Пашня. Альманах. Выпуск 3

Голос сверху: (с развеселой телевизионной интонацией) Кто первый сделает друг другу предложение? Удалось ли Максиму оприходовать всех трех братьев Абдуллы? Сохранит ли Алена свои волосы? Справится ли Эдуардо с осознанием того, что его легкий флирт закончился инцестуальным сексуальным контактом? Обо всем этом мы узнаем после рекламы!

Свет включается. Мизансцена та же, только вместо Алены у унитаза сидит Вика, вместо Максима открывает дверь в туалет Алена, а удивляется представшей картине Максим, вместо Вики.

Сцена 4

Алена: Боже мой!

Максим: Викуля!

Вика ошарашено смотрит на Алену и Максима, и опускает руку вниз. Не может произнести ни слова.

Максим: Вика, что с тобой?

Вика: Тут, понимаешь какое дело, дорогой…

Алена: (гнусавя) «А человек гостит у вас, прощается и в ночь уходит». Так что и я наверное… (смех в зале)

Вика: Нет, Ален, погоди, ты не так поняла… Максим. Я должна тебе кое-что сказать (вынимает руку из унитаза, складывает ладони в мольбе).

Алена: Боже, да у тебя рука все в дерьме! (смех в зале)

Вика: Макс! Послушай… Я объясню… Я сегодня в ресторане перенервничала, когда ты рассказывал про своего кабана

Максим: (отсутствующим голосом поправляет Вику) Поросенка…

Вика: Поросенка… В этот момент как раз неудачно принесли, и я хотела, чтобы как в кино, мы чокнулись и тут ты зашла, но я запаниковала и проглотила, а затем…

Алена: Не может быть!

Вика: А потом, я таблеток наглоталась и…

Алена: Какая жесть!

Вика: А оно все никак, и вот наконец… вышло… (смех в зале)

Алена: (гнусавя и задыхаясь, обмахивая лицо руками) «Всего один, один глоток, один глоток прошу, не впрок!»

Вика: Это я от любви, я просто хотела, чтобы у нас все было особенно и…

Максим: (тихо, но уверенно) Стоп (все замолкают и смотрят на Максима). Не нужно оправдываться. Не нужно ничего рассказывать. Я все понимаю.

Вика: (с надеждой) Понимаешь?

Алена: (с недоумением) Понимаешь?

Максим: (уверенно) Понимаю (Максим падает на колени рядом с Викой). Я не знаю, как именно ты узнала, может быть подсмотрела в истории браузера, может быть, сама догадалась… Спасибо тебе.

Вика и Алена недоумевающе смотрят на Максима. Вика машинально хочет поправить волосы грязной рукой, и в этот момент Максим перехватывает ее руку.

Максим: (тихо) Мне нужно было признаться давным-давно. А теперь… Теперь я смотрю на тебя (поворачивается лицом к зрителям и дальше говорит уже в сторону зрителей, а не в сторону Вики). Смотрю на тебя и понимаю. Даже если тебе кажется, что ты другой, особенный. Даже если ты думаешь, что никто никогда не сможет полюбить тебя таким, какой ты есть. Что бы кто ни говорил, что бы кто ни думал – важно помнить, что в мире существует любовь. Любовь, которая сильнее любых предубеждений. Любовь, которая принимает другого человека полностью, без остатка, со всеми его слабостями и прегрешениями, со всеми странностями и со всей инаковостью (поднимается с колен, и поднимает Вику, все еще держась за ее грязную руку. Продолжает в зал). Я запомню этот день навсегда. Каждый из нас сегодня многое понял. И как же я рад, что мне не нужно больше прятать от своей любимой этот кусочек моей души. (Максим подносит грязную руку Вики ко рту, целует ее, затем начинает облизывать. Девушки смотрят на него с ужасом) Я люблю тебя! (продолжает облизывать руку Вики, в это время Алена пятится от них к краю сцены). Люблю! Люблю! (В этот момент, Максим отстраняется, и вынимает изо рта маленькое колечко с бриллиантом, после чего начинает пищать невероятно высоким голосом) О, боже мой! Да! Да! Конечно, тысячу, миллионы раз – да! Господи, я так счастлив! Я не знаю, смогу ли я выдержать все это счастье, переполняющее меня! Иди сюда скорее, моя любовь!

Максим притягивает Вику к себе и начинает целовать. Вика пытается вырваться, сдавленно кричит, но у нее ничего не получается. Алена уже почти у края сцены достает мобильный телефон и кому-то звонит.

Алена: (в трубку) Педро? Ты слышишь меня? Я это, пожалуй, к вам сейчас заеду… Что? Да нет, тут такое… Я лучше с тобой и братом потусуюсь… Ага, до встречи! (кладет телефон в сумочку, смотрит на целующихся Максима и Вику и гнусаво пропевает) «Куда уехал цирк, куда уехал цирк…».

Алена уходит со сцены, вместе с этим падает занавес.

Голос сверху: Как Вика справится с новой информацией о своем возлюбленном? Расскажет ли Эдуардо Алене, о том, что произошло между ним и его братом? Что не так с обручальным кольцом Максима? Придется ли ему связывать Вику еще раз? Кто из давно полюбившихся нам персонажей, в следующей серии задохнется от собственных газов, и навсегда покинет сериал? Все это вы узнаете на следующей неделе, в новой серии «Огня и пламени любви». До скорых встреч!

Занавес

Алиса Голованова

Нормальный человек

Эля с грохотом захлопнула крышку унитаза и села напротив Константина Семеновича.

– Ты собираешься тут сидеть? – спросил Паша и, протянув голую руку, выключил воду. В наступившей тишине капли, оставшиеся в кране, падали звонко и уверенно. Эля почувствовала короткий, но мощный прилив сил – такой, что ее чуть не снесло с места.

– Я хочу, чтобы мы пришли к консенсусу, – сказала она, деловито взъерошив короткие черные волосы.

– Мы придем к кому хочешь, хоть к чертям собачьим, только дай мне спокойно принять ванну. Ты же знаешь… – Паша вытащил из емкости палочку и с наслаждением выпустил цепочку больших мыльных пузырей.

– Душно. Отдохнуть бы, – подумала про себя Эля.

Пузыри медленно поплыли в жаркой, набитой паром комнате. Потом уселись на воду и через секунду полопались, как слова, сказанные без регистрации.

– Регистрации? – вскинулась Эля. – Опять регистрация?

– Какая еще регистрация? – раздраженно спросил Паша. – Заснула? С этими выборами ты вообще сама не своя.

– А чья? Твоя, что ли? – Эля достала пилку для ног и скинула тапок. – Мы свое не отдадим! – заявила она, и, подтянув к себе одну ногу, стала тереть пятку.

Паша устало выбросил палочку от пузырей в воду. Она скрылась в густой массе пены. Он стал водить по белому слою двумя пальцами, представляя, что едет на лыжах.

– У меня может быть хотя бы полчаса личного времени? – наконец, бросив игру, спросил он. – Отпраздновали уже твои выборы, я поздравляю. И я принимаю ванну, ты прекрасно знаешь…

Он посмотрел на Элю, покачивающуюся в тумане на волнах своего патриотичного задора. Образ ее тут же соединился с любимым запахом апельсина, и это ему не понравилось. Он перевел взгляд на чудом выживший пузырь, засевший у него на плече, и стал с интересом тыкать в него пальцем. Пузырь втягивался, гнулся и возвращался в исходную форму, но не лопался.

– Ты, Паша, в свои тридцать купаешься, как трехлетка: апельсиновая пена, пузыри, уточки, – донеслось до него с того берега.

– А что ты так против уточек? – спросил Паша и лопнул пузырь.

– Вот и с выборами так, – продолжала Эля, не замечая колкости, и яростно водя пилкой по ступням, – детский сад развели, когда страна в опасности. Нам угрожает весь мир, а из-за таких вот революционеров, как ты… Но знаешь, что? Мы все-таки свое возьмем, – твердо сказала Эля.

– О, да взяли уже. И не только свое, а и чужое, – и Паша победоносно накрыл ладонью полуостровок пены.

– Достал уже. Ну неужели ты и правда такой тупой!? – не выдержав вскочила Эля, бросая пилку на пол. – Сними ты уже эту маску! Я верю, что за ней есть нормальный человек, а не тупоголовый осел, не безмозглый конформист, не псевдореволюционер и не гнилой демократ!