Кузнец

На долю секунды женщина заметила блеск увлажнившихся глаз своего мужа. Сделав глубокий вдох и медленно моргнув, Стэн Смит вернул себе привычное самообладание, не желая расклеиваться на глазах своей супруги.

– Я люблю тебя.

Стэн Смит редко произносил эти слова, неизменно ощущая неловкость в такие моменты. Будучи выходцем из детского дома, где он оказался, когда ему было одиннадцать лет, он почти не знал доброго к себе отношения, что в ощутимой мере очерствило его душу и сделало тем, кем он являлся сейчас – закаленным невзгодами, болью, тюремным заключением за нанесение тяжких телесных повреждений и тяжелым физическим трудом, способности к которому, он унаследовал от своего деда. Женщина улыбнулась и притянула к себе грубое, словно обтесанный камень, лицо своего мужа. Слившись с ним в страстном поцелуе, она ощутила, как его рука переместилась на налившуюся, готовую к вскармливанию ребенка, грудь, и жесткие, покрытые мозолями пальцы, осторожно сжали сосок. Одновременно с возбуждением пришли боль и чувство тесноты в животе. Матка пришла в тонус и начались схватки.

Спустя шесть часов схватки усилились и Стэн Смит отвез свою супругу в больницу, где, спустя еще четыре часа адских мытарств, начались роды. Тогда двадцатиоднолетняя Кристина Смит поняла, что время, проведенное ею в предродовом зале, было лишь скромной прелюдией к тем мукам, что настигли ее в шестом часу вечера. Стэн Смит сидел за дверью, заламывая от собственной беспомощности руки и каждые пять минут выбегая на улицу, чтобы выкурить очередную сигарету. Сильные руки мужчины каждый раз тряслись от тревоги и сочувствия жене, когда он подносил пламя зажигалки к сигарете. Стоило ему вернуться в коридор родильного отделения, как его ушей тут же достигали крики Кристины распятой на родильном столе. Не в силах усидеть на месте, мужчина принялся мерить шагами коридор. Из родильного зала, сверкая глазами, выскочила медсестра и стремительным шагом направилась в ординаторскую. Крики Кристины Смит зазвучали еще громче в мгновения, пока дверь с шипением возвращалась на место.

– Мисс! – позвал Стэн Смит, жаждущий узнать хоть что-то о состоянии его жены.

– Не сейчас! – бросила та на ходу и скрылась в служебном помещении.

В негодовании, переросшем в ярость, мужчина замахнулся и ударил кулаком в стену. Гул от удара разнесся по всему коридору. Шмат штукатурки лениво отделился от стены и с глухим звуком шлепнулся на пол. Из-за угла показался охранник с выражением искреннего понимания на лице. Медсестра вышла из ординаторской семеня следом за доктором и с любопытством поглядывая на облачко пыли у ног мужчины.

– Я займусь вашей рукой позже, – шикнула она и исчезла за дверью родильного зала.

Стэн Смит взглянул на свою руку и удивился, увидев кровь, капающую с пальцев на пол.

Спустя несколько минут к нему вышел доктор, на подмогу к которому, вызвали еще одного хирурга.

– Мистер Смит, – обратился он к Стэну и тот сразу же почувствовал исходящий от доктора запах спиртного.

– Что с моей женой? – моментально ощерился мужчина.

– В процессе рождения ваш сын обмотался пуповиной и нам пришлось сделать несколько надрезов, чтобы освободить его от удушья. Сейчас мой коллега накладывает швы вашей супруге.

– Почему я не слышу плач младенца? – дрожащим от злости голосом спросил Стэн Смит.

– У ребенка была гипоксия. Сейчас им занимаются в смежном помещении для реанимации новорожденных. Уверяю вас, с ним все будет в порядке. Угрозы для жизни нет.

– Когда я смогу увидеть жену?

– Как только мой коллега закончит с ней и ее переведут в палату.

– Почему же вы, доктор, не занимаетесь ее швами?

– Почему я? – растерялся акушер лет пятидесяти. – Дело в том, что наложение швов в таком месте, работа крайне деликатная…

– Не то, что резать, не так ли? Тут важна точность, которую вы, похоже, утеряли, выпивая в преддверии выходных.

– Не забывайся, сопляк! – выпучил глаза акушер. – Радуйся, что…

Закончить тираду доктор не успел. Тяжелый и такой же большой, как кузнечный молот, кулак Стэна Смита впечатался в его челюсть и тот тряпьем рухнул на пол.

По прошествии нескольких часов, когда страсти улеглись, коллега изувеченного акушера пригласил Стэна Смита в свой кабинет.

– Сразу хочу внести ясность, мистер Смит. Я пригласил вас к себе не для того, чтобы сообщить о том, что вам хотят выдвинуть обвинения. Это не так.

– Еще бы. Я всю клинику раздену до гола, если начнется суд по делу о врачебной халатности. И, уверяю вас, так и будет, если у моей жены или ребенка возникнут проблемы со здоровьем.

Молодой хирург прикусил губу, прикидывая, как построить разговор с человеком подобного нрава.

– Итак, доктор, в чем дело?

– С вашей женой все в полном порядке, мистер Смит. Ей предстоит реабилитация в течении месяца и должный уход. Ничего, что могло бы пагубно сказаться на ее здоровье в будущем не случилось.

– А что же мой сын?

– Мистер Смит, – замялся хирург, – у вашего сына была асфиксия. Пуповина несколько раз обернулась вокруг шеи ребенка, что повлекло за собой незначительное смещение шейных дисков и кислородное голодание мозга. Первое можно нивелировать физиотерапевтическими процедурами, когда малыш окрепнет.

– А второе?

Хирург ощутил волны гнева, исходящие через стол от его собеседника, и сглотнул, осторожно подбирая слова.

– К сожалению, гипоксия не всегда проходит бесследно, мистер Смит. Это, вовсе, не значит, что у ребенка возникнут патологии в физическом развитии. Последствия могут быть совершенно разного рода. Чаще всего они проявляются в пубертатном периоде и носят оттенок психологический. Но и это нельзя утверждать наверняка. Я хирург и это не моя компетенция. Традиционно этим занимается клиническая психология».

«Его детство».

Кристина Смит шагала по залитой солнцем улице. Ее танцующая походка не оставляла равнодушными мужчин, с вожделением поглядывающих на пышные груди молодой женщины, готовые в любую секунду вырваться из тесных оков воздушного платья в цветочек. Мысленно посмеиваясь над провожающими взглядами и посвистыванием, она задавалась вопросом: «Кто из этих животных осмелился бы одарить ее взглядом в присутствии мужа?» Приближаясь к детскому саду, она услышала радостный гомон детей, играющих во дворе, и представила себе, как ее сын воспротивится возвращению домой, как она и предрекала ему утром, когда он отчаянно сопротивлялся идти в детский сад в свой первый раз. Войдя во двор, она поискала сына взглядом среди кучек детей, но того среди них не оказалось.

– Миссис Смит!

Кристина обернулась на голос. К ней спешила воспитательница.

– Здравствуйте, миссис Коцолина, – поздоровалась Кристина.

Дородная негритянка печально улыбнулась матери одного из своих воспитанников.

– Здравствуй, Кристина.

Девушка продолжала искать взглядом сына.

– Кристина, он не здесь.

Глаза девушки округлились от ужаса. В голову нестройным шагом ринулись тревожные картины.

– Пойдем со мной, моя хорошая.

Мальчик сидел на скамеечке в дальнем углу огороженной от внешнего мира территории, спрятавшись за пышными кустами. На коленях у него лежал белый плюшевый кролик.

– Я пыталась уговорить его присоединиться к другим детям, но он не хотел, всякий раз возвращаясь сюда.

– Он ел? – озабоченно поинтересовалась Кристина.

– Разумеется. Я лично водила его в столовую.

– Спасибо, миссис Коцолина.

– Не переживай, девочка. Многим детям трудно приходится на новом месте. Дай ему время, и он непременно освоится.