Россия на перепутье эпох. Избранные исследования и статьи в IV т. Том II

Ценным вкладов в развитие отечественной экономической мысли стала вышедшая в 1869 году монография Н. Флеровского «Положение рабочего класса в России». Её автором был талантливый русский экономист, социолог, философ и публицист Василий Васильевич Берви (1829—1918), выступавший под псевдонимом Н. Флеровский. По своему мировоззрению Берви-Флеровский не принадлежал ни к отечественным социалистам, ни к представителям либерального лагеря. Этим определялось своеобразие его экономических идей, его особое видение проблем хозяйственного и социально-политического развития России.

Будущий экономист родился в семье профессора физиологии Казанского университета В. Ф. Берви, человека весьма осторожного и стремившегося во чтобы-то ни стало уберечь своего любознательного сына от политики. Берви-Флеровский окончил в 1849 году Казанский университет по курсу юридических наук и получил перспективное для молодого человека место в Министерстве юстиции. Здесь он дослужился до должности чиновника по особым поручениям. Однако канцелярская служба тяготила Берви-Флеровского и он переходит к преподавательской и публицистической деятельности. Своими многочисленными протестами против отдельных актов несправедливости молодой публицист снискал признание общественности и подозрительность властей, неоднократно отправлявших его в административные ссылки по регионам России. Здесь он набирался ярких жизненных впечатлений, которые легли в основу как «Положения рабочего класса в России», так и других его сочинений – «Азбуки социальных наук» (1871), «Свобода речи, терпимость и наши законы о печати» (1869), «Философия бессознательного, дарвинизм и реальная истина» (1878) и других.

«Положение рабочего класса в России» – главный экономический труд ученого. Значение этого исследования долгое время недооценивалось в советской историко-экономической литературе, несмотря на положительную оценку, данную К. Марксом. Берви-Флеровский обвинялся в идеализации мелкого производства, приверженности «прудоновским иллюзиям о главной роли денежного кредита, о возможности товарищества между рабочими и капиталистами» [38]. Однако именно последнее обстоятельство делает работу учёного особенно интересной.

В своей работе Берви-Флеровский нарисовал яркую картину бедствий рабочего сословия в России, на основе многочисленных фактов и цифр показал, что распространённое в некоторых кругах российского общества мнение о том, что в России «не то, что в Западной Европе», что её народ «благоденствует», является проявлением ложного оптимизма и незнания реальной жизни.

Основные причины народных бедствий Берви-Флеровский видел как в засилье в России крупной поземельной собственности, так и в той системе организации промышленности, которая пришла в Россию с Запада. По мнению учёного, капиталисты наряду с государством и помещиками участвуют в ограблении рабочих, содействуют их обнищанию. Берви-Флеровский выявил три причины нищеты и обездоленности народа в промышленных городах и районах: высокие налоги, крупная земельная собственность и слабое развитие промышленности. «Промышленность, – писал Берви-Флеровский, анализируя демографическую статистику на Западе и в России, – этот источник благосостояния и счастья для народов, делается у нас бичом, который заколачивает в гроб, бедствием, с которым не могут справиться ни чума, ни холера. Разделение труда, которое даёт рабочему возможность удесятерить своё производство, делается для него источником голода, бедности и смерти до такой степени, что из двенадцати промышленных губерний в трёх население уменьшилось, а в одной вовсе не увеличилось» [39]. Все «плохое» в общественном устройстве и экономической жизни Берви-Флеровский видел в неразумности человеческих желаний и действий. Отбросить это «плохое», по его мнению, должны были сами правящие классы общества, в том числе капиталисты. Ради собственных интересов они не должны гнаться за роскошью и богатством, поскольку стремление к непрерывному росту личного богатства и прибылей основано на неразумном чувстве.

Будучи сторонником гармонизации отношений между предпринимателями и рабочими, Берви-Флеровский обвинял социалистов Западной Европы: поднимая рабочий вопрос, они не сумели понять, «что в высшей степени несправедливо, чтобы то, что было произведением капитала и труда, составляло собственность одного капитала». «Они старались и стараются достигнуть своей цели, – писал Берви-Флеровский, – путём рабочих стачек, причиняют этим рабочим бесчисленные страдания и разорение, держат иногда целую страну в бесполезном волнении. Не лучше ли было бы вести дело начистоту? Работники имеют на ход дела такое же влияние, как и капиталисты, они товарищи. Доходы фабрики, капитал, на неё определённый, одинаково известны и тем и другим. Они получают процент и вознаграждение за риск, работники – остальное» [40].

Отмечая в своей работе, что в России «рабство уничтожено и уступило своей место найму», Берви-Флеровский убеждённо считал что наем, в своё очередь, «должен уступить место товариществу». «Между трудом и экономией должно быть равенство, между работниками и капиталистом товарищество» [41].

Как демократ—просветитель и сторонник мирного развития общества, Берви-Флеровский полагал, что решающее в устройстве общественной жизни принадлежит только личности. Идеальной же формой хозяйствования он считал земельную общину в деревне и артельное хозяйство – «товарищество» – в городе.

Крайне враждебную позицию по отношению к либеральным экономистам занимали представители правых сил, ратовавших за сохранение в стране феодальных пережитков, в том числе и в сфере разрешения социальных конфликтов. Известный правый публицист М. Н. Катков в «Московских ведомостях» упрекал либеральных авторов в том, что они списали рабочий вопрос с иностранных книг. По его мнению, «правильная регулирующая политика власти» могла спасти страну от любых рабочих выступлений, избежать неприятностей, связанных с появлением в стране рабочего сословия.

Консервативная газета «Весть», выражая боязненно-враждебное отношение к пролетариату, упрекала либеральных авторов в защите рабочих и их прав. «Весть» писала о деморализации рабочей среды, распущенности, пьянстве рабочих, их неповиновении хозяевам и других отрицательных качествах рабочих, с особой силой якобы проявившихся в результате крестьянской реформы 1861 года и других либеральных преобразований в стране. Ссылаясь на заявление елецких фабрикантов о том, что они «разоряются рабочими», газета заявляла о подавлении капитала трудом, о том, что в России, в отличие от Западной Европы, рабочий вопрос состоит в заботе о благосостоянии промышленников. На этом основании «Весть» считала нежелательным образование пролетариата в России, ссылаясь на наличие в стране земельных богатств и щедрых недр [42].

В значительной мере с ориентиром на позицию правых сил строилась политика в рабочем вопросе высших чинов Министерства внутренних дел. В 1870-е годы министерством была выдвинута идея попечительства о рабочих. Она предполагала сдерживание рабочего движения посредством осуществления мелочной регламентации отношений между рабочими и предпринимателями, предусматривала использование прямого административно-полицейского вмешательства в эти отношения. При этом исключались какие-либо элементы стачечной борьбы рабочих, создание рабочих организаций.

Представители либерально-реформаторского лагеря решительно выступали против полицейского попечительства над рабочими. Они активно следовали за рекомендациями видного английского политэконома Дж. С. Милля, который утверждал, что теория зависимости, патриархальной опеки отжила свой век, и что важнейшей задачей в этой области является обеспечение самостоятельного развития пролетариата [43]. На этом основании они полностью солидаризировались с позицией А. Смита и его последователей, защищавших свободу забастовок. Н. Х. Бунге в своём курсе «Полицейское право», читавшемся в Киевском университете св. Владимира, утверждал, что лишение рабочих права на забастовку нарушает такой важнейший принцип экономического либерализма, как принцип свободы сделок. Вместе с тем учёный считал, что забастовки сами по себе не способны сколько-нибудь существенно улучшить положение рабочего класса. «…Условия производства и сущность отношений между участвующими в нем лицами обыкновенно остаются прежними, – писал учёный по поводу эффекта забастовок. – Стачки противопоставляют причинам, действовавшим на понижение заработной платы, силу, с характером часто отрицательным, которая нисколько не способствует ни улучшению качества, ни улучшению количества труда, ни уменьшению борьбы частных интересов» [44].

Защищая права рабочих на забастовки, либеральные российские экономисты выступали вместе с тем противниками административного произвола и в отношении владельцев предприятий, который затрудняет предпринимательскую деятельность, создаёт препятствия для проникновения в российскую экономику иностранного капитала.

* * *

Суммируя общие высказывания самобытных русских экономических мыслителей второй половины ХIХ века относительно преимуществ артельной организации промышленности по сравнению с классической – западной, следует, прежде всего, отметить, что в экономико-юридическом аспекте под артелью понимался основанный на договоре союз нескольких равноправных лиц, принадлежащих к рабочему (мещанскому) сословию, совместно преследующих хозяйственные цели. Для артельной организации характерны как круговая порука, так и личное участие её членов в ведении определённого промысла трудом или трудом и капиталом.

Преследуя хозяйственные цели, артельная организация труда направлена не только на получение прибыли от совместного производства или промысла, но и на уменьшение расходов (издержек) при совместном потреблении и на увеличение кредитоспособности отдельных индивидов, входящих в состав артели.

Для артельной организации характерно равноправие членов коллектива, одинаковое пользование всеми правами и выгодами артельного объединения и одинаковые обязанности. Это равноправие или равенство объяснялось тем, что артели всегда были поставлены в условия, при которых в их состав принимались работники более или менее сходные по возрасту, физической силе, рабочей (профессиональной) подготовке и имущественным средствам.

Это равенство не нарушалось равным разделом общей прибыли, поступавшей в большем размере собственнику капитала или орудий производства или лицу, стоявшему во главе артели. Этот излишек в артелях всегда расценивался как законное вознаграждение за капитал, труд или технические познания, опытность, которые отличали этих лиц от рядовых членов артели.

Связь круговой порукой означала солидарность артельщиков, ответственность каждого за всех и всех за каждого члена артели. Степень и пределы ответственности могли быть различными.

Примечательно, что рабочие ассоциации, схожие по своему характеру с русскими артелями, стали распространяться на Западе только со второй четверти ХIХ века. Они получили развитие во многом благодаря идеям социалистов-утопистов и сторонникам т. н. «кооперативного социализма» (Прудон).

* * *

Разрушение старых феодальных порядков и формирование нового индустриального облика России происходило на протяжении длительного исторического периода и было связано с вызреванием в стране так называемого «рабочего вопроса», то есть вопроса о характере взаимоотношений между предпринимателями и работниками, условиях труда и быта рабочих, их юридическом и социальном статусе.

Особого обострения рабочий вопрос достиг в период перехода от индустриализации к промышленной революции. В России она проходила в несколько этапов, для которых были характерны свои особенности.

На первом этапе (конец 1830-х – середина 1860-х годов), связанном с организацией капиталистических фабрик преимущественно в хлопчатобумажной промышленности, рабочий вопрос ещё не получает достаточной остроты в общенациональном масштабе и носил локальный характер, ограниченный рамками отдельных предприятий.

На втором этапе, который охватывает первые пореформенные десятилетия, рабочий вопрос начинает все более заявлять о себе, привлекая внимание широкой российской общественности. С этого времени начинается его законодательное решение.

Передовая отечественная экономическая наука высоко оценивала роль труда как «главного носителя, главное основание каждого свободного общества» [45]. Её представители не разделяли пессимизма Д. Рикардо и Т. Р. Мальтуса и в значительной мере ориентировались на учение Г. Ч. Кэри, выступавшего за гармонизацию интересов капитала и труда. Сочувствуя бедственному положению трудящихся, российские экономисты либеральной школы считали такое положение временным, преходящим явлением, связанным с недостаточно высоким уровнем развития современного производства, низкой производительностью труда.

Противниками либеральных подходов к оценке противоречий между капиталом и трудом выступали революционные демократы. Многие из них считали, что у России есть возможность избежать участи, которая постигла Западную Европу, и развиваться собственным, «самобытным», некапиталистическим путём.

Наряду с революционными демократами, идею артельной организации труда разделяли и некоторые отечественные экономические мыслители либерального и близких к нему направлений.

Глава 2.

Экономико-правовое и социальное регулирование рабочего вопроса в условиях интенсивного развитие российского промышленного капитализма

Углубление противоречий между трудом и капиталом в пореформенный период. Разработка и реализация либеральной программы решения рабочего вопроса. Особенности постановки и решения рабочего вопроса в России начала ХХ века.

Отмена 19 февраля 1861 года крепостного права в России и последовавшая за этим серия либеральных реформ придали мощное ускорение процессам капиталистического развития страны. Значительно расширился внутренний рынок. Капиталисты получили в избытке дешёвые рабочие руки.

Великие реформы способствовали росту всех форм промышленности, основанной на вольнонаёмном труде. Росли мелкие кустарные промыслы, капиталистические мануфактуры, предприятия капиталистической машинной индустрии. Главные изменения в промышленности России после реформы состояли в постепенном вытеснении капиталистической фабрикой мануфактур и кустарных промыслов.

В пореформенные годы Россия довольно быстро наращивала свой производственный потенциал. Если в 1870 году она производила 4% общего объёма мировой промышленной продукции, то в 1900 году – 6%, занимая пятое место после Англии (32 и 18%), США (23 и 32%), Германии (13 и 16%) и Франции (10 и 7%) [1].

В последние десятилетия ХIХ и в начале ХХ века Россия по темпам производства многих видов продукции начинает догонять и обгонять некоторые передовые европейские страны. Так, за десятилетие с 1886 по 1896 год выплавка чугуна в стране по сравнению с 1870 годом утроилась, в то время как Франции понадобилось на это 28 лет, США – 23 года, Англии – 22 года, Германии – 12 лет [2].

По отдельным показателям промышленного производства Россия к началу ХХ века приблизилась к развитым капиталистическим странам. Например, по добыче железной руды, выплавке чугуна, производству стали она заняла четвёртое место, а по добыче нефти вышла на первое место в мире. С 1860-х годов российская промышленность стала производить свои паровозы, фермы мостов, товарные и пассажирские вагоны, локомобили и другое сложное оборудование.

Развитие промышленного производства, железнодорожного строительства способствовало возникновению новых промышленных центров, большей мобильности населения. Динамично рос состав рабочего класса страны, который пополнялся как за счёт избытка сельского населения, так и за счет представителей городских сословий.

О процессах, происходивших в отечественной промышленности в пореформенный период, наглядно свидетельствуют материалы таблицы 2, характеризующей динамику численности рабочих крупнейшего промышленного центра досоветской России – Москвы с предреформенного 1858 года по 1913 год.

В целом же по стране с 1865 по 1890 год численность рабочих на промышленных предприятиях возросла в два раза, затем такое же увеличение произошло всего за 10 лет [3]. В это же время резко сокращается число рабочих, связанных с землёй. В 1890-е годы в основных отраслях промышленности число постоянных рабочих возросло с 70 до 90%, а в металлообрабатывающей промышленности – до 97%. К началу ХХ века половину рабочих крупных промышленных предприятий России составляли потомственные пролетарии.

Вследствие неравномерного размещения производительных сил трудовая армия была распределена неодинаково в пределах страны. Подавляющее большинство рабочих (около 90%) жили и работали в Европейской части России, 6,4% – на Кавказе, 4,4% – в Сибири, 2,9% – в Средней Азии.

Источник: Рашин А. Г. Формирование рабочего класса России. Историко-экономические очерки. М., 1958. С. 200.

Несмотря на то, что численность рабочих в России была меньше, чем в промышленно развитых странах Западной Европы, их концентрация была значительно выше, чем, например, в Германии и даже США. Существенная часть российских рабочих была сосредоточена на крупных и крупнейших производствах, в то время как в Германии распылена на мелких и средних предприятиях. В России на мелких предприятиях, насчитывавших от 10 до 50 рабочих, в 1895 году, например, трудилось 15,9% общего числа рабочих, в Германии же – 31,5%. На средних предприятиях, где было занято от 50 до 500 человек, в России было сосредоточено 38,9%, а в Германии – 53,2% рабочих. На крупных предприятиях, которые насчитывали свыше 500 человек, в России было занято 45,2%, а в Германии лишь 15,3% рабочих [4].

Развитие отечественного капитализма в пореформенные годы было связано со значительным расширением использования в промышленности и других отраслях хозяйства дешёвого детского и женского труда. В 70-е годы ХIХ века по данным В. Ю. Гессена дети и подростки составляли 10,5% работников металлического производства, 14% шерстяного, 15,5% лесопильного, 16,6 гончарного, 22,4% хлопчатобумажного, 34 5 стеклянного, 40% шляпного и фуражечного [5]. На некоторых предприятия дети и подростки составляли даже до 50% работающих.

Сравнивая условия жизни рабочих на Западе и в России журнал «Русская мысль» писал: «В западных государствах постановлено, что фабрично-заводская деятельность взрослого человека не может быть более 13—15 часов в сутки; из числа рабочих часов определяется известное время на завтрак и обед… При отсутствии положительного закона о количестве рабочих часов на наших фабриках суточное их количество доходит до семнадцати, и притом одинаково как для взрослых, так и для малолетних. Несмотря на такую непомерную работу, которая делается в пользу фабрикантов, нам не приводилось ни видеть, ни слышать, чтобы московскими фабрикантами было сделано что-либо для сбережения средств и нравственности их рабочих… Такое отношение фабрикантов к их рабочим указывает, что фабриканты преследуют всеми возможными способами только свои интересы, совершенно игнорируя интерес, здоровье и жизнь рабочих» [6].

Экономические подъёмы в истории пореформенной России чередовались с периодами кризисов и депрессии. В 1873 году Россию поразил первый в её истории кризис перепроизводства, охвативший незадолго до этого страны Запада. Кризис охватил главным образом лёгкую промышленность, рост продукции которой быстро превысил покупательную способность населения.

В меньшей мере пострадала от кризиса тяжёлая промышленность, работавшая в основном на выполнение правительственных заказов. В целом в период кризиса объем производства не сократился, однако снижение темпов роста было существенным. За кризисом последовала депрессия, продолжавшаяся до 1877 года, после чего начался новый подъем. Он был непродолжительным.

В 1882 году разразился новый экономический кризис. Который длился около 5 лет. Этот кризис совпал с неурожаем и особенно тяжело отразился на положении промышленных рабочих и их семей. Описывая бедственное положение рабочих в эти годы, автор прогрессивного журнала «Дело» С. Приклонский указывал, что зимою 1880—1881 года рабочие во всех отраслях промышленности были поставлены в самое бедственное положение. В Петербурге крупные заводы, особенно механические, стали распускать рабочих. Значительно уменьшилось механическое производство, работавшее на казённые заказы. Так, например, на одном из крупнейших заводов Ч. Берда, где ранее трудились 3—4 тысячи человек, осталось около 1 тысячи. На Александровском заводе вместо 800 рабочих осталось только 350. На Сампсониевском, вместо 1200—1500 только 450. На заводе Нобеля вместо 900—1200 рабочих только около 600. «…На остальных механических заводах, – констатировал журнал, – точно также произошло значительное уменьшение числа рабочих…» [7]

Аналогичная картина наблюдалась и во втором по величине и значение промышленном центре России – Москве, а также в городах Московского промышленного района. В особенно тяжёлом положении здесь в 1881—1882 годах оказались рабочие казённых заводов. Так, на Тульском оружейном заводе «за ненадобностью» было рассчитано 3000 рабочих. Только небольшая часть уволенных рабочих нашла себе занятие на патронном заводе. На Луганском казённом литейном заводе в 1882 году наступила страшная безработица, многие рабочие были рассчитаны. В Петрозаводске значительно сократились работы на казённом пушечном заводе, упал заработок

В самой Москве и Московской губернии застой в промышленности начался ещё в 1880 году. Сначала была снижена заработная плата, которая особенно упала после Нижегородской ярмарки, а затем, зимою 1880/81 годов начался роспуск рабочих. Мелкие фабриканты были не в силах выдержать тяжести застоя в промышленности, что вынуждало их закрыть свои предприятия. Крупные фабриканты по необходимости поддерживали производство, но тоже его сократили, распустив множество рабочих.

Рабочий день в 1880-х годах на московских фабриках был таков: 12-часовая работа в сутки встречалась только на 14% предприятий, третья часть всех фабричных предприятий работала 12—12,5 часов, на 2/5 предприятий работа продолжалась 13—13,5 часов, около 13% фабрик работали от 14 до 18 часов в сутки. Ко всему прочему рабочие широко привлекались к т.н. «сверхурочным работам». При этом заработная плата была чрезвычайно низкой. В заработной плате крупнейшую долю составляли расходы на питание. В 80-х годах среднемесячный заработок рабочего «на своих харчах» был для мужчин машиностроительной промышленности 23 руб. 34 коп., для подростков 9 руб. 87 коп., для женщин в прядильных и ткацких отделениях шерстопрядильных и суконных фабрик – 7 руб. 17 коп. У тех, кто находился «на хозяйских харчах», зарплата колебалась от 7 до 9 руб. для подростков и мужчин и составляла около 5 руб. для женщин, снижаясь до 1 руб. 28 коп. в месяц для малолетних [8].