Аркадий Гайдар без мифов

Восемнадцатилетний теоретик и недавний абитуриент Академии Генерального штаба предложил командованию войсками ЧОН Енисейской губернии перестроить всю стратегию войны с Соловьевым.

Для победы над атаманом Голиков посоветовал… воспользоваться «приемами противника». Для этого требовалось:

– создать в срочном порядке «закордонную» разведку путем внедрения своих людей в стан Соловьева;

– начать применять дезинформацию;

– прибегнуть к использованию обманных тактических действий при разработке боевых операций.

Самым обидным для руководства губернских частей особого назначения стало вот что. Трезво оценивая ситуацию, Голиков объяснил: при нынешнем состоянии этих частей ЧОН Енисейской губернии такие гибкие действия невозможны.

В Красноярске докладную записку читали по кругу. С ней ознакомилось все военное, чекистское и партийное начальство губернии. И, несмотря на жесткую критику, восхитилось. Об этом свидетельствуют шесть восторженных резолюций на единственном, совершенно секретном экземпляре послания Голикова. Документ даже не стали копировать, то есть перепечатывать на машинке. Его передавали из рук в руки.

Особенно любопытно выглядела резолюция заместителя командующего войсками ЧОН губернии Кусина: «…теперь я понимаю, почему на Голикова столько доносов от командира Сибсводотряда…», то есть Кудрявцева. Для Кусина было очевидно: наличие такого подчиненного, как Голиков, должно было вызвать у Кудрявцева страх за свое служебное будущее.

История одного легального предательства

Мы имеем возможность проследить подноготную небывалого преступления. Оно повлекло за собой массу бед для Голикова и для всей Хакасии. Эхо его живет до сих пор.

Читатель помнит, каким образом Голиков оказался в Сибири. Командование ЧОН губернии, отчаявшись одолеть Соловьева, обратилось в Москву с просьбой дополнительно прислать для укрепления Ачинско-Минусинского района один полк и еще один батальон.

Для этого формально имелись все основания. Боевой район громаден: 10 000 квадратных километров – или 100 х 100 км. Здесь все покрыто горами и тайгой.

Для сравнения. Площадь Москвы (без области) по сведениям на 2006 год (более поздних найти не удалось) составила 1081 квадратный километр.

Штаб ЧОН РСФСР, не очень-то представляя трудности войны в таежных условиях, нашел, что будет достаточно послать умную голову. В ответ штаб ЧОН губернии решил доказать столичному начальству: «Голиков тут ничего не сделает». И местное командование пошло на откровенную диверсию.

Красноярск просил у Москвы для создания постоянного гарнизона в Ачинско-Минусинском районе полторы тысячи человек. Таких резервов столица не нашла.

Но когда начальником того же боерайона стал Голиков, то войско ему было выделено такое: 98 пехотинцев и 26 кавалеристов. Итого: 124 человека. Меньше в двенадцать с лишним раз по сравнению с тем, что заказывали местные полководцы. В два с лишним раза меньше, чем в двух соседних боевых районах, где столкновений вообще не происходило, потому что Соловьев там не появлялся. Каждый соседний боерайон имел по триста с лишним человек.

Мало того, батальон Голикова оказался в три с лишним раза меньше, чем войско Соловьева. Оно (по слухам, собранным ГПУ – больше чекистам собирать было нечего) насчитывало до пятисот человек.

Но и это не все.

Свои столь «мощные» силы Голиков был вынужден рассредоточить по боевому району, то есть на пространстве в 10 000 квадратных километров. В личном распоряжении самого Аркадия Петровича осталось всего тридцать три человека: двадцать шесть всадников и семь пеших бойцов.

С тридцатью тремя бойцами сокрушить Соловьева было невозможно. Голиков был человек практичный. Тщательно подсчитав свои нужды, он тоже попросил подкрепления. Не полк. Не батальон. Даже не роту. Всего лишь восемьдесят человек. Два взвода. Срок – до конца лета. Осенью, полагал Аркадий Петрович, с Соловьевым будет покончено. При этом Голиков твердо обещал, что не попросит больше ни одной души.

В результате он надеялся иметь: 124 человека + 80 = 204 бойца.

Это было бы все равно на сто человек меньше, чем имел каждый соседний боевой участок. И в пять-семь раз меньше, чем просило красноярское начальство.

…Профессионального соперничества с Голиковым опасался не только Кудрявцев. О том, что Аркадий Петрович был на Тамбовщине командующим 5-м боевым районом (численность войск – более шести тысяч бойцов), помнил и командующий губЧОН товарищ Какоулин. У него таких сил не было и в помине…

…Голикова за его аналитический обзор похвалили. По результатам обсуждения докладной записки было принято три важных решения.

1. Голиков получил исключительные полномочия.

«Комбату Голикову все оперативные донесения о ходе ликвидации банды (Соловьева. – Б.К.) представлять непосредственно в штаб ЧОН Енисейской губернии.

    Командир сводного отряда 6 Кудрявцев».

Средства доставки сведений не оговаривались. А это была нешуточная проблема.

2. Было горячо поддержано предложение А.П. Голикова о создании собственной широкой разведывательной сети на территории Ачинско-Минусинского района. Комбату выделен специальный мануфактурно-промтоварный фонд для оплаты агентуры.

3. Но главным пунктом решения штаба стал ответ на просьбу Голикова увеличить численность его гарнизона.

Штаб ЧОН Енисейской губернии издал по этому поводу специальный совершенно секретный приказ.

«Для укрепления боерайона Голикова» площадью десять тысяч квадратных километров выделялось пополнение: восемь бойцов. Ровно в десять раз меньше, чем просил Голиков.

В результате под непосредственным началом Аркадия Петровича оказался сорок один боец. Сюда входили и пехотинцы, и кавалерия, и даже нестроевые красноармейцы… Одного бойца (для устрашения мальчишки-командира) тут же заколол Соловьев: парень заснул в карауле.

Осталось ровно сорок.

Выделяя Голикову «для укрепления» боевого района восемь человек, Какоулин и его окружение понимали, что они делают. И для чего. Им нужен был провал миссии Голикова. Любой ценой. Даже ценой предательства «интересов рабочего класса».

Что губернское чоновское начальство откровенно издевалось над Голиковым, свидетельствует недавно установленный факт. Вскоре после того как Голикову было выделено подкрепление в количестве восьми человек, штаб ЧОН губернии создал комиссию. Она обследовала работу Голикова и осудила его «за недостаточную эффективность боевых действий против Соловьева».

Бездарные солдафоны обладали изощренностью провокаторов-садистов.

Штаб ЧОН губернии помогает… Соловьеву

До последнего дня пребывания в Ачинско-Минусинском районе Голиков ощущал у себя на горле заботливую руку родного начальства. Оно контролировало каждый вдох, каждый шаг и не давало возможности произвести ни одного самостоятельного действия.

Скажем, Голиков обнаруживал в тайге крупный отряд Соловьева. Понимая, что со своим взводом вступать в бой опасно, Голиков сообщал новость Кудрявцеву или прямо в Красноярск. Там сообщение обсуждали и неторопливо взвешивали.

Наконец, Голиков узнавал, что ему (только для этой операции!) выделен отряд – когда девять или даже десять человек, когда двадцать-тридцать. Но Аркадий Петрович должен был сначала его дождаться.

Наконец, отряд начинал свой путь из дальнего селения в сторону Голикова. В лучшем случае верхом. Чаще – пешком. Наблюдатели Соловьева засекали его приближение с какой-нибудь сопки, зажигали сигнальный костер. Через пять минут такой же точно костер вспыхивал на соседней горе. Через полчаса Соловьев уже знал: «К Голикову движется подмога». И уходил со своими людьми вглубь тайги или вглубь пещеры. Голикову даже с подкреплением делать уже было нечего.

Подкрепление, впустую потоптавшись, через три дня, согласно приказу и выданному пайку, столь же чинно отправлялось в обратную дорогу. Соловьев через день спускался с гор или выходил из таежной глухомани – дразнить Голикова. Такая шла шутовская война.

Для Голикова – на два фронта.

Утекало время, уходила удача, а с ними и вероятность победы. Аркадий Петрович понимал, что его загнали в западню. Финал этой темной игры предвидеть было невозможно.

Связи с Москвой у Голикова не было. Он не мог отправить в штаб ЧОН Республики даже записку в десять слов. Оставалось рассчитывать только на самого себя.

Время от времени Голиков деликатно напоминал начальству Красноярска о своем бедственном положении, в отдельных случаях пытался действовать самостоятельно.

«Так как я (фактически. – Б.К.) являюсь только начальником своего отряда в 40 человек и действую с таковым полностью, то заместителя оставлять (в селе Чебаки, где короткое время стоял его гарнизон. – Б.К.) считаю лишним.

Количество (бойцов. – Б.К.), время выступления и направление (движения. – Б.К.) моего отряда указываю».

В другом рапорте Аркадий Петрович сообщал: