Умай и Тамуз

– Спасибо тебе, Марис! Не ищи меня.

Тамуз побежал за лошадью и услышал вслед:

– Как зовут тебя?

– Тамуз… – донеслось до меднокогтистой девушки разносимое над озерной гладью эхом имя.

Каждому племени нужен

Хотя бы один

Ушибленный звездой.

Заводите таких…

Ворон Каратай из последних сил взбирался на холм, низко опустив голову, прижав клюв к груди. “Еще немного – и вершина, потом вниз, а это всегда быстрее и легче”, – утешала себя усталая птица.

Это был тот самый ворон, который двадцать пять лет в холоде и голоде просидел у горы Тенгри, возле входа в пещеру, притворяясь другом старца-шамана. Услышав о том, что родилась девочка, предсказанная в древности, та, что сможет перевернуть весь испорченный злобный мир жестырнаков, пери, албасты, диу, всех, с кем легко жилось ворону, полетел предупредить царя чародеев об опасности. И если бы не беркут, оторвавший крыло, все могло бы быть по другому. Все это было, и прошло уже шестнадцать однокрылых лет…

Когда Каратай был еще вороненком, ему хотелось быть впереди крылатого мира. Превратившись в молодого ворона, сбив в стаю таких же молодых самцов, Каратай провозгласил себя императором. Это было смутное время. Вороны разделились на две огромные стаи, споря, кружили над Мугоджарскими горами. В полдень пятого дня прилетели сороки – посланцы царствующего Ульбе – и, развернув грубый пергамент, нараспев в два голоса прочитали: “За помощь, оказанную нам, мы, вороны огромных степных просторов, клянемся служить царю пери Ульбе до скончания века”.

Опять заспорили вороны: “Кто такой царь Ульбе? За что клялись служить?” Кое-кто посчитал – до скончания века осталось сорок лет. “Сорок лет – это немного”, – подумали некоторые и улетели из стаи Каратая, другие, испугавшись, не захотели ссориться с колдунами. Третьи, увидев, как пустеет стан нового императора, тоже поспешили переметнуться.

К вечеру Каратай остался один. На совете знатнейших его осудили к изгнанию из Великой степи, все отвернулись от него, словно не было еще вчера споров до хрипоты, высоко поднятых клювов. Каратай с тоской готовился к отлету, когда примчались гонцы-пери с наказом: “Царь Ульбе приглашает посетить его перед дальней дорогой”.

Рассекая воздух сильными дерзкими крыльями, в последний раз пролетел над родными солнечными Мугоджарами ворон, роняя частые чистые слезы. К вечеру следующего дня Каратай опустился перед станом царя Ульбе и, не опуская черных глаз, приветствовал его.

– Хочешь быть императором птиц? – спросил колдун, огненными зрачками проникая в мысли, замораживая сердце страхом.

– Да! – гордо ответил ворон. – Моему народу нужен вождь!

Прищурился Ульбе, охолаживая взглядом ворона, закачавшись, оцепеневший Каратай упал и потерял сознание.

… Ему снился сон: вокруг густой туман, очень холодно и страшно, но ворон летит к смутным очертаниям чего-то огромного. Голос, полный ласки и сочувствия, раздается в голове Каратая: “Не беспокойся ни о чем. Лети!” Но ворон боится удариться о невидимую преграду, ему все равно страшно в молочной зыбкости тумана. “Еще немного… Молодец!.. А теперь опускайся ниже…” Каратай подлетел и опустился на глыбу перед входов в черный провал пещеры. “ Ты хочешь быть вождем и тебе нужна армия! – продолжал биться в голове сочувствующий, все понимающий голос. – Мы поможем тебе. Все колдовство, которым владеют пери, будет на твоей стороне. Мы поможем тебе накормить голодных и наказать обнаглевших! Мы поможем тебе покорить все пернатые народы и верим – ты станешь великим полководцем”.

Каратай, усталый после долгого и опасного пути, был переполнен благодарностью к хозяину голоса за обещания помощи.

– Что я могу сделать для тебя? – прокаркал ворон. Голос долго молчал и, наконец, изрек:

– Готов ли ты ждать годы? Готов ли пройти через голод и холод? Так ли сильно твое желание? Можешь ли ты поклясться в верности?

– Да! – ответил ворон Каратай, – я готов пройти через зимы и зной, одиночество и лишения, если ты поможешь мне встать во главе моего несчастного крылатого народа. Я клянусь тебе хранить наши тайны, исполнить все, что необходимо для свершения мечты! Клянусь!

– В цепи горных хребтов, у горы Тенгри, на границе вечных снегов живет отшельник. Узнай, какой завет оставили древние мудрецы? Почему станут сильны люди, от чего угаснут силы жестырнаков и албасты и что станет с народом пери? Когда настанет предсказанное в прошлом будущее?

– Я все узнаю и расскажу тебе. В холоде и голоде меня будет согревать надежда о славных походах и великих победах.

– Клянемся и мы помочь тебе стать вождем! Клянемся возвысить вороний народ над другими птичьими племенами!

Все вокруг задрожало, глыба под лапами Каратая стала рассыпаться на куски, и тогда, взмахнув крыльями, ворон полетел в туман.

… Была глубокая ночь, когда Каратай очнулся. Болела голова, каждое перышко ныло тяжелой усталостью, и не хотелось шевелиться. Но заколотилась, забилась безжалостная мысль в висках: “Лети! Лети!” Ворон поднялся на лапы, чуть присел и, резко оттолкнувшись от земли, полетел на юго-восток…

…Вот так, в тысячный раз, вспоминая изломы своей судьбы, однокрылый Каратай достиг вершины холма и поднял черную голову.

Перед ним лежала долина с торчащим, словно одинокий зуб, каменным изваянием, а дальше – будто древний воин лег спать, сложив оружие под головой – светлел в весенней дымке силуэт Синих гор.

Сердце забилось в груди у ворона: там, за хребтом, озеро Бурабай, там ставка Ульбе, и он, изгнанник Каратай, заслужил награду! Глаза налились кровью, клюв хищнически затрепетал, и, подняв единственное крыло, черная птица боевым вороньим криком известила долину о своем возвращении.

Отряд, ведомый Толеу – самым старшим братом Умай – преодолел пограничный Тургай и вошел в земли пери. Они обнаружили истерзанные тела жителей холодных лесов, а чуть дальше и мертвого жестырнака. Опытные следопыты нашли следы лошади, а рядом следы когтистых ног. После некоторых раздумий отряд отправился по следам лошади Тамуза, не заметив притаившуюся в листве серебристого тополя девушку-жестырнак. Марис спустилась с дерева, когда люди ушли, подошла к мертвому жестырнаку. Слезы покатились из ее глаз и, обхватив когтистыми руками свою косматую голову, она, раскачиваясь, завыла так, как выли, оплакивая отцов, дочери-жестырнаки.

Насыпав холм из речного песка над могилой, Марис долго сидела, печально вздыхая, но вдруг прислушалась к ветру, к далекой сорочьей трескотне, решительно встала и побежала на северо-восток, к прямому, как стрела, степному горизонту.

Горько, страшно и одиноко было на сердце Умай которую везли в открытой перианской шестиколеске со связанными руками как пленницу и военную добычу. Со всей округи стекались пери, чтобы посмотреть на рабыню, из-за которой вышел спор. А еще…

Состязание! Это слово расправило плечи.

Состязание! Воздух вокруг стал густым и игристым.

Состязание! Молодые колдуны стекались к каравану, пытаясь сквозь толпу разглядеть пленницу.

Джанга, недовольный слишком большим числом соперников, пытался спорить, но, почувствовав у горла десяток ножей, смирился и смотрел на вновь прибывающих исподлобья. А пери, забыв холодность и чопорность, спорили до хрипоты о цене девушки в далеких южных городах, о стоимости золотых волос, о правилах состязания.

Из-за шума никто не услышал, о чем кричал однокрылый ворон, почему так надрывал голос, пытаясь спуститься с высокого холма. Все дальше от черной птицы уходила толпа пери, мимо каменного истукана к Синим горам. В вечернем закате блеснули последний раз золотом волосы Умай, на долину упали сумерки, и наступила тишина.

К величавой горе Тенгри путь труден, и если не готов сердцем к долгой дороге, лучше не пытаться идти туда. Но с глубоко забытых времен шли люди к божественной красоте вечной вершины и встречали там старцев, тех , кто жил в этих суровых скалах. Имя у такого отшельника могло быть только одно: Просветленный. Из созревшего колоса проса выпадет зернышко, чтобы прорасти – учитель отдаст знания ученику, чтобы продолжить себя в нем, так и отшельник знал: не все боги-помощники были верны своему творцу – Тенгри, и один из них был низвергнут под землю. Там, в глуби земли, он – Тамык, создал особых своих помощников – противников человечеству, придумал для них загадку из магических слов, пообещав в награду за борьбу против рода людского, против всякой жизни, власть над миром, сумел выпустить их на поверхность земли вместе с сорока тремя другими видами демонов и злых духов.

Но старый мудрец так же знал: когда черные сердцем и мыслями пери будут готовы сложить ритмы словес ведущих в Тамык, и пройти путь к вечной молодости безумной дорогой, девушка, избранная Солнцем, окрепнет для трудного, ответного пути.

И теперь, после увиденного на рассвете долгожданного знамения в облаках предсказанного учителями из древности, Просветленный каждый день шел по широкому ходу пещеры к краю пропасти, к Зеркалу Мира.

Задержав дыхание, прислушиваясь к тишине, он осветил глубоко на дне гладь озера: как в огромном зеркале, в свете лучины появилась Умай.

…Ей холодно и страшно под огненными взглядами пери, она поднимает глаза к небу, словно ищет защиты…

Старец перевел дыхание, и вода в озере слегка зарябила. Но вскоре на установившейся глади появился Тамуз…

…На его сухих губах отчаяние и надежда. Лошадь понимает хозяина и тоже торопится, оставляя за собой клочья белой пены.

Отшельник опять перевел дыхание, и на успокоившейся водной чистоте появидлась девушка-жестырнак Марис.

…Она идет по степи, и ее печальные глаза смотрят вдаль…

Огарок сорвался и упал в озеро, вскипятив поверхность. Старик, тот чьи годы в стремлении к знаниям пролетели как куст адыраспана в ветреный день, тяжело вздыхая, побрел обратной дорогой наверх.

Запирайте двери!

Окна заволочь!