Ключ к его сердцу

Доев кекс и слизнув глазурь с пальцев, она прикрыла глаза от наслаждения.

– Я слышала, твой отец не совсем хорошо себя чувствует. На прошлой неделе он сильно упал. Когда я узнала об этом, то привезла ему коробку абрикосовых печений и полдюжины кексов.

– Ты самая лучшая подруга. Он любит такие печенья. Спасибо, что проведала его.

– Он очень рад, что ты вернулась.

– Да, я знаю.

Дреа не могла много говорить об этом, ее переполняли эмоции. Может, именно поэтому она тянула время, не торопясь ехать домой. Конечно, она скучала по отцу и любила его. Но, если посмотреть правде в глаза, Дрю Макдональд никогда не получит награду «Отец года». Горько, но факт.

– Он изменился, Дреа. Он очень старается.

Та вздохнула.

– Поверю, когда увижу, – произнесла она и взглянула на часы, – и сделаю это прямо сейчас. Мне не хочется расставаться с тобой, но я должна ехать.

– Свяжемся позже?

– Конечно.

Обе встали, и Кэти пошла за прилавок.

– Одну секунду… Я не отпущу тебя домой с пустыми руками, – заявила она и подала подруге белую коробку с лакомствами и фирменной наклейкой «Кексы Кэти». – Вот теперь иди. Добро пожаловать домой.

– Спасибо, подруга. Чувствую, мне не получится сохранить стройные бедра.

– Мне тоже это не удалось. Мы все обречены.

Дреа усмехнулась и поцеловала Кэти в щеку.

– По крайней мере, пойдем ко дну вместе.

Покинув кондитерскую, Дреа ощутила панику. Больше нельзя было медлить. Пришло время отправиться в место, которое она никогда не считала своим домом.

Девушка припарковала машину перед домом отца как раз в тот момент, когда осеннее солнце стало клониться к закату. Темно-розовые и пурпурные брызги окрасили небо над головой. Она и забыла, какие потрясающие закаты в этой части Техаса. Когда последний раз она видела такой яркий и красочный горизонт? Открытые пространства этого штата были будто созданы специально для таких удивительных зрелищ. Это явление принесло немного покоя ее взволнованному сердцу.

Однако она больше не была прежней техасской девчонкой.

Посмотрев в сторону василькового коттеджа, отделанного белым, она увидела отца, сидевшего в кресле-качалке на передней веранде. Заметив ее, он сделал попытку встать. Его лицо покраснело, но не от боли, как она предположила, а от разочарования, так как он не смог этого сделать и плюхнулся обратно на сиденье. При следующей попытке он подтянулся на руках и прислонился к столбу веранды. Его волосы стали еще белее, тело – более коренастым, но он все еще был красив, и в его зеленых глазах плясали искорки. Он помахал ей рукой.

Дреа помахала в ответ, затаив дыхание и напомнив себе, что это не тот самый пьяница, который после смерти ее матери решил пустить свою жизнь под откос. Он пытался быть хорошим отцом, научился пользоваться смартфоном и звонил ей каждую неделю, чтобы поговорить. Ни разу не упрекнул ее в том, что она не приезжала, ни разу не попросил переехать и жить с ним. Но она все равно чувствовала себя виноватой.

Выйдя из машины, Дреа достала свой багаж. Когда она подошла ближе, везя за собой чемодан, он широко улыбнулся, отчего стал выглядеть лет на десять моложе своих шестидесяти пяти.

– Привет, папочка, – сказала она.

Почему она вдруг назвала его так? Она так не говорила с тех пор, как перестала быть ребенком.

– Привет, девочка моя. Добро пожаловать до мой.

Дреа все же полагала, что ее настоящим домом были «Громовые холмы», их родовое поместье, которое забрали Буны и включили в состав своего владения Райзинг-Спрингс.

– Спасибо, – сказала Дреа, поднявшись по ступенькам и оказавшись лицом к лицу с отцом.

Он был бледен, двигался медленно, но его глаза блестели от волнения. Раскрыв объятия, он сделал шаг к ней, и тень страха на мгновение промелькнула у него на лице. Он испугался, что она его не обнимет. В детстве она сильно нуждалась в его объятиях, его заботе. Но прошлое осталось позади. Шагнув, она коротко к нему прижалась.

– Рад тебя видеть, Дреа. Ты такая красивая, совсем как твоя мама. Как у тебя дела?

– У меня все хорошо. А как ты, папа?

– У меня все в порядке.

Она ему не поверила. Он упал, и, когда она спрашивала его об этом по телефону, списал все на застарелый артрит, но, по словам Кэти, ко врачу ехать отказывался.

В прежние времена отец в состоянии опьянения терял равновесие и падал несколько раз в день. Теперь он, вероятно, боялся, что она не поверит в его трезвость, признайся он, что свалился с лестницы.

Дреа очень надеялась, что он не сорвется.

– Нам нужно многое наверстать, девочка моя.

– Да, конечно. Пойдем внутрь. Я приготовлю нам ужин.

Глаза отца заблестели.

Все уже сделано. Я приготовил твое любимое жаркое в горшочке и картофель. Я даже попробовал испечь фирменное печенье твоей мамы.

– Ты это сделал? – Никто не делал домашнее печенье так, как ее мать. Возможно, Кэти была права. Возможно, отец действительно пытался стать лучше. – Что ж, пойдем внутрь и все попробуем. Умираю с голоду.

– У меня тоже урчит в животе. Но главное – я так рад, что моя маленькая девочка вернулась домой.

Ей было двадцать девять лет, она уже не была маленькой девочкой. И ей придется иметь дело со старыми воспоминаниями и болью, которую они вызывали.

Следующим вечером Дреа вздохнула с облегчением, вернувшись в свой коттедж после очень продуктивного рабочего дня в больнице в отсутствие Мейсона. Целый день она, затаив дыхание, ждала его появления, но он так и не показался, и она была рада, что не нужно иметь с ним дело. Она обсудила некоторые важные аспекты сбора средств с руководителями различных департаментов и совершила звонки для подтверждения списка предметов искусства для продажи в благотворительных целях. Остальные мероприятия нужно было обсудить с представителями семейства Бунов, и у нее не осталось другого выбора, пришлось связаться с Мейсоном.

Она вошла в свою спальню, оставленную нетронутой с тех пор, как она жила здесь, чтобы сменить деловой костюм и туфли на высоком каблуке на джинсы и футболку с надписью «Я люблю Нью-Йорк», которую она получила за участие в забеге на пять километров. Потом, собрав волосы в хвост, умылась и почистила зубы. Глядя в зеркало, Дреа удивилась, что снова стала похожа на школьницу. Немного макияжа и гладкая прическа сильно преображали ее внешность. Но внутри она все еще была той неуверенной в себе, настороженной маленькой девочкой.

Все оказалось не так уж ужасно, отец действительно перестал пить, а она изо всех сил старалась забыть прошлое. Однако ее шрамы были глубоки и простить его было нелегко. Не прошло и дня, чтобы она не подумала о ребенке, которого потеряла. Это не был ребенок Мейсона, но она винила его за то, что он отверг ее, разрушив ее уверенность в себе и толкнув в объятия первого мужчины, который проявил к ней интерес.

Стук в дверь спальни вывел ее из задумчивости.

– Дреа, можно поговорить с тобой?

Открыв дверь, она увидела отца, а дальше по коридору, в гостиной – четверых мужчин: Мейсона и Риска Бунов, управляющего ранчо Джо Бакли и Дуэйна, одного из служащих.

– Да, папа. Что происходит?

Отец покачал головой, выражая раскаяние.