Мутация разума.

– Сэр, они уже прибыли.

В комнате появилось ещё двое посетителей. Первый из них обозначил своё присутствие сильным ароматом женских духов; второй же – будто вырос из-под земли прямо напротив заключённого и, царапнув по бетону ножками стула, занял его так, словно пришёл не в допросную, а на решающий экзамен.

– Охрана будет дежурить снаружи, поэтому, если вдруг что-нибудь случиться… – мужчина не стал договаривать фразу, – В общем, дерзай. Он полностью в твоём распоряжении.

– Не забудь про результат.

Женщина и проверяющий покинули камеру. Кто-то запер дверь. Сорвав мешок с головы заключённого, надзиратель скрылся в смежном помещении и, оставив посетителя и пленного наедине, повернул в замке ключ. Перед мужчиной сидел парень лет двадцати-двадцати пяти. Обычный, ничем не примечательный стажёр, одетый в чёрный костюм и заглушающий подростковые комплексы ярким цветом волос. В нём не чувствовалось сноровки. Парень держался ровно – несильно переживая из-за обстановки, но и не думая расслабляться, правда в его взгляде, бесстрастно изучающем собеседника, отсутствовала профессиональная небрежность. Наверное, он раньше ни разу не взаимодействовал с пленными… А может, происходящее так и не пришлось ему по душе.

На столе между заключённым и дознавателем лежала тонкая папка.

Парень не интересовался её содержимым и, сохраняя неподвижность, будто бы не знал с чего начать. А заключённый понимал, что находится не в лучшей своей форме. Отсутствие доступа к воде, бессонные ночи, часы допросов, кулаки надзирателей… Всё это не прошло для пленного даром. Заплывший глаз напоминал огромную бородавку, созревшую на стволе старой сливы; вывихнутое и вправленное плечо саднило тупой, нимеющей болью; кислый запах, идущий от тела, мужчина чувствовал сам, а о природе пятен на уставшей одежде не хотелось и задумываться.

– Мы можем просидеть в молчании несколько суток, – глаза парня строго посмотрели на заключённого.

– Меня это не волнует, – слова хрипло вырвались из одеревеневшего горла, – Час здесь, два часа там… – мужчина поморщился от боли, – …Для обречённого на смерть нет большой разницы.

– Но вы в силах в любой момент остановить издевательства.

– "Вы"? – мужчина усмехнулся и, тут же ощутив сопротивление рёбер, зашёлся в сухом кашле, – "Вы"… Сначала ловите, допрашиваете, пытаете, а потом, как спасательный круг, бросаете перемирие… Так действуют абьюзеры*, мальчик.

– Я не "мальчик".

– Если я понимаю, что скоро умру, это не означает, что вы победили. Это вообще ничего не означает.

– Как вас зовут?

– У тебя есть эта информация.

– Я не читал дело, – парень качнул головой, указывая на папку, – Сперва, я хочу услышать то, как передадите события вы. У террористов всегда есть чёткая цель и понятные предпосылки.

– У террористов? – мужчина удивлённо вскинул брови, – У террористов? Надо же, не думал, что мои инквизиторы в отчаянии. Заставить ребёнка вести переговоры…

– Я не ребёнок.

– Нет, ты ребёнок, – заключённый попытался откинуться на спинку, но быстро передумал, – Пока для тебя фильтруют новости, ты ребёнок. Пока тебе рассказывают сказки, ты ребёнок. Пока все вокруг считают, что ты до чего-то недорос, ты ребёнок. Ну? – он с вызовом посмотрел на дознавателя, – Они сказали, что Санта-Клаус не существует потому, что я его убил? Или меня зовут Хвост, и я заключил сделку с Вол-де-Мортом? Ну же, не стесняйся, я хочу посмеяться.

– Вам не обязательно переходить к обороне. К тому же, мы можем сжать весь диалог, все прошедшие месяцы в несколько минут, – парень пододвинулся поближе к столу, – Я прочту ваши воспоминания. У меня пока нет возможности сделать это принудительно, но если вы разрешите мне кое-что увидеть…

– Ты наивен до отвратительности, – пленник оскалился, показав дыру на месте выбитого зуба, – Неужели ты думаешь, что мне просто лень открыть рот и ответить на ваши вопросы? Я терплю издевательства не из-за упрямства. Я защищаю людей и не позволю какому-то желторотику ковыряться в моей памяти. Хочешь добыть информацию? Оказаться результативным? Применяй силу, добровольно я эту черту не пересеку, – пленник отвел глаза в сторону, оставив Милоша в одиночку выкручиваться из ситуации.

Парень шумно выдохнул. Не понимая, что же с ним не так, Милош в который раз ощутил себя беспомощным и, не зная, что делать дальше, закусил нижнюю губу. Подвёл. Не справился. Надо было говорить по-другому. И другое. И не так… Не справился… Забинтованные пальцы стало покалывать. Слегка стиснув травмированную кисть, парень попробовал избавиться от неприятных ощущений.

– А ты один из тех детей? – Милош не ответил, – О вас мог бы говорить весь мир… Даже вижу эти заголовки: "Новое чудо природы!", "Когда комиксы становятся явью!", "Невиданный прорыв в эволюции!", "Настоящие супергерои готовы прийти на помощь!"… Никогда не задумывался, почему этого нет?

– Мы не герои, – положив на колено горячую руку, парень ослабил узел на запястье.

– Именно. Героями ещё нужно стать. Ими никто не рождается, – пленный опять взглянул на дознавателя.

– Люди под вашим крылом будут считать вас героем.

– Думаешь, нашёл зацепку? Некую ниточку, за которую стоит потянуть, и я разговорюсь, как на сеансе психотерапевта? – самодовольно хмыкнув, мужчина кивнул на волосы Милоша, – Они ведь не от природы такие?

– Нет, я родился с ними.

– А брови коричневые.

– Так только кажется, из-за освещения. Они тёмно-бордовые.

– Правда? Наклонись поближе, – парень привстал из-за стола и, выполнив просьбу, на мгновение всмотрелся в голубой глаз заключённого, – На-адо же… – протянул мужчина, – Как интересно… – Милош вернулся на место, – А с рукой что?

– Несчастный случай.

– Тут так заботятся о безопасности… Какой несчастный случай мог произойти в стенах академии, если для них здесь не существует условий?

– Любой, – спрятав бинты под столешницей, бывший курсант произнёс, – Обычные тренировки включают в себя большое количество травмоопасного оборудования. Также никто не застрахован от межличностных конфликтов. Ну и про внимательность забывать не стоит… Нас не укутывают в подушки для передвижения по зданию.