Моя лучшая ошибка

– Бекки, – окликнула я, на мгновенье замявшись. – А на кого это смотрит наша мисс Бендикот?

– Ммм, – та нехотя отвела взгляд от Йорека. – О, это профессор Харди! Ты с ним скоро познакомишься, он даёт занятия по основам алхимии для всех студентов первого курса. Он славный – единственный здесь не считает нас слабоумными только из-за того, что мы носим юбки.

Почему-то я поверила ей сразу. Профессор Харди выглядел как человек, готовый воспринимать все новые веяния, пускай даже суфражистские. Наверняка с ним будет приятно иметь дело.

Вдруг он встал. Встали и остальные преподаватели, следом – ученики. Запоздало я поняла, что это немой знак заканчивать трапезу, и тоже поспешила выбраться из-за стола. Хотела было выйти, но Глория цепко ухватила меня за рукав:

– Сначала преподаватели, потом – мы.

И действительно, никто не сдвинулся с места, пока меж столов с важным видом не прошли профессора. Остались лишь трое: мисс Бендикот и два декана с серебряными нашивками – они, видимо, должны были сопроводить нас до спален.

– Девушки, – мисс Бендикот кивнула нам, – идёмте.

Путь между столовой и дамской гостиной я не запомнила ни с первого, ни со второго раза. Такие беды с памятью должны были послужить мне сигналом: не стоило предпринимать никакие авантюры в первый же вечер, не изучив толком академию. Но я всегда плохо воспринимала сигналы, поступавшие от разумной части моего сознания.

Так что, когда после коротких посиделок в гостиной все принялись разбредаться по спальням, я осталась, сославшись на бессонницу. Глория посетовала, что не прихватила с собой любимых сонных капель, и пообещала с утра же отвести меня за ними в лазарет – а после наконец-то меня оставила. Она продержалась дольше остальных девушек, начавших зевать, едва мы вернулись с ужина.

Мне же только и нужно было, что остаться одной.

Убедившись, что никто не спешит возвращаться, я рванула к двери из гостиной. На пробу дёрнула ручку – увы, мы были надёжно заперты. Тщательное изучение замка тоже не дало почвы для размышлений: я не была всемирно известным детективом или хотя бы захудалым вором и не умела пользоваться отмычками. Этот путь был для меня закрыт.

Но я была уверена, что из комнаты должен был существовать другой выход. В гостиной должны были убираться слуги, а они не сновали туда-сюда по общим коридорам – это я как раз успела заметить. Значит, существовали другие проходы, надёжно спрятанные за толстыми стенами. И были двери, невидимые только с первого взгляда.

Я принялась искать потайной проход с дотошностью, которой мог бы позавидовать любой учёный. Медленно, осторожно я простукивала каждую стену – начала с той, что была справа от двери, затем переключилась на ту, что напротив. И расплылась в улыбке, когда стенка ответила на стук глухим, пустым звуком.

– Ага! – шёпотом возликовала я, и разве что не подпрыгнула на месте.

Понять, как открывается служебная дверь, было нетрудно. Это был не потайной ход, поэтому с ним не мудрили – хватило одного нажатия на полотно. Подцепив приоткрывшуюся створку, я потянула её на себя и открыла проход во тьму.

Проход, из которого на меня недоумённо смотрел лохматый мальчишка-слуга.

Глава четвёртая, в которой мисс Имельда Браун совершает судьбоносную ошибку

Сердце моё попыталось выскочить из груди от ужаса: вот сейчас он окликнет кого-то постарше, мою вылазку обнаружат и я в первый же день обучения вылечу из академии с невиданным позором. Мигом представив выражение лица маменьки в момент, когда она ознакомится с этой новостью, я отмерла и сделала первое, что пришло в голову.

Зажав парнишке рот, толкнула его в тёмный коридор и прижала к стене – благо, он удивился так, что я смогла всё это проделать.

Некоторое время мы оба стояли молча, пытаясь, видимо, сообразить, как выйти из ситуации с наименьшим уроном. Слуга не пытался вырваться, хотя взгляд его бегал из стороны в сторону, будто старался найти шанс на спасение на стенах тёмного коридора. Я же вдруг поняла, что в коридоре недостаточно темно: распахнутая настежь тайная дверь впускала внутрь холодный лунный свет и повышала мои шансы быть обнаруженной. Подумав об этом, я свободной рукой потянула дверь на себя.

Этого оказалось достаточно, чтобы потерять преимущество.

Когда дверь закрылась, и мы погрузились в кромешную тьму, я неожиданно ощутила прикосновение к своему запястью. И была настолько этим ошарашена, что не сопротивлялась – послушно отвела руку от лица слуги, отступила в сторону. Вмиг вспомнила о приличиях и осознала, что оказалась в тесном пространстве мало того, что с юношей, так ещё и явно не моего круга. Кто знает, что могло прийти ему в голову!

Судя по всему, этому юноше пришло в голову то же самое, что и мне:

– Не бойся, – я услышала сначала голос в темноте, а потом какой-то шорох. – Сейчас, я нащупаю свечу.

Что-то коснулось моей юбки – то ли рука, то ли склонившаяся к полу макушка. Я вжалась в стену сильнее, и это от него не укрылось. До меня донёсся звук, подозрительно похожий на смешок, а за ним:

– Извини.

Только тут я сообразила, что он обращался ко мне на «ты». Ужасная фамильярность со стороны слуги, которой было бы впору возмутиться – разумеется, если бы я сама до этого практически не прижималась к нему, пускай и исключительно в целях безопасности!

Нет, не так я представляла себе первый день в академии.

– Ага, достал, – снова шорох, снова прикосновение к юбке, а затем – долгожданное чирканье спички.

Маленький огонёк ослепил меня, пронёсся перед моим носом, а потом превратился ярко и весело полыхающий фитиль свечи. В его свете слуга выглядел загадочным заговорщиком – и вскоре я убедилась, что это впечатление было далеко не таким уж обманчивым.

– Итак, мисс?.. – он выразительно поглядел на меня, вынуждая разлепить пересохшие губы.

– Браун, – зачем-то сказала я правду, и тут же мысленно укорила себя: сама же дала оружие в руки! Но отступать было поздно и я, чувствуя, что выкапываю собственную могилу, продолжила, – мисс Имельда Браун.

– Фред, – слуга фамилию называть не стал. – Итак, мисс Браун, что же вы делаете в столь поздний час в столь неподходящем месте?

– У меня разболелась голова, и я хотела позвать слугу, чтобы он принёс мне лекарство? – соврала я первое, что пришло в голову, но так неуверенно, что не нужно было даже стараться, чтобы распознать ложь.

– Леди, чтобы вызвать слугу, звонят в колокольчик, а не лезут в тёмный страшный служебный коридор, в котором наверняка водятся пауки или крысы. Или пауки и крысы, – он ухмыльнулся, в изменчивом свете показавшись маленьким дьяволёнком. Но я тоже не лыком шита:

– Нет тут пауков! Иначе они были бы по всему дому, а этого бы уже не допустили ни деканы, ни ректор, ни мисс Бендикот. Особенно мисс Бендикот.

Ухмылка стала только шире:

– А ты умная, мисс Браун. Пожалуй, я не буду раскрывать твой секрет.

– Тебе бы и так никто не поверил, – скрестила я руки на груди.

– Неужто? Думаешь, твоя мисс Бендикот такая дура, что не догадалась бы, к кому ты решила сбежать?

– Ни к кому я не сбегаю, – буркнула я.

Конечно же, неубедительно.

– Да ну? И кто же этот «никто»? Какой-нибудь красавчик-второкурсник? Или вообще жених? Скорее жених, да? Ты же новенькая, познакомиться ни с кем не успела. Значит, тут есть кто-то, кто тебя знает. А на мужской части академии это может быть только жених или брат. Вот только к братьям так не бегают, уж поверь мне.

Какой отвратительно догадливый и неглупый слуга!

– Только не надо ненавидеть меня лишь за то, что ты не умеешь врать.

– Я умею! – вскинулась я, и тут же пожалела об этом.

Взгляд слуги – как там его зовут, Фред? – говорил красноречивее слов.

– Да уж, не повезло бы тебе, встреть ты тут кого-то другого.

– А с тобой, что ли, повезло?

– Ещё бы! – он ухмыльнулся. – Я не только ничего никому не скажу, я ещё и помогу тебе с твоим женишком!