Душа мертвеца

– Я же лопну, – аргументировано ответила она, – И потом, я выложила за этот обед почти пятьдесят рублей. У меня нет таких возможностей. Я не могу каждый день посещать кафе.

– Но ведь у тебя также нет возможностей готовить дома, ты постоянно в бегах, а здесь вкусно кормят.

Мила съела ещё несколько ложек супа, посмотрела на подругу:

– Послушай, у меня к тебе серьёзный разговор. Зачем ты притащила меня сюда?

– Подожди, я покажу тебе ещё кое-что получше, вот тогда ты выложишь мне всё.

На Ирине сегодня было яркое фиолетовое платье, она вообще любила всё броское, запоминающееся, оно здорово шло к её чёрным волосам, закрученным в какую-то замысловатую причёску, умело наложенный грим подчёркивал глубину её томного взгляда, такого же томного, каким глядела со сцены Марья Кириловна. В ушах огромными кольцами, как у цыганки, сверкали серьги.

– К серьгам больше бы подошёл розовый цвет платья, но фиолетовый тоже неплохо смотрится, – заметила Мила, – Почему ты сбежала от Колобова, несколько минут назад он уверял меня, что не обойдётся без такой талантливой актрисы, как ты.

– Вот увидишь, что не обойдётся.

В кафе было очень уютно, аккуратные столики стояли ровными рядами, на каждом из них стоял столовый прибор, состоявший из трёх фарфоровых стаканчиков. В одном была сухая горчица, в другом соль, в третьем – чёрный молотый перец. Здесь также находились салфетки и книжечка с меню, каждый посетитель мог развернуть эту книжечку и увидеть всё, что сегодня было на обед. Народу оказалось немного, потому что был разгар рабочего дня, возле раздаточной образовался затор, молодая кассирша медленно нажимала на кнопки своего кассового аппарата. Кафе называлось «Сюрприз для двоих», она знала о нём, но никогда не заглядывала сюда из-за дороговизны.

– Но ты ведь его боишься, боишься потерять работу.

– Уже нет. Да и вряд ли он найдёт кого-то ещё. Завтра будет генеральная репетиция, а в четверг премьера. За такое короткое время он не успеет отрепетировать с новой актрисой.

– А ты не боишься его криков?

– Он – холерик, но не злой, помечет искры, погремит, как гром среди бела дня и успокоится. А я скажу, что проголодалась и могла позволить себе пообедать в приличном кафе в обществе своей подруги. Кстати, ты не находишь, что новая роль преступницы, которую Костик предложил мне как раз для меня?

– Нахожу, – сказала просто Мила.

– Я действительно напоминаю тебе хитрую коварную преступницу, убивающую своих любовников?

– Я думаю, ты бы смогла сыграть такую роль. А ещё я думаю, что твоему Константину Петровичу виднее. Он – настоящий театрал, не любитель.

– Эт ты точно, он помешан на театре, на искусстве вообще.

– Я могу как-то кратко изложить суть своего визита к тебе?

– Потом, потом, подруга. Я-то думала, ты просто так ко мне решила заглянуть по старой дружбе. Ты же говоришь слишком официально, будто я на твоём допросе.

– Извини, если что-то не так. В последнее время я стала такой раздражительной, дела не клеятся, все меня только подгоняют.

– А ты скажи, что у тебя есть тоже личная жизнь. В конце концов, найди себе более высокооплачиваемую работу, где ты не будешь гробить свои нервы, и у тебя останется масса времени для себя.

– Вот и Степанов мне то же самое говорил в Администрации.

– Ты уже у него побывать там успела? – Ирка как-то зло посмотрела на Милу, или ей это только показалось.

– Ничего особенного, я – следователь, веду дело Борисова, встречаюсь с теми людьми, которые могли бы пролить какой-то свет на случившееся.

– И ты считаешь, что Степанов может пролить этот свет?

– Я разговаривала с ним, как с сослуживцем убитого, так делается всегда. Ничего в этом особенного нет, как ты, наверное, считаешь.

– Ну и как продвигается твое расследование? – Ирина наколола на вилку котлету, откусила небольшой кусочек.

– Тебя это интересует?

– Конечно. Я же – жительница этого города, в котором творится чёрт знает что, убийство за убийством, а ты – моя подруга и находишься у самого горнила, откуда я могу получить самые последние новости. Вполне разумно с моей стороны.

– Все новости можно узнать с таким же успехом по телевидению.

– Две трети информации утаивается, я – не такая глупая, как может показаться.

– Это делается в интересах следствия, – спокойно пояснила Мила.

– Знаю. Ты хочешь сказать, что в интересах следствия ничего не расскажешь мне?

– Именно. Не имею права.

Ирина поморщилась.

– Снова ты за свои права. Это ты на службе говори подозреваемым, а со мной общайся по-другому. Или мы с тобой больше не подруги?

– О правах я говорю подследственным, именно об их правах, а не о своих.

– Ладно, не надо. Я больше чем уверена, ты найдёшь злодеев, и дело закроется.

– Не всё так просто, как ты хочешь.

– Это почему же?

– В нашей стране больше половины серьёзных дел не раскрывается. Я говорю о серьёзных делах, связанных с крупными денежными махинациями, а не о простых убийствах на бытовой почве.

– Дело Борисова связано с денежными махинациями?

– Предположительно да, хотя точно ещё неизвестно. Могу сказать, сейчас ведётся аудиторская проверка оружейного завода.

– Что такое «аудиторская проверка»?

Мила улыбнулась, посмотрев на простодушный взгляд своей давней подруги, это немного успокоило её, она поняла, что лишние подозрения ни к чему.

– Ну это, когда проверяется наличие денег, пути их расходования, правильность уплаты налогов. Если грубо сказать, то проверяется честность управления предприятием. Тебе не кажется, что для актрисы ты очень заинтересована делом Борисова?

– Вживаюсь в образ, – оправдалась Иринка, – Мне же предстоит играть изощрённую преступницу. Какие дела ты считаешь серьёзными?

– Например, убийство депутата Госдумы Галины Старовойтовой, убийство губернатора Магаданской области Цветкова и т. д.

– Это ты крупно взяла, – Ирина выпила залпом стакан минеральной воды, – Сейчас я куплю себе мороженного и отвезу тебя в одно место, где мы, наконец, сможем поговорить.

Проехали три автобусных остановки, Мила дёрнула Ирку за рукав пальто: