Шашлык из курочки Рябы

– Почему бы парню и не помочь нам по хозяйству.

– Небось, мы ему не чужие.

– Терять нам было нечего, помолясь Богу, мы ему написали.

– Аня с Костей – родители Сережи – нас знать не хотели, после нашего ухода из мира к отцу Феодору почти все наши прежние знакомые порвали с нами. Но все-таки мы надеялись, что Сережа окажется другим.

И племянник не подвел. Он не только ответил тетке с дядей на их письма, но также и пообещал к ним приехать в Хворостинку. На радостях Катя с Ваней послали с оказией племяннику гостинец – мед с собственной пасеки, копченый свиной окорок, чем не хамон, и два десятка живых кур с петухом, пусть Аня с Костей развлекаются летом у себя на даче.

– Да вон они, наши куры, по грядкам гуляют.

– Чего-то страшные больно. Ноги огромные, шеи длинные и голые, словно у страуса.

– Много вы понимаете! – обиделась Катя за своих кур. – Это очень хорошая порода, голошейка называется. Это я родственникам еще не самых породистых прислала. У нас отец Феодор перед тем, как его слуги тьмы скрутили и в острог кинули, увлекся выведением новой породы. Так курицы у него вообще почти целиком голые бегали.

– Могу себе представить.

– Зрелище, конечно, так себе, очень сильно на любителя те курочки выглядели, но зато какая экономия времени. Ведь этих куриц ощипывать не надо, хватай и сразу в бульон клади.

– И не холодно им зимой было?

– Представьте себе, нет. У них слой жира такой толстый, что они наши морозы прекрасно переносили. У меня и фотографии есть, я альбомчик с собой захватила.

И, не дожидаясь согласия, Катерина начала показывать фотографии, запечатлевшие их сельские радости. Чистенькие и опрятные рубленые домики, крыши кое-где были серыми, а где-то обильно зеленели. А вот окна удивляли, они были совсем маленькие и затянуты тусклым стеклом.

– Так это и не стекло вовсе никакое, а бычий пузырь.

– Что, простите?

– Стекло у нас в Хворостинке варить еще не научились, так что обходимся подручными средствами. Мочевой пузырь крупного рогатого скота моется и сушится в расправленном виде. Так и получается тонкая сухая пленка, свет через нее идет не ахти, но лучше, чем впотьмах сидеть.

Серые крыши оказались покрыты дранкой – тонкими и ровными дощечками, наколотыми из осиновых поленьев. А зеленые оказались такими из-за травы и дерна, обильно покрывавших их вместе с приличным слоем земли. Выросшая на крыше трава образовывала покрытие, сквозь которое не в силах был пролиться даже самый сильный дождь. В общем, это было типичное экопоселение с приличным креном в сектантство.

Курицы тоже оказались запечатленными на фотографиях. По зимнему времени они бродили по снежному покрову, кожа у них была синюшно-красная, а вид печальный и удрученный. Огромные алые гребни топорщились на их маленьких головах, глазки злобно сверкали красным огнем, а лишенные оперения тушки выглядели до того страшно, что все поежились.

– Ох, жуть какая! Никогда бы не подумал, что живая голая курица – это такое кошмарное зрелище. Нет, я слышал, что в Израиле такую породу вывели, но у них-то жара круглый год, там курице в самый раз без перьев щеголять. А у нас-то бедняжкам холодно. Изверг этот ваш отец Феодор, зачем птичек мучает?

Но Катерина с Иоанном восприняли критику в адрес своего кумира в штыки.

– Никого он не терзает! Отец Феодор всех на свете любит! Каждая Божья тварь у него в почете. Он даже на муравья не наступит. Один раз комара прихлопнул, так мы всем миром неделю поклоны за упокой его душеньки били. И на заутрене, и на вечерне, и среди ночи отец Феодор в колокол бил, мы все сразу же на полуночную молитву вставали.

После того как новость была озвучена, всем стало ясно, что дела в Хворостинке творились страшные. И очень правильно, что самодура отца Феодора, а также всю его паству, арестовали.

А Грибков заинтересовался другим:

– Говорите, письмо с приглашением приехать на похороны ваших родственников вам прислали? – спросил он.

Супруги подтвердили, что прислали.

– И когда случилось это печальное событие?

– Вчера днем Сережа нам письмо написал. Сразу, как сам узнал. Заботливый у нас племянник, понимал, что нам надо время, чтобы в путь-дорогу собраться. Но мы его доверие оправдали. Бедному собраться – разве что подпоясаться. На другой день мы пожитки в котомки покидали и поехали.

– И как же в вашей глуши письма приходят? Почтальон их приносит?

– Скажете тоже, почтальон! Не каменный век у нас. По электронке послание получили.

– То есть электричество у вас в Хворостинке все же есть?

– И свет есть, и газ имеется, и кабель для интернета проведен. А как же иначе?

– Ну, глядя на ваши крыши из дранки и окна из слюды, мы думали, что вы там полностью натуральным хозяйством живете.

– Живем. Но интернет у нас есть. Раньше он только в доме отца Феодора был, больше никому пользоваться искушением мирским было нельзя. Но теперь мы в тереме живем, отец Феодор нам больше не указ, так что компьютером свободно пользуемся.

– И полиция у вас его не изъяла?

– Забрали слуги темные во время обыска учиненного, да то беда невеликая. Мы вскоре новый комп себе прикупили! Скота-то у нас теперь много, а скотинка нынче дорого ценится. Бычка продали, компьютер купили.

– Может, у вас и машина есть?

– Есть. Отец Феодор для общины приобрел, на нас с мужем доверенность оформил.

– Как же он ее оформил, если ни у кого из вас документов не имелось?

Вот тут-то и выяснилась одна интересная деталь. Все документы хранились у отца Феодора в доме в тайнике.

– Это он от нас, от неразумных, прятал, чтобы мы темным искушениям не поддались, посулам мирским не отдались и из общины бы не утекли.

Также выяснилось, что сам отец Феодор избегал чрезмерного умерщвления плоти, а потому жил со всеми удобствами в каменном доме под железной крышей и со стеклопакетами. И также мылся он вовсе не в парной, топившейся по-черному, а во вполне себе нормальной и отделанной кафелем ванной комнате, где у него стояло джакузи, а кроме того имелся теплый унитаз и биде.

– И как же это понимать? Выходит, ваш проповедник вас заставлял поститься да молиться за комариные души, а сам в это время сибаритствовал в своих роскошных покоях?

Но супруги и тут предпочли встать на защиту своего героя.

– Отец Феодор был выше всех этих искушений.

– Он их искушающий зов уже давно в себе преодолел, в любой момент мог от них отказаться, а потому позволял себе иногда наслаждаться ими.

Грибков махнул рукой, показывая, что больше не хочет ничего слушать про молитвенника и подвижника отца Феодора.

– Меня интересует полученное вами от племянника письмо. Не взыщите, но мне необходимо на него взглянуть.

Супруги переглянулись, Саше на мгновение почудился на их лицах страх, словно бы их схватили на лжи.

– Нет письма у нас.

– С собой нет.