– Да, Петр Ильич?
– У меня просьба. На ноутбуке ты найдешь адрес моих родных, жены и сына. Я прошу тебя сообщить им о том, что я на них не в обиде, что я простил их, и что я прошу прощения у них, я еще, скажи им, что я нашел себя…
– Хорошо, Петр Ильич, но вы сами…
– Моя книга… Я не написал последнюю главу, Андрюша, самую главную. Я… я понял свободу, но не смог, не успел рассказать всем о том, как я ее понял…
– Допишете еще, Петр Ильич, расскажете ещe!
Гордон грустно улыбнулся.
– Андрей, ты должен дописать ее.
– Петр Ильич…
– Пойми ее, найди ее, расскажи ей обо мне и обо всех нас…
– Петр Ильич…
– Обещай!
– Я вам обещаю, Петр Ильич, обещаю…
– Ступай…
Андрей сидел отдельно ото всех, глядя в пол. Свинцовая туча не отпускала его. Оксана смотрела на него, но никак не решалась подойти, она, словно чего-то боялась, что-то ее удерживало. Свинцовая туча повисла между ними.
Андрей не мог больше находиться в помещении и вышел на улицу. Отыскав место для курения, он сел на лавку и достал пачку сигарет. Машинально достав сигарету, он тут же выбросил ее в урну. Он зажмурился и, сколько не силился, не смог сдержать слез.
Он оказался в темноте, закутанным в серый туман. Сколько он просидел, он не помнил. Люди приходили и уходили, он их не замечал. Он сидел с закрытыми глазами. Он не хотел возвращаться в настоящее, он не хотел видеть над собой свинцовую тучу, не хотел испытывать тяжесть…
– Андрей, – расслышал он голос Оксаны.
Он открыл глаза. Оксана сидела рядом с ним и смотрела ему в глаза.
– Ты все сделал правильно, – тихо проговорила она.
– Оксана, прости меня, я испортил наш…
– Милый, не кори себя, прошу, у тебя не было другого выхода. Или этот мальчик или мы. Ты сделал выбор в пользу нас…
– И в пользу себя…
– Андрюша… успокойся, сейчас не время казнить себя. Мы все, мы все виноваты… Мы с тобой, Андрюша.
– Вы?
– Мы тебя поддержим, поверь. Слава погорячился. Я уверена, он все понимает, или поймет. Маша поняла, она поняла еще до того, как Петр Ильич ее начал в этом убеждать. Андрей, успокойся, мы сами выбрали этот путь. Мы, мы все, а не один ты. Мы с тобой. Я с тобой, милый. – Оксана обняла Андрея.
– Ты, прости, я кричал на тебя… но, когда я увидел…
– Андрюша, успокойся, все хорошо. Мы… уже ничего не можем с этим поделать. Нам нужно, чтобы Петр Ильич вышел из больницы здоровым, полным сил, энергии и его неиссякаемого оптимизма. Нам нужно дождаться его. Будем ждать…
Но дождаться Петра Ильича не удалось. Ближе к вечеру он скончался…
– Это не первый такой случай, – говорили в больнице. – Что ж, раз вы его не знаете. Удивительно лишь то, что он сам категорически отказался назвать себя. Безымянный труп. Это наша забота… а вам спасибо за участие в судьбе незнакомого человека… Удивительно…
– Мы так не можем! – говорила Мария, когда все вышли из больницы. – Мы не можем взять и бросить его здесь.
Все молчали.
– Маша, – с трудом выговорил Кортнев, – чтобы его забрать…
– Я понимаю, но, мы так не можем… – Мария разрыдалась.
– Машенька. – Вячеслав обнял ее.
– Мы после сообщим о нем родным, – сказал Андрей. – Позже…
– Ты все еще этого хочешь? – спрашивала незнакомка в черном плаще. – Ты и не предполагал, что я могу задать такой вопрос?
– Это произошло не вовремя, его время еще… он еще был готов… – сквозь зубы проговорил Андрей.
– Никто не знает, когда что вовремя, а когда нет. Все, по большей части, в этом мире, происходит вдруг.
– Я не намеревался отступать.
– Что ж, достойный ответ…
Звонкий печальный шепот развеялся вокруг, разрывая свинцовую тяжесть тумана.
– 36 –
В полночь Шоцкий стоял по стойке смирно посреди своего номера в гостинице и с опаской озирался по сторонам. Тишина заполнила пространство вокруг него, сковала все тело, и погрузила его во мрак. Лишь слабое дыхание еле слышно прорывалось сквозь мглу безмолвия.
– Полковник Шоцкий! – раздалось откуда-то сверху, издалека. Голос был приглушен, и доносился он словно из трубы.
– Я, – отчеканил Иван Владимирович.
– Железный Феликс!
– Я!
– Робот в погонах!
– Я!
– Машина УГРО!