разрывающих мозг и обжигающих ядом. Шрам на щеке и шея, не уступали в мучительной схватке, пылая разъедающим огнем. Остальные части тела были скованны стальными цепями, невидимыми, но крепко держащими в плену жертву. Маг с трудом открыл глаза.

В комнате царил полумрак. Но даже отсутствие яркого света не помешало Ноэлу разглядеть трещины на высоком каменном потолке, готовом рухнуть ему на голову, от малейшего землетрясения.

«Ничто не вечно в этом мире», с горечью подумал он и предпринял попытку подняться с постели. Резкая боль волной прошлась по всему телу. Он стиснул зубы и, стараясь не обращать внимания на истязающие плоть спазмы, все же слегка привстал, облокотившись на здоровую руку, если можно назвать конечность здоровой, когда ее скручивает нестерпимая судорога от малейшего движения.

– Ноэл, ты совсем ополоумел?! – раздался рядом с ухом, негодующий крик Барка. Целитель, едва переступив порог, тут же подскочил к другу, стремясь подложить под спину подушку. – С таким трудом удалось тебя вырвать из лап Темноликой, а ты вновь собрался отыскать путь к ее чертогам!

Черноволосый чародей криво улыбнулся, глядя как травник хлопочет вокруг него, словно курица-наседка. Улыбка Визиканура была измученной и даже устрашающей. Барк, старался не выдать своего испуга, отметив, что присутствие Дероды, все еще клубится над Ноэлом призрачной тенью

– Давно я здесь? – хрипло поинтересовался маг, тяжело дыша.

– С тех пор, как тебя нашли в Мальковском лесу, – хмуро пробормотал целитель.

– Ясно. Она меня обхитрила, – с печальной насмешкой, заключил маг и поморщился от боли, пульсирующей в ране, оставленной клыками Милдред. – Поделом мне, простофиле.

– Ты говоришь сейчас о ведьме? – целитель напрягся.

– А кто бы мог меня так отделать в Пустоши Гревгер? Не мертвые же камни, что там высятся, подобно остовам великанов.

– Шутишь! Возможно, не все так плохо, как предполагал Рейвен, – произнес травник, осознавая, что самообман, лишь продлит горечь истины. Вид Ноэла не внушал напрасных надежд, но, тем не менее, Барку хотелось верить, что шанс на исцеление, пусть и незначительный, у его приятеля существует.

– Значит магистрам известно о моем провале, – сокрушительно покачал головой маг. – Представляю радость Эуриона. Он так долго ждал, пока я оступлюсь.

– Никто не рад тому, что с тобой приключилось, – голос травника звучал удрученно. – Беда, настигшая тебя, может вызвать лишь сострадание, а не безудержное веселье. Магистры объявили пленум. Все Верховные маги после полудня соберутся в зале, дабы обсудить и решить, как избавиться от колдуньи Сеньи и сохранить тебе жизнь.

Аскалионец внезапно расхохотался прерывистым кашляющим смехом. Тело от спазмов напряглось, но он не мог остановиться, пока слезы не пошли из глаз.

Барк озадачено смотрел на друга, не понимая: обезумил ли тот, или целитель произнес шутку, которой не заметил. Наконец, чародей смог совладать с собой и проговорил:

– Это не собрание, а скопище менестрелей, стремящихся дать напоследок незабываемое представление. Меня не спасти. И Магистрам это известно, не хуже моего!

– Ты еще слаб, и ум твой не способен трезво рассуждать, – дрожащим тоном прошептал Барк, но взгляд Ноэла, полный сожалений, лишь подтвердил его самые худые предчувствия.

– Не тешь себя напрасной надеждой, мой друг. Теневые ведьмы не дозволят своим жертвам долго жить. Она питается мной, наслаждаясь процессом. И совсем скоро, колдунья закончит свой пир. Недолго осталось. Темноликая воротится за мной, когда ведьма отыщет себе новое убежище.

Барк тяжело опустился на край постели и схватился за голову. Ему хотелось рвать и метать, плакать и вопить, молиться и проклинать.

– Что ты натворил, Ноэл! Зачем, зачем, ты помчался в одиночку в это окаянное место? Неужели тебе так опостылела собственная жизнь? Ты нарочно стремишься в гущу Тени, дабы только оказаться в объятьях Собирательницы душ! Безумцами, существ делают три вещи: зависть, ненависть и любовь. В чем твое сумасшествие, Ноэл?

Горькая усмешка слегка тронула губы волшебника. Если бы Барку были ведомы его страдания, он бы мог понять его. Но травник был человеком, которому никогда не познать, как сжигает заживо кровь демонов, испепеляя разум, разъедая душу.

– Я не стремился намерено погибнуть в Пустоши Гревгер. Но не стану лгать, смерть для меня – спасение. Дерода несет мне свободу. Свободу от моей вагхирской сущности. Свободу от сомнений, что терзают мое естество. Свободу от предположений, что я строю в своей голове.

Барк убрал руки с головы, скрестив их на груди. Он смотрел на своего друга долгим пустым взглядом, словно перед ним сидел не человек, которого он полюбил еще тогда, когда тот был младенцем, а незнакомец нацепивший маску Визиканура.

– Твой взор, скорее отправит меня к костяной невесте, чем чары ведьмы, – выдержав немое презрение приятеля, промолвил маг. – Но позволь мне, перед встречей с Деродой, закончить последнее дело.

– Хочешь прощальное письмо настрочить? – иронично молвил Барк, чувствуя, как его настроение с каждым мгновением обращается в едкий пепел.

– Нет. Я не настолько романтичен, чтобы марать напрасно бумагу, – попытался изобразить улыбку волшебник. – От Карро до сих пор нет вестей?

Травник покачал головой. Даже умирая, этот глупец думает не о себе, а о ком-то другом.

– Я так и думал, – тяжелый вздох вырвался из души Ноэла. – Значит, мне предначертано вновь попытать счастье в башне.

Глаза Барка округлились. Он, рыбой на суше, глотал воздух, дабы подобрать слова, выражающие его негодование. Находясь одной ногой в чертогах Темноликой, этот неугомонный чародей, стремился напоследок, заработать в свою копилку еще больше бед.

– Ты и впрямь ополоумел! – наконец выдохнул он. – Тебе туда дорога заказана! Особенно, в нынешнем твоем состоянии!

– Ты мне поможешь, – невозмутимо произнес волшебник, и травник мгновенно осознал, что друг не шутит. Он действительно рассчитывал на него.

– Как?

– Мне нужны эликсиры. Много эликсиров. Я должен во время собрания пробраться внутрь и разбудить зеркало.

Целитель побледнел, казалось, невидимая пия вцепилась ему в аорту и высосала всю кровь. Он судорожно пытался что-то придумать, дабы отговорить приятеля, но ничего дельного на ум не приходило.

– Я знаю, мой организм еще не восстановился, – проговорил Визиканур, догадавшись, чего опасается травник.

– Я в тебя влил лошадиную дозу снадобий. Если превысить норму, то можно заработать обратный эффект. Не легче ли мне, просто преподнести тебе чашу с ядом?

Ноэл, снова попытался улыбнуться. Барк не оставит его в самый тяжкий час.

– Я никогда в тебе не сомневался, мой друг, – произнес он с благодарностью. – Я должен проверить, как там девчушка. Мне нужно знать, что с ней – все хорошо. А потом, Темноликая может смело меня увести в свои покои.

– Ты безумный и своенравный демон, – проворчал Барк. – Если я откажусь тебе помогать, то ты все равно, отправишься в крыло Магистров, даже если тебе придется ползти туда. Сдалась тебе эта девочка…

– Спасибо, – оборвал его Ноэл, и целитель почувствовал ладонь друга на своем плече.