Любовницы

– Рано или поздно ты обидишь ее.

– Чем же это?

– Тем, что уйдешь из ее жизни, – выпаливаю то, что меня мучило последнее время. – У вас с Викой когда-нибудь появятся собственные дети. Да и я не всегда буду работать на твою маму. Теперь до тебя дошло, что я хочу сказать?

– Я бы посоветовал тебе не совершать ту же ошибку, что и вся моя родня, – цедит он в ответ,– не решай вместо меня, что для меня будет лучше.

– Андрей, я действительно немного спешу, – тру переносицу, – давай мы перенесем этот разговор на попозже? Просто подумай над тем, что я сказала.

Больше не говорю ни слова и обхожу его с другой стороны. Да, за такой короткий промежуток времени, я немного изучила Андрея. И прекрасно знала, что он не последует за мной. Это не в его стиле, а мне это было как раз на руку.

Через двадцать минут пешего хода я наконец-то оказываюсь у злополучного дома, откуда из открытых окон слышались маты вперемешку с песнями. Толкаю ногой ветхое подобие калитки и прохожу во двор, который больше напоминал одну огромную помойку. На самой нижней ступеньке не то спал, не то лежал в отключке какой-то тип. И пока я думала, как его аккуратно обойти, дверь распахивается и на улицу вываливается толпа таких же угашенных типов.

– Опа, какая краля, – впивается в меня мутным взглядом один из них. – Ты че, заблудилась, милая?

– Ирка здесь? – без лишних отступлений задаю вопрос.

– Эта та, которая «дырка»? – скалится он.

– Мне плевать, как вы ее называете в своем кругу. Я спрашиваю, здесь ли она и хочу услышать внятный ответ.

– А ты кто такая будешь, чтоб тут что-то требовать?

– Сестра ее. – Сжимаю спрятанные в карманы ладони в кулаки.

– Ааа, – он толкает в бок дружбана, – ты гляди, борзая явилась. Эта та, которая ее погнала из дома. А теперь, смотри, переживать изволили.

Меня отвлекает пьяный смех, который звучит из приоткрытой двери. И этот смех я знаю, как свой собственный. Не знаю, видимо злость придала мне храбрости, что я иду напролом и, растолкнув компашку на пути, оказываюсь внутри. Вижу белокурую голову сестры чуть ли не под столом у колен такого же в хлам угашенного типа и выдергиваю ее полуголое тело оттуда к себе. Ира едва может сфокусировать взгляд, а когда делает это, то замахивается. Но у нее нет сил устоять на ногах, не говоря уже о каких-то других действиях.

– Мать изводится каждый день, а ты вон как развлекаешься, – волоку ее на выход, но он оказывается перекрыт теми же типами, с которыми мне посчастливилось встретиться вначале. – Дайте пройти.

– А хер тебе, она нам бабок должна.

– Сколько.

– Двадцатку.

– Сколько? – Охаю. – За неделю?

– А наша курочка любит пожить с ништяками. Так что либо она отдает долг, либо отрабатывает. А хочешь, подмоги сестренке. Ты поди почище будешь, сладенькая.

– Только тронь пальцем, – отступаю на шаг назад и при этом удерживаю слабо брыкающуюся Ирку.

– И че? Цыпа, оглянись, ты не в том положении, чтобы выбирать. – Сплевывает он на пол. – Раздевайся.

Только сейчас я поняла, что мое положение незавидное. Даже если и стану сопротивляться, то это не спасет меня. Их здесь с десяток обдолбанных типов. А я одна. Даже если Ирку брошу, то не успею добежать до двери…

– Типа целку строишь, а? Щаз поможем, если стесняешься.

Следом я сначала чувствую боль в скуле и только потом понимаю, что это был удар. В глазах прыгают черные точки и я теряю равновесие. Когда от второго удара падаю на колени, рот наполняется кровью. В этот момент у меня напрочь отключаются все чувства, кроме инстинкта выжить. Ради дочки. И когда меня тянут за волосы вверх, умудряюсь вывернуться и вцепиться зубами в руку. За что тут же получаю еще раз по лицу. После этого удара я уже едва могу встать. Лежу на спину и закашливаюсь от крови и слез. Зрение плывет и накатывает чернота. С трудом понимаю, что меня больше не трогают. Вместо этого слышны звуки борьбы и хруст сломанных костей.

Кое-как получается подняться на четвереньки, но пол раскачивается из стороны в сторону. Машу головой и зажмуриваюсь от боли в висках. А затем вскрикиваю, когда передо мной падает чье-то тело. Еще сильнее кричу, когда чьи-то крепкие руки подхватывают меня за талию.

– Тише, – слышится голос рядом.

– А…Андрей?

– А кого ты ожидала здесь еще увидеть?

– Вот тебя точно не ожидала.– Всхлипываю, вцепляясь в его рубашку и замечаю, что она вся в крови. – Господи…

Его красивое лицо пострадало. Бровь, губа, нос – все разбито. И в глазах такой страх, что с опозданием понимаю, что выгляжу не лучше.

– Идти можешь? – Он не дает коснуться своего лица и морщится от ноющих ссадин.

– Да. – Принимаю этот жест на свой счет и прекрасно его понимаю. Он пострадал по моей вине. Андрей имеет право злиться.

– Точно?

Киваю и поворачиваю голову, чтобы осмотреться. Обидчики повержены и стонут по углам, кто-то вообще без сознания. Ирка забилась на кровати и испуганно таращится оттуда, попутно икая.

– Домой, – бросаю ей всего одно слово.

– Ну, уж нет, – встревает Андрей, – сначала больница. Без возражений, ясно?!

Остается лишь согласиться, так как понимаю, что там меня приведут в порядок. Домой я вернусь «красивая», но хотя бы не в крови. Хотя надо же как-то маму набрать и объяснить, что случилось, чтобы она не грохнулась в обморок еще в прихожке.

Когда оказываемся на улице, у калитки тормозит милицейский бобик и скорая.

– Андрей? – непонимающе смотрю на него.

– Вызвал сразу же, как только подъехал к дому. – Он помогает мне выйти к машинам. – Опоздал совсем на немного… ты уже кричала.

– Зачем ты вообще поехал следом?

– Это вместо «спасибо»?

– Спасибо, – спешу подтвердить благодарность. – Но все же?

– Потому что ты мне небезразлична, – он отворачивается на долю секунды. – Надеюсь, это тебя не расстроит?

Меня переполняет такая какофония чувств, что не передать словами. Когда страх отступает, я чувствую, что меня начинает знатно потряхивать. И Андрей это тоже чувствует.

– Давай, едь с сестрой в больницу, – мягко подталкивает он меня.

– А ты?

– А мне еще здесь надо решить пару вопросов, – он кивает в сторону одного из сотрудников полиции.