Свобода

– До связи, – сказал он.

– 54 –

– Спасибо, товарищ генерал, что нашли время поговорить со мной. Я уже наслышан о вашем назначении, – говорил Кравчук по телефону на следующий день после разговора с Шоцким. – Да, ну что вы! Мы лишь рядовые солдаты, вы преувеличиваете мои заслуги! – рассмеялся он. – Об этом еще не объявлено официально, как о назначении Акбашева. Я так полагаю, это произойдет уже сегодня, верно? – Кравчук снова рассмеялся. – Вы заставляете меня краснеть. Делу в отношении бывшего губернатора уже дали ход. Итак, Шамиль Акбашев, он же Кама, входит в должность временно исполняющего обязанности губернатора Ростовской области, с дальнейшим вычеркиванием слова «временно». Так давно хотелось это произнести. И, что мне особенно приятно, это ваше назначение на должность руководителя Южным федеральным округом. Полномочный представитель президента! Ага… да, конечно, я в курсе. И через два дня вы уже будете в Ростове? Нет еще? Дистанционно начнете подготовку? Ясно, ясно. Через две недели начнете всех рубить? Сжимаю кулаки! Я… да. – Кравчук смеялся. – Вот, итак, что я вам хотел сказать, товарищ генерал, хорошо, хорошо, простите. Юрий Николаевич, я бы хотел привнести немного колорита на старте вашей совместной с Акбашевым работы. Постараюсь быть кратким.

Итак, жила в деревне неподалеку от Волгодонска девушка Маша, простая, добрая, хорошая деревенская девушка! Жила с мамой. Позже решили они с мамой переехать ближе к цивилизации, и поселились в маленьком домике на окраине Волгодонска. Маша устроилась официанткой в один из центральных ресторанов. Однажды с Дальнего востока приехал в Волгодонск доблестный офицер армии в отставке, Слава, и устроился на работу на одном из производств города, кажется, на саму станцию. Случайным образом Маша и Слава знакомятся, и между ними вспыхивает любовь. Нет, Юрий Николаевич, это не сериал. – Кравчук рассмеялся. – Они планируют свадьбу. Однажды, в ресторан, где работала Маша, наведывается компания высокопоставленных лиц города и бурно что-то празднуют. Выпив лишнего, они начинают грязно домогаться Маши. Слава вступается за свою невесту и завязывается драка. Драка одного Славы против толпы злодеев, наделенных властью. В неравной схватке Слава случайно убивает заместителя начальника РОВД и по итогам мгновенного суда приговаривается к пятнадцати годам строгого режима. За непредумышленное убийство, да еще при таких обстоятельствах. Планируемая ячейка общества разрушена ставленниками бывшего губернатора.

Далее. Вы уже понимаете, к чему я веду, Юрий Николаевич? Происшествие, в том числе и само убийство, было итогом безответственности и вседозволенности наделенных властью людей, да вдобавок к тому, коррумпированных, как и сам губернатор.

Маша страдает, мать переживает за дочь, жизнь которой загублена. Через три года Слава совершает побег, приезжает в Волгодонск и забирает Машу. Маша разрывается между любимым человеком и домом, где она оставила больную мать, заботиться о которой теперь некому. Маша возвращается в отчий дом, но, не выдерживая нервного напряжения, сходит с ума и оказывается в лечебнице.

Да, Юрий Николаевич, вы читаете мои мысли! Возобновляем дело, сносим к чертям всех негодяев, предполагая последовательные чистки по всему региону. В первые мгновения своего губернаторства Акбашев с вашей поддержкой разгребает грязное белье, докапываясь до истины, которая становится достоянием масс, наказывает виновных, и объявляет торжество справедливости!

Да, Юрий Николаевич, это будет сложнее. Я постараюсь добиться того, чтобы этот Слава вернулся, да еще с повинной. Придерживаясь буквы законы, ему придется понести наказание за побег, но во всем остальном… да, Юрий Николаевич? Что вы! У меня уже все готово. Осталось только зарядить журналистов и нужные каналы, и уже сегодня к вечеру вся страна будет рыдать у экранов телевизоров. Могу направить вам более подробный отчет с проектом дальнейших действий… Спасибо за доверие! – Подполковник рассмеялся. – Да, согласен, чересчур быстро. Но мы можем поднять письма Маши, если их нет, нарисовать, а то и, знаете, пусть письмо ее матери будет первым сигналом завтра же! Утром письмо, днем расследование, к вечеру результат, а вечером репортаж! Есть, товарищ генерал! Простите, Юрий Николаевич. Будет исполнено. Я приму участие в подготовке вашей речи, куда будет включен данный вопрос. Два – три дня! Есть!

Кравчук отложил телефон и выдохнул, улыбаясь во всю ширину лица. Он налил себе стакан воды, выпил его залпом и снова взялся за телефон.

– Слушаешь? Итак, план одобрен. Запускай завтра сумасшедшую так, чтоб я сам пустил слезу. И, понимаешь, конкретно факт ее присутствия в психиатрической лечебнице, чтоб был везде. Он сам придет. Готов держать пари. И, не забудь, хоть я и нарисовал радужную картину справедливого суда, где на майора будет надет терновый венок, до повторного слушания он не должен добраться. А это уж мы обыграем, и не в пользу бывших фигурантов. Выполнять!

На следующий же день после возвращения Марии, ее мать начала готовится к переезду. Договорившись с дочерью, чтобы та никуда не выходила из дома, она, не подавая вида, как ни в чем не бывало, разговаривала с соседками, ходила в магазин и на виду у всех собирала вещи, говоря всем о том, что раз дочь ее покинула, то и оставаться в городе больше незачем.

– Вернусь в родную деревню, там и окончу свой век, – причитала она, невольно пуская слезу.

С тех пор, как Мария пропала, все вокруг с сожалением смотрели на ее мать и кто как мог, старались ее утешить, но, тем не менее, никто никак не мог взять в толк, что же на самом деле произошло. Ведь поначалу все были уверены в том, что Мария пропала, потом стало известно, причем от самой матери, что та уехала, не сказав куда. Допытываться, стараясь выяснить подробности, никто не решался, боясь совсем расстроить старушку.

По прибытии Мария весь день просто тихо сидела в своей комнате, с занавешенными шторами, изредка разговаривая с матерью, когда та что-то спрашивала. Так прошло два дня. После, на третий день, она стала чаще лежать на кровати, отвернувшись к стене. А еще через день мать услышала тихое рыдание.

– Доченька, – подсела к ней мать, – ну, что ты себя терзаешь? Тяжело, понимаю, но, поверь, время залечит, время все вылечит. И будешь ты у меня еще счастлива.

Мария не отвечала, лишь продолжала плакать, отвернувшись к стене.

Вечером она отказалась от ужина. Весь следующий день пролежала, отвернувшись к стене. И весь день она отказывалась от еды.

– Ну, Машенька, доченька, ты же совсем ослабнешь. Итак, худенькая приехала. Маша, поешь, прошу тебя.

– Спасибо, мама, я не хочу, не могу…

На следующий день все повторилось.

– Маша, прошу тебя, вернись ко мне? – умоляла ее мама.

Мария молчала.

– Машенька, я уже все вещи приготовила. Завтра большую часть перевезут, а через день и мы уедем. Машенька, и заживем…

Мария молчала.

– Машенька, вернись ко мне.

– Я не могу, мама, – нежно произнесла Мария, – я могу оказаться у них, а я не хочу этого, я боюсь…

– О чем ты говоришь, доченька?

– О них, – загадочно проговорила Мария, приподнявшись на кровати и сев рядом с матерью.

– О ком? – не понимала мать.

– Они знают, что я шла к ней, и захотят наказать меня, мама. Я не хочу возвращаться, не хочу.

– Машенька! – Мать подскочила, и трижды перекрестив дочь, крепко обняла ее.

– Прости меня, мамочка…

Это происходило днем, а вечером мать, вернувшись из магазина, не обнаружила Марию у себя в комнате. Обыскав весь дом и двор, она бросилась на улицу, обошла всю округу, но тщетно. Сердце ее яростно заколотилось, в груди закололо. Вернувшись домой, она рухнула на Машину кровать и разразилась громким плачем.

Прошло полчаса. Она лежала, закрыв лицо руками. Что делать? Куда идти? Обратится в полицию? Как же так?

Послышался скрип половиц.

– Маша! – вскричала мать и развернулась.

Мария стояла посреди комнаты и улыбалась. Она была бледная, как полотно, глаза ее горели каким-то диким огнем, руки были опущены, и по ним пробегала мелкая дрожь. Мать в ужасе отпрянула.

– Машенька, – дрожащим голосом проговорила она, – что с тобой?

– Все хорошо, мамочка, – ласково ответила Мария, – я остаюсь.

– Мы, мы не остаемся, мы завтра уезжаем. Маша?

– Я остаюсь здесь, – повторила Мария.

– Мы не можем остаться в этом доме, Маша, завтра мы переезжаем…

– Я остаюсь здесь, мамочка! – радостно воскликнула Мария и вскинула руки вверх, – здесь!

Мать была так напугана, что забыв об осторожности, отвела Марию на следующий день к врачу, обычному терапевту. Тот посоветовал пойти дальше, потом дальше, дальше, потом все зашло в тупик, все встало. Сердце матери разрывалось. Мария улыбалась и убеждала ее в том, что все будет хорошо. А после она замолчала…

Через день совершенно неожиданно был проявлен интерес к Марии, и ее болезни, была выказана всеобщая забота всех врачей, принимавших ее, и она была помещена в психиатрическую больницу. А еще через день матери сообщили, что Мария, возможно, будет переведена в областной реабилитационный центр, или еще в какой-то центр, где будет проведена диагностика и предложено полноценное лечение…

У матери голова шла кругом, она уже запуталась в названиях диагнозов, медицинских учреждений и методов лечения. Ее убедили в том, чтобы она не о чем не волновалась, и отправлялась к себе домой. А навещать дочь она могла пока, когда пожелает – никаких ограничений не делали.

– Что вы видите? – спросил Марию Степан Алексеевич.

– Вас, – тихо ответила Мария.

– Знаете, кто я?

– Нет.