Мутация разума.

Мутация разума.
Cassiopeia_Alien

Милош – настоящий сверхчеловек. Он воспитывается с двадцатью такими же, как он одарёнными в специальной академии. Приближается время выпускного, а дирекция учебного заведения не торопится отправлять своих подопечных в реальный мир. В стенах академии начинают происходить незначительные, но странные события, с которыми одарённым придётся справляться самостоятельно. Им предстоит узнать всю подноготную того места, которое они считали домом, и лишиться последних иллюзий о себе самих.

Cassiopeia_Alien

МУТАЦИЯ РАЗУМА.

Оne day like this we'll never be the same

Like ghosts in the snow

Like ghosts in the sun*

"The World is Ugly"

My Chemical Romance.

Глава 1. Неуправляемый.

Толкнув дверь Общего Зала, Милош раздражённо направился в переход, соединяющий два независимых корпуса.

– Подожди!

Тяжелые створки едва успели захлопнуться, как их тут же потревожила ещё одна рука.

– Эй, ну подожди же…

Каменный сводчатый коридор выходил в окружающий сад двумя рядами высоких куполообразных окон. Сквозь них, на потертые серые плиты падал нарезанный на порции пыльный солнечный свет и, пропитывая зачатки дневной суматохи, устало ложился под ноги сухими озерами. Остановившись на краю очередного пятна, Милош круто развернулся и, чуть не столкнувшись с преследователем, издал возмущенный переадресованный рык:

– Я не ребёнок!

– Никто и не говорит, что ты ребёнок!

– Разве? – парень одернул белую куртку, – Что они сейчас сказали? При всех! Мне снова нельзя перейти в практикующую ступень! Они мне не доверяют…

– Мышонок…

– Почему вам всем можно тренироваться, осваивать врождённые способности, становиться могущественными, а я… Чёрт возьми! Они считают меня слабым, но я так и останусь слабым, если меня не начнут тренировать! – Милош направился к окну и, заглушая эмоции скованной позой, нервно облокотился о его подоконник, – Я не могу больше здесь находиться. Это бессмысленно.

Не найдя пригодных для утешения слов, Джаспер деликатно приблизился к другу. Они были одеты в одинаковые универсальные костюмы, состоящие из белых плотных брюк, широких футболок и курток из кожезаменителя с красными нашивками. Они были одного возраста, примерно одного телосложения, учились в одном классе и даже жили на одном этаже почти в соседних комнатах, но на этом всё отведённое для них сходство и заканчивалось. Джаспер ещё теснее пододвинулся к любимому и, опустив подбородок ему на плечо, солидарно разделил тоскливые чувства.

– Совет держит меня за няню, – произнёс Милош, – Стоит кому-нибудь расклеиться, так я нужен, а нет – сиди в библиотеке.

– Может они не знают, что с тобой делать? – предположил Джаспер и, накрыв ладонью холодные пальцы, попытался хоть немного разбавить негативный осадок, – Может им трудно подобрать для тебя…эм…ну…курс…упражнений?

– Столько лет? – парень строго посмотрел в светло-карие глаза, – Тогда им вообще не стоило меня брать!

Пронзив Милоша в самое сердце, реальность избавилась от лживых иллюзий. Она обнажила свой истинный облик и, искромсав наивные фантазии, прожгла сознание парня раскалённым отчаянием. Ведь он хотел стать блистательным… Он хотел испытать на себе восхищение… Ему было необходимо увидеть, как другие признают его значимость… Как хвалят его уникальность… Ведь он особенный. По-настоящему особенный. Он исключительный!.. Но вместо вихря ликующих возгласов парень получал лишь сухие отговорки и, задыхаясь под кипой сомнений, презирал и себя, и врождённый непрошенный дар.

– Ну вот… Теперь ты расстроился, – угадав настроение друга, Милош интуитивно прижался к знакомому крепкому телу, – Не расстраивайся. То, что я сказал, не имеет к тебе никакого отношения. Помощь остальным – это работа, которую я должен выполнять, чтобы делать хоть что-нибудь. А с тобой… Ой, нет, – курсант виновато обнял собеседника, – Так ещё хуже. Не сердись на меня, ладно? – прикоснувшись к затылку любимого, парень оставил на щеке поцелуй.

– Мышонок, я не сержусь…

Исходящее от Джаспера тепло примирительно окутало Милоша. Будто не замечая ни куртку, ни футболку, оно с лёгкостью проникало сквозь толстую ткань и, постепенно концентрируясь под её защитой, неспеша наполняло собой тело курсанта. Оно баюкало. Оно усыпляло. И, погружая Милоша в неприступную заботу, отгоняло неприятные мысли за проведенную руками черту.

– …честно-честно.

– Если ты забыл… – Милош снова взглянул на напарника, – …то мне лучше известно, сердишься ты или нет, – потухнув лепестками сырого фейерверка, в зелёных глазах остановилась безысходность, – Наверное, моя способность просто незначительна…

– Глупости, – фыркнул Джаспер, – Никто из тех, кому ты вскрывал головы, так не считает. И ты так не считай. Моя способность вообще неуправляема, и? Никто же не воспринимает это как минус.

– Они просто не успевают, – улыбнулся Милош.

– Спасибо, – хмыкнул парень и, вернув курсанта под своё покровительство, жадно обхватил его обеими руками, – По-твоему, я настолько монстр?

– Совсем нет. И кстати, ты уже опаздываешь. Совет сказал, что первая тренировка начнётся сразу после собрания… Джай опять ругаться будет…

– И что? – Джаспер запустил пальцы в красные волосы, – Он всегда ругается.

Заслонив Милоша от прохладного ветра, парень осторожно облакотился на каменную стену. Здесь, в лучах обновленного весеннего солнца, в окружении едва проснувшихся запахов, ему больше ничего и не требовалось. Ни способностей, ни тренировок, ни заданий, ни академии, в которой Джаспер провёл подавляющую часть своей жизни. Он был одним из первых. Потому что его не надо было искать. Мальчик-пироман, который поджигает все, к чему прикасается. О нём даже писали в газетах. Горящие игрушки в детском саду… Горящая трава во дворе… Горящая детская комната… Наверное, родители почувствовали огромное облегчение, когда его забрали в специализированное учреждение. Хотя, мама плакала…

Где-то в коридоре хлопнула дверь. Резкий звук встряхнул воздух и, разлетевшись осколками по смежным помещениям, затерялся на подступах к подвальным лабораториям.

– Милош! – мгновение тишины треснуло под натиском быстрых шагов, – Так, вы опять за своё?

Джаспер приоткрыл один глаз и, не утаивая от гостя презрительной скуки, посмотрел на преподавателя. Силуэт мистера Темрича напоминал принципиальную соринку, которая нагло забилась под нижнее веко. Вызывая внутри приступы гнетущей аппатии, пожилой мужчина умел безвозвратно испортить то, что никак от него не зависело, и, предубежденно полагаясь лишь на чёрный костюм, отказывался признавать существование любого постороннего мнения. Высохшее с годами лицо покрывали тонкие, подвижные морщины, передающие эмоцию с удвоенным старанием; дряблый кончик его загнутого носа нависал над бордовыми губами и, никогда не оставляя их без должного внимания, подробно инспектировал каждую реплику; редеющие волосы были коротко подстриженны и зачесанны назад; а в светлых глазах, защищённых от мира выпуклыми линзами, находилась целая толпа давно подкупленных зрачков. По крайней мере, Джаспер в этом ни капли не сомневался.

– Завидуете?

Милош разомкнул неуместные объятия и, смущённо потупившись, отстранился от друга.

– Избавь меня от своих комментариев, – брезгливо ответил мистер Темрич, – Милош, не мог бы ты вернуться в Общий Зал. Совет хочет с тобой поговорить, – вспомнив о дополнении по умолчанию, мужчина безразлично посмотрел на второго подопечного, – Разумеется, тет-а-тет.

Молодые люди переглянулись.

– Они не будут долго ждать, – поторопил курсанта учитель, – А кое-кто давно не получал выговор и позволил себе забыть про пунктуальность?

Отпустив руку любимого, Джаспер нехотя покинул их уютное гнёздышко:

– То, что вы воспринимаете нас, как детей… – парень снисходительно посмотрел на преподавателя, – …не делает нас детьми.

– Что? – переспросил мистер Темрич.

– Я сказал, то, что вы воспринимаете нас, как детей, не делает нас детьми, – Джаспер приподнял одну бровь и, не получив от мужчины никакого ответа, услужливо пояснил, – Просто это очень вредно, видеть вместо реального, то, что было бы удобнее. Подумайте об этом на досуге, если, конечно, сможете выделить в своём ужасно рабочем графике такое необходимое время для отдыха.

Не поворачиваясь к учителю спиной, парень принялся медленно отступать к соседней развилке. На его лице, распаляя очаги кипящего нетерпения, играла довольная ухмылка победителя, а голова, отщитывая шаги короткими кивками, задавала такт никому не известной мелодии. Мистер Темрич не должен упускать из памяти ни одну произошедшую стычку, и для этого любое представление необходимо доводить до красивого обстоятельного финала. Когда взлетевшая вверх линия злобы плавно опускается вниз и, грациозно коснувшись горизонтальной оси, превращается в лютую затвердевшую ненависть. Джаспер воевал с преподавателем с раннего детства и к двадцати годам успел возвести хобби в ранг настоящего искусства. Ему ничего не стоило загнать неповоротливого надсмотрщика в логический тупик, окатить его холодной водой во время важной речи, или явиться в тревожный старческий сон в виде назойливого ночного кошмара. Остальные считали Джаспера тихим лидером. Парень не спорил с ними, но предпочитал не вдаваться в подробности, ведь секрет фокуса был допримитивного прост.

Мистер Темрич не умел защищаться. Да, мужчина мог съязвить корявый ответ, посадить нахала в карцер, или методично мстить оппоненту испорченной успеваемостью, но всё это напоминало конфети, летящее мимо спящего крокодила. Снаряды же Джаспера били не по учителю, а по человеку, который был простоват, заносчив и явно находился в неподходящем для него коллективе – приём легкий в объяснении и сложный в практическом использовании.