Дети Балтии. Охота на Аспида

– Тебе не сказали, от какой двери этот ключ?

– А как по чёрной лестнице пройдёте на второй этаж, то сразу направо, – ответил, позёвывая, Адольф.

Кристоф отправился в указанном камердинером направлении. Дворец уже спал – “чёрные” немцы всегда рано ложатся спать, некстати вспомнил он. Это у русских в одиннадцать часов вечера только начинается самое веселье.

Ключ легко повернулся в замке двери.

– Господи, Ваше Высочество… – воскликнул он.

Перед ним, на фоне витражного окна, пропускающего тусклое сияние лунной ночи, стояла сама Фредерика. На ней был надет только лёгкий хитон в греческом стиле, сшитый из такой прозрачной ткани, что было заметно – под ним вообще ничего нет. Льняные, чуть вьющиеся волосы ниспадали почти до талии, сливаясь цветом с поясом и аграфом, закрепляющим её наряд на правом плече. Пара трёхсвечных канделябров освещала силуэт и лицо этой очень красивой и смелой дамы. Она была похожа на свою сестру, но казалась более земной, более доступной, более обыкновенной. Кристоф стоял у порога и пожирал кронпринцессу взглядом, не решаясь приблизиться к ней.

– Почему я? – наконец спросил он, сглотнув.

Женщина отвечала на немецком:

– Какая разница? Ну, иди же сюда…

Граф развязал пояс слегка подрагивающими пальцами, сбросил с неё легкомысленное одеяние, вдохнул запах розового масла и сандалового дерева – и больше уже не помнил ничего…

…Вернувшись к себе, он вновь посмотрел в зеркало, отразившее его затуманенные глаза, предательский румянец, заливавший его щёки, искусанные, распухшие губы. “Вот что такое власть, Кристхен”, – сказал он себе. – “В этом вся её суть. А власть любит тебя. Всегда любила”. И действительно. Генеральский чин и начальство над Штабом всей армии в неполных 23 года граф Ливен-второй получил так же легко и просто, как нынче вечером взял беспутную свояченицу прусского короля. “В этом вся и суть”, – повторил он себе, засыпая. – “Вся суть…”

…Назавтра были смотр прусской гвардии, маневры и парад; Кристоф, как и его повелитель оказались весьма разочарованы хвалёной прусской выправкой и боеспособностью. Дух “старого Фрица” был куда сильнее в российских лейб-гренадёрах, чем в том, что гордо называлось “прусской армией”.

“Да, с таким союзником мы вряд ли что-то выиграем”, – вздохнул Александр. – “Но если нападут первыми на них, то нам придётся защищать их своими штыками”.

Увы, спустя четыре года так всё и вышло. Но никто об этом ещё ничего не знал…

ГЛАВА 3

Имение князей Долгоруковых близ Луги, Петербургская губерния. Июль 1802 года

– Жара, как в Персии, и даже хуже, – вздохнул Кристоф, вытянувшись на походном коврике и лениво глядя на своего приятеля Пьера Долгорукова, тасовавшего карты. Уже второй день он гостил в имении у князя, пригласившего его пострелять зайцев и “обсудить кое-какие дела”. Кристоф принял приглашение, потому что его заинтересовали “дела”, но покамест они только ели, пили – в том числе, на “брудершафт”, резались в карты, побродили по лесу в поисках дичи, но ничего не нашли.

– А ты был в Персии? – Долгоруков перетасовал засаленную колоду карт, показал графу с хитрой улыбкой на миловидном лице. – Ещё по маленькой?

– Ты же сегодня выигрываешь, – Ливен чувствовал, как солнце жжёт его кожу и предчувствовал, что жестоко обгорит, но отодвигаться в тень ему было неохота. – И в Персии я был. Когда Зубов туда погнал два корпуса…

– Это в Девяносто шестом? – Пьер снял с себя рубашку без всяких церемоний.

– Ага, – Кристоф последовал его примеру. – Пойду ещё покупаюсь. Идём?

– Нет уж, я плаваю, как топор, – усмехнулся Долгоруков. – Я тут побуду, на тебя посмотрю, чтобы не утонул.

Его гость коротко усмехнулся и залез в воду. Здесь было не очень глубоко – в самом глубоком месте графу было по горло; правда, течение сильное. Он поплыл медленно, по-лягушачьи расставляя руки и ноги. Здесь, в этой Каменке, ему нравилось. Такое dolce far niento, как говорят итальянцы. Впрочем, устраивать заплывы на скорость Кристоф тоже был совсем не в настроении, и через десять минут присоединился к Пьеру, бросившему ему полотенце.

– Хорошо плаваешь, – заметил князь.

– Помню, меня лет в шесть брат заманил на глубину, бросил там, хочешь-не хочешь, выплывешь, – проговорил Кристоф, которого вопреки обыкновению потянуло на сентиментальные воспоминания.

– Так и с властью, – заметил его приятель. – Ни тебя, ни меня никто не учил управлять. Повысили до генеральского звания – и давай, выплывай, как хочешь. Методы покойного государя. Я помню, как меня поставили во главе Смоленской губернии. Болотце то ещё. Ну ничего, порядок навёл там. Никто даже не посмотрел, что мне 21 год.

– Да, помню. Я бы не смог, – признался граф.

– Знаешь, в чём секрет? – проговорил Пьер, наливая лимонаду из кувшина, – Надо не бояться на них давить. К ногтю прижимать. Мы, русские, часто только силу и понимаем. Это у вас, у немцев, – цивилизация, дипломатия, все дела. Ты на Москве вообще бывал?

Ливен отрицательно покачал головой.

– Вот там вообще трясина. Все друг другу родственники, куча древних бабок, перед которыми надо подлизываться, обеды эти бесконечные, именины, интриги эти пошлые… Я-то знаю, служил там, на коленях государя молил, чтоб перевёл в Петербург, где вся движуха, – разоткровенничался князь Пётр. – Еле добился этого.

– Думаешь, в Лифляндии такого нет? Есть, – отвечал Кристоф. – Поэтому я тоже на мызе у себя не торчу и в Ревеле не прохлаждаюсь.

– Не, у вас по-другому, – продолжал Долгоруков. – И в Пруссии по-другому. И вообще, пойдём-ка в тень.

– Давай, – с облегчением проговорил граф.

Они уселись на веранде летней кухни, под навесом. Девушка-служанка принесла им закуски и квасу. Когда она уходила, Долгоруков хлопнул её по заднице, и девица кокетливо захихикала.

– За что мне ещё Каменка нравится – девки здесь ядрёные, – продолжал Пьер, и светло-карие глаза его замаслились. – Хорошо, что ты жену сюда не взял.

Кристоф понимающе улыбнулся.

– Вам, холостым, везёт, – проговорил он со вздохом. – А я вернусь, и меня начнут отчитывать, чего меня так долго нет.

– У тебя жена молоденькая, – удивлённо произнёс князь. – Не должна быть сварливая.

– В том-то и дело, – граф повертел на безымянном пальце обручальное кольцо, которое почти никогда не снимал. – Не нагулялась ещё. Всё-то ей скучно, а вывозить её не могу. Нрав у неё таков, что надо развлекаться постоянно. И развлекать её. А я в шуты не нанимался…

– Заделай ей младенца, пусть с ним нянькается, – отвечал его приятель. – А зачем ты женился?

– Мне приказали. Маме понравилась, – горько усмехнулся Кристоф. – Она так-то неплохая, только маленькая ещё. Со всеми заморочками девиц в семнадцать лет.

– Поэтому я и на Москву боюсь ездить. Не успеешь опомниться, как тебя с какой-нибудь рожей окрутят, – проговорил в ответ ему Пьер. – Ну а в постели как она?

Ливен только руками развёл, не ответив ничего.

– Ага, понятно. Ну я тебе приведу Лушку, есть тут одна такая, – пообещал ему Долгоруков. – И не боись, ничего от неё не подцепишь. Портил их здесь только я один.

Разговор зашёл о женщинах. Если верить князю Петру, то у него их было столько, сколько он хотел, а хотел он часто и помногу. Кристоф поделился рассказом о своём амурном приключении с прусской кронпринцессой.

– А, вот такая у них Фике, – проговорил князь. – Если в девичестве и замужестве пруссачки ведут себя скромно, то, когда овдовеют, сразу же пускаются во все тяжкие.

– Она вдова? – переспросил Ливен.

– Да, из тех, что после смерти мужа продолжают рожать младенцев, – откликнулся Пётр, допивая квас. – Я, кстати, полгода назад был в той же спальне, и Фике тоже светила голыми сиськами через простыню… Ты, кстати, видел скульптуру?

– Какую скульптуру?

– Ну, она с сестрой стоит в обнимочку, в таких платьишках, сквозь которых всё просвечивает, – проговорил легкомысленный князь.