Как лютый змей, сокрытый под цветами.
Ей ум людской – пути не преградит,
И, властвуя над нашими умами,
Она провидит все, она царит
В пределах власти, данной ей. Преграды
Ни в чем ей нет. Вперед она спешит,
Как будто ждет там, впереди – награды.
Вот вечная фортуна какова.
Ее хулить нередко люди рады,
Ей вслед бросая гневные слова,
Хоть к ней питать должны благоговенье.
Она же под лучами Божества,
Не замечая общего хуленья,
Живет среди созданий неземных,
Рожденных в первый день миротворенья,
Блаженствует средь радостей иных,
И катит шар свой… Далее иди же
К другим теням, чтоб видеть муки их,
Которые ужаснее, чем ближе.
Все звезды, освещавшие восток,
Склоняются на западе все ниже.
Иди скорей! Нам дан недолгий срок».
И мы границу круга миновали;
Пред нами встал кипящийся поток.
Бесцветные и мутные бежали
Потока волны; далее ручьем
Они в болоте гнусном пропадали;
Болото это Стиксом мы зовем.
И по пути неровному к нему-то
Мы подошли. Бросая взгляд кругом,
Увидел я, – ужасная минута! —
Толпы нагих и бешеных теней,
В зловонии болота вывших люто.
Они кусались с яростью зверей,
В клочки одна другую разрывали
Зубами и при помощи когтей.
«Они за зверский нрав свой пострадали, —
Сказал певец. – В воде и над водой,
Куда бы взгляды мы ни обращали,
Они томятся вечною чредой».
И в тине голоса их раздавались:
«На свете, в блеске жизни молодой,
Мы преступленьем только упивались;
От копоти душа у нас черна,
И за порок в болота мы попались».
Их жалоба была едва слышна,
Немел язык в их огненной гортани…
Дорогой, что была едва видна,
По берегу скользили мы в тумане,
Большую часть болота обошли