«Кто вход мне преграждает?» В заключенье
Он мне сказал одно: «Да не смутит
Тебя мое невольное волненье.
Пусть нам сонм этих демонов грозит,
Но все ж они должны мне покориться.
Высокомерье их – не ново. Стыд
Их пораженья должен совершиться,
Как некогда, у первых адских врат,
Где думали преградою явиться
Те демоны; но вход в подземный Ад
Остался без затворов[40 - «Но вход в подземный Ад / Остался без затворов». – Здесь поэт говорит о первых вратах Ада, сокрушенных Спасителем при сошествии его в Ад и оставшихся с тех пор незапертыми.]. Там, у входа,
Заметил надпись страшную твой взгляд.
Но знай, мой сын: в глубь этого прохода
Спускается один сюда с высот
Защитник человеческого рода,
Сюда грядет могучий ангел тот,
Перед которым бесы содрогнутся
И двери недоступных нам ворот
Покорно перед нами распахнутся».
Песня девятая
Три адские фурии грозят, что они обратят в камни обоих странников. Сошествие ангела, который прикосновением своего жезла отворяет врата неприступного города. Демоны разбегаются. Шестой круг Ада, где находятся язычники.
Мое лицо в минуту бледно стало,
Когда певец приблизился ко мне,
Но вдруг его смущение пропало, —
Он скрыл его в сердечной глубине;
Прислушиваясь, он остановился:
Мрак был так густ в той адской стороне,
Что зоркий взгляд, куда б ни обратился,
Не мог проникнуть тьмы. «Мы победим!
Мы победим, лишь он бы к нам явился. —
Сказал мудрец. – Приди же, херувим!»
Я понимал, что странными словами
Меня он успокаивал; томим,
Однако, страхом, этими речами
От робости я не избавлен был
И вопросил, чуть шевеля губами:
«В глубь этой бездны кто-нибудь сходил
От самой первой той ограды Ада,
Где нет надежды?» Так я говорил,
И отвечал учитель: «Правду надо
Тебе сказать: еще никто почти
Не достигал до пламенного града,
Не шел сюда по нашему пути.
Но некогда в ту бездну я спускался,
Куда меня заставила сойти
Жестокая Эрикта[41 - Эрикта – фессалийская волшебница. О ней упоминает поэт Лукан в своей поэме.]. Покорялся
Ей дух людей умерших и порой
В земное тело снова облекался.
Лежал недолго сам я под землей,
Лишась души, когда мне повелела