Линкор «Альбион». Часть 2. Правь, Британия

Дева перешла улицу и пошла вдоль набережной, пошла не спеша, словно прогуливалась. А тем временем Генрих, ничуть не тушуясь, а может быть, даже и бравируя своей уверенностью, подошёл к дому и увидал, как двери парадного распахнулись и услужливый лакей, кланяясь, выпустил из дома даму средних лет в сдержанном голубом платье и большой шляпе; дама, придерживая на локте небольшой ридикюль, стала спускаться навстречу Генриху. И он, когда она приблизилась, с улыбкой учтивости приподнял свой картуз в знак приветствия. Дама же и не подумала ему отвечать, она просто взглянула на него пристальным, ледяным и в тоже время обжигающим взглядом: это ещё что здесь такое? И, видимо, не найдя в нём ничего интересного, прошла к коляске, дверцу которой ей уже услужливо отворил её водитель.

Но Генриха эта холодность и высокомерие ничуть не смутили, он был полон энергии и желания сделать то, за что прекрасная фройляйн Гертруда выразит ему признательность. Честно говоря, он только об этом и думал, и посему через ступеньку взлетел к парадной двери дворца и там, поправив слегка свой фирменный картуз, нажал кнопку звонка.

Ему пришлось подождать, прежде чем одна из двух тяжёлых створок красивых дверей медленно отворилась и на пороге возник лакей в белоснежных перчатках, рубахе и жилете из синего бархата. Это был высокий и сильный человек с тяжёлым подбородком и нехорошим взглядом.

Лакей сразу определил статус Генриха; уж в этом всяческая прислуга, особенно та, что служит самым высокородным господам, разбирается как никто другой. Одного взгляда было ему достаточно, чтобы понять, что перед ним не господин, и выбрать соответственный тон, с которым он обратился к пришедшему. Поэтому лакей был высокомерен и почти груб.

– Что тебе нужно? – спросил он на английском языке, надеясь, что после этого разговор с этим местным и закончится. – Тебе, что, не ясно, что для разносчиков и посыльных вход слева от парадного? Там у решётки кнопка. Звони.

Он уже хотел закрыть дверь, но с удивлением обнаружил, что молодой человек придержал её и сказал, хоть и с акцентом, но весьма бегло:

– Простите мою смелость, сэр, я представляю компанию «Ноенг и Гукк», лучшие в мире ваксы и гуталины. Не могли бы вы свести меня с тем, кто занимается господской обувью? У меня есть что ему предложить.

Лакей не стал бы слушать этого болтуна и захлопнул бы дверь, «Лучшая в мире вакса… Господская обувь…». Чушь, которая этого человека лично никак не касалась, не вытащи этот ловкий местный из кармана и не поднеси к его носу новенькую и такую соблазнительную серебряную монету.

– Сэр, у меня есть ещё две таких же; если вы поможете мне и сведёте с нужным человеком, они будут ваши, – радостно сообщил представитель компании «Ноенг и Гукк».

Такое развитие событий, конечно же, меняло дело.

– Слева отсюда в заборе – калитка, иди туда, я тебе открою, – произнёс лакей, забирая у горожанина монету.

И Генрих улыбнулся, когда перед ним затворилась красивая и тяжёлая дверь: всё пока шло по плану.

Через пару минут лакей уже впустил его в прихожую для «простых» и забрал у него причитавшие два шиллинга, а после сказал:

– Жди здесь; человек, который занимается обувью господ, придёт к тебе, но не думаю, что это произойдёт скоро.

Он ушёл, оставив Ройке с одним молодым лакеем, что приглядывал за дверью для простых. И молодой человек собрался терпеливо ждать. Признаться, подождать ему пришлось. Он даже стал немного волноваться, но волновался он не за себя, поводом для переживаний была для него мысль, что фройляйн Гертруда будет тревожиться из-за его долгого отсутствия. За себя Генрих был спокоен.

Старик, наверное, был занят, а может, лакей, взявший деньги, не поторопился ему сообщать о посетителе; в общем, господину Ройке пришлось прождать больше получаса, пока в прихожей для посетителей не появился высокий старик с седыми бакенбардами. Генрих сначала не понял, что это тот, кто ему был нужен, так как, в отличие от остальных слуг, этот человек был в дорогом фраке. К тому же он был очень важен. Даже более, чем остальные лакеи в этом доме. Но именно он подошёл к молодому человеку и спросил, глядя на него весьма холодно:

– Чем могу служить?

– Я представляю компанию «Ноенг и Гукк», мы торгуем ваксами и гуталинами, а также жирами для обуви и вазелинами, – начал Генрих. Он полагал, что это какой-то важный человек и решил пояснить ему: – Сэр… Я хотел бы поговорить с человеком, который занимается обувью господ.

– Я занимаюсь обувью господ, – с необыкновенным достоинством отвечал пожилой господин.

– О, прекрасно, – Генрих чуть растерявшись, тут же взял себя в руки. – Сэр, разрешите представить вам продукцию нашей компании, – при этом он достаточно ловко убрал крышку с лотка, на котором был выложен весь ассортимент гуталиновой кампании. – Наша продукция лучшая на континенте, – продолжал молодой человек, а сам косился на ещё одного человека в помещении, слугу, что был привратником. Он мог слышать их разговор краем уха. Генриху нужно было отвести старика куда-то… к окну, например, чтобы поговорить с ним без лишних «ушей». – Может быть, вы взглянете…, – он обернулся на окно. – Вот там нам будет удобно. Там достаточно света.

Но старик заупрямился:

– Я пользуюсь исключительно британскими средствами, так как не нашёл среди континентальных компаний надлежащего качества.

И тут Генриху пришлось включить всё своё умение просить, он почти жалобно произнёс:

– Сэр, я прошу вас только взглянуть.

Важный старик во фраке посмотрел на него чуть раздражённо: какого дьявола вы не угомонитесь? Но всё-таки сделал этому назойливому немцу одолжение, согласился и пошёл к окну.

И как только они оказались вдали от лишних ушей, молодой человек, подняв лоток повыше, негромко произнёс:

– Извините, сэр, вас, кажется, зовут Джеймс?

Важный старик даже не взглянул в его сторону, он разглядывал баночки с ваксами и так внимательно, словно был всерьёз заинтересован в покупке. Но при этом он всё-таки снизошёл до ответа:

– Да, это моё имя.

«Старик, занимается обувью, зовут Джеймс!». Всё сходилось, и господин Ройке решил начать:

– Сэр, одна юная леди просила меня выразить вам свою благодарность за её спасение.

И ничего не произошло после этих слов молодого человека. Джеймс даже не повернул к нему своего лица, он продолжал рассматривать ваксы, он даже взял одну баночку с бесцветным водоотталкивающим кремом и стал, щурясь и чуть отнеся её от глаз подальше, читать надписи. Генрих даже поначалу подумал, что этот человек его просто не услышал, и решил повторить сказанное:

– Одна юная леди благодарит вас за помощь, за спасение, и хочет выразить вам свою благодарность при встрече.

Но Джеймс и в этот раз ничего не сказал ему в ответ, он лишь положил на место осмотренный им крем и взял с лотка ещё один.

То был коричневый с воском.

Конечно, такое поведение не удовлетворило молодого человека, но сдаваться он не собирался:

– Та юная леди, что прислала меня прийти сюда, хотела передать вам, что желает с вами встретиться, и, если вы сочтёте это возможным, о своём согласии вы сможете сообщить на телеграф номер сто, сообщением на имя Смита.

Но и на этот раз старик ничего ему по сути не сказал, а лишь произнёс, задумчиво глядя на баночку с ваксой:

– Пожалуй, я попробую вот эту. Кажется, она подойдёт по тону новым штиблетам господина.

При этом Джеймс достал из жилета одну монету и протянул её Генриху; тот, даже не взглянул на деньги, убрал их в карман и повторил:

– Она будет ждать от вас телеграммы на сотом телеграфе, на имя Смита.

И опять старик ему ничего не ответил; он лишь взглянул в сторону привратника, сидевшего у входной двери, и крикнул:

– Уолли! Проводи этого джентльмена.

– Да, сэр! – сразу вскочил тот.

– И больше не пускай его сюда, – закончил Джеймс и всё с тем же важным видом пошёл из прихожей.

– Мистер, – не очень-то вежливо позвал Генриха молодой привратник, – давайте-ка на выход.

Генрих только поднял свой фирменный картуз в знак признательности, хотя Джеймс, естественно, этого видеть и не мог, а потом, увлекаемый привратником, пошёл к выходу. Шёл и думал:

«Вот и как всё это прикажете понимать? Понял ли старик, о ком я ему толковал, запомнил ли сказанное?». Нет, ничего молодому человеку ясно не было. И уж точно он не знал, что по поводу этой встречи рассказать фройляйн Гертруде.

Он вышел из дома, и Уолли проводил его до самой калитки в красивой кованой ограде дворца.

Оказавшись на улице, Генрих снял картуз и быстро пошёл к своему экипажу, держа под мышкой лоток с образцами.