Не ты ли сам из-за свободы пал[217 - «Не ты ли сам из-за свободы пал…» – Катон умертвил себя после победы Цезаря при Тапсе в 46 г. до Рождества Христова.]
И в Утике погиб, где остается
Твоя одежда: если бы настал
Великий день, когда весь Мир восстанет,
То ярко бы хитон твой засиял…
И знай притом: никто не нарушает
Из нас закон Предвечного. Вот он,
Мой спутник, что чело свое склоняет,
Еще не знал, что значит смерти сон,
А я… могу еще не подчиняться
Я Миносу, по смерти осужден
В кругу тех бледных призраков скитаться,
Где блещут очи Марции твоей,
Которая готова преклоняться
Перед тобой и ради прошлых дней
Признать ее своею умоляет…[218 - «Признать ее своею умоляет…» – После смерти Гортензия, которому Марция была уступлена Катоном, Марция просила последнего опять признать ее своею, на что Катон и согласился (А. IV, 128).]
О, чистая душа среди теней!
Во имя той, которая пылает
К тебе святой любовью, обрати
Свой взгляд святой на нас и по пути
Семи твоих обителей пройти
Нам разреши, и там, где обитает,
Тень Марции, благоговейно там,
Когда на то ты дашь мне разрешенье,
Я ей привет твой добрый передам».
И он ответил в виде поученья:
«В былые дни я Марцию любил,
И исполнял всегда ее желанья,
Которые я дорого ценил.
Теперь же бесполезны все старанья
Меня ее влиянью подчинять,
Пока она должна еще блуждать
Там за волнами грозного потока,
И то, что прежде трогало глубоко,
Святым законом было для меня,
Теперь мне чуждо стало и далеко;
Ее желаний больше не ценя,
Я стал к ним глух. Молчание храня
О Марции, ты, лести избегая,
О том лишь мог бы только мне сказать,
О чем просила женщина святая…
К чему же было к лести прибегать,
Когда и этих слов вполне довольно?
Иди ж теперь и увенчай привольно
Безлиственным и гибким тростником
Чело певца; его лицо потом
Умой водой: глаза его невольно
Успел туман нечистый омрачить,
И был бы он достоин порицанья,
Осмелившись в нечистоте вступить