Правитель страны Даурия

– Ура! – коротко, но зычно, поддержали генерала гости. Они выпили, молча закусили. Снова выпили. Дозы были небольшими: атаман понимал, что разговор должен быть серьезным, а значит, «натрезвую».

– Я не стану расспрашивать вас о подробностях рейда, ротмистр, – заговорил он вновь, когда рюмки коснулись стола. – Самые важные из них полковник уже изложил, а всей правды мы все равно так никогда и не узнаем. – Семёнов выжидающе уставился на Легионера: станет ли тот убеждать, что «ничего такого» во время этого рейда не происходило, или же заносчиво промолчит?

В ответ Курбатов лишь снисходительно улыбнулся своей грустновато-циничной улыбкой. «Глазом не моргнул, душа его эшафотная! – удивился атаман. – Хотя понимает: от ответа на мой вопрос зависит, станем мы ему впредь доверять или нет, позволим жить или сегодня же вздернем?».

– Меня интересует одно, – не стал устраивать ему допрос генерал, – готовы ли вы снова пойти в Россию? Не по приказу пойти, хотя приказ, ясное дело, тоже последует (без него в армии, да еще и в военное время, попросту нельзя), а как бы по собственной воле.

Атаман не сомневался, что Курбатов согласится. И был слегка удивлен тем, что ротмистр не спешит с ответом. Тот, не торопясь, с независимым видом, дожевал бутерброд, налил себе немного напитка из таежных трав, которым Семёнов всегда потчевал своих гостей, и секрет приготовления хранил как зеницу ока, и лишь тогда ответил:

– Пойти, конечно, можно. Хотя вы сами видите, как дорого обходятся нам подобные рейды. Какими потерями они оборачиваются…

– Но ведь и коммунистам тоже, надеюсь, обходятся не дешевле…

– Не дешевле, можете не сомневаться, на то она и война… Но я к тому, что людей в группу хотел бы подбирать сам, лично. Чтобы, если ошибусь, пенять мог только на себя.

– Не возражаю, в соболях-алмазах, сабельно…

– Еще одно условие: со мной пойдет не более восьми-десяти диверсантов. Да, группы в десяток штыков, полагаю, вполне достаточно. При этом я не должен буду взрывать какой-то там вшивый заводишко или убивать председателя облисполкома, которого коммуняки и сами со дня на день расстреляют. Подобных акций попросту не терплю, для их исполнения существуют другие.

– А для чего существуешь ты?

– Перед вами, господин атаман – вольный стрелок. Иду совершенно свободным в своем выборе, куда и как позволяют обстоятельства, но с боями.

– Требования у вас, однако… – недовольно поморщился Родзаевский. – Что значит «вольный стрелок»? Вы – офицер Добровольческой армии. И будет приказ.

– Я и веду речь о том, каким именно образом должен быть составлен этот приказ, – невозмутимо объяснил Курбатов.

– Непозволительное вольномыслие, – пробубнил полковник, вопросительно глядя на атамана.

– Считайте, что данные условия, ротмистр, приняты, – мрачно и в то же время заинтригованно согласился Семёнов. – Мало того, они мне нравятся. Отправляясь в подобный поход, отряд вы действительно должны подбирать сами, чтобы лучше знать людей, полагаться на них. Так что тут все сабельно. Но должен предупредить: рейд, в который я намереваюсь отправить вас на сей раз, будет необычным. Во время него можно делать все, что заблагорассудится. Вы и ваши воины в самом деле сможете чувствовать себя некими вольными стрелками.

– О, вот и название оперции: «Вольный стрелок», – оживился Родзаевский, забыв, как еще несколько минут назад само это выражение вызывало в нем негатив. – А еще лучше назвать её «Маньчжурские стрелки», и бойцов назвать группой маньчжурских стрелков. Так будет точнее, да и японцы воспримут всё с бо?льшим пониманием.

– А что, так, кодово, и назовем этот рейд: «Операция «Маньчжурские стрелки», – определил Семёнов[11 - Некоторые подробности рейда ротмистра (а вскоре полковника) Курбатова отражены в романе «Маньчжурские стрелки». Привлекательность образа ротмистра Курбатова заключается в том, что он имеет в основе реальную судьбу человека и реальные события. Такой рейд действительно состоялся. В этом романе используются только те фрагменты, в которых одним из действующих лиц выступает сам атаман Семёнов. – Прим. авт.]. Он давно поддался манере японцев: любому наскоку, пустяковой вылазке давать шифрованное название, позволявшее, во-первых, выделять эту акцию из прочих, а во-вторых, говорить о ней, в том числе в письмах и радиоэфире, не раскрывая её сути и назначения.

– Будем считать, что данная часть задания меня устраивает, – насторожился Курбатов, понимая, что должно существовать еще и «подводное течение», где и кроется разгадка такой диверсионной щедрости. – Непонятно, правда, какова же истинная цель данного рейда.

– Цель проста: вместе с группой маньчжурских стрелков вы должны дойти до Урала. Сможете?

Легионер удивленно взглянул на Родзаевского, но тот демонстративно пожал плечами, давая понять: для него это – такая же новость, как и для самого ротмистра.

– То есть, я так понимаю, границу мы перейдем в районе Казахстана, и оттуда нам надлежит пройти до Урала?

– Нет, границу вам надлежит перейти здесь, на Дальнем Востоке, – твердо произнёс генерал-атаман. – И прямо отсюда, через Даурию, пойдете к Уралу. Понятно, что сам Урал мне и напрочь не нужен. Ведь не собираюсь же я удерживать весь этот край небольшими силами. Тут для нас теперь другое принципиально важно.

Курбатов вновь посмотрел на полковника, как бы упрекая его в отсутствии даже намёка заранее о подготовке подобного рейда. Но опять нутром почувствовал: условия, выдвигаемые атаманом, в новинку и для того тоже.

– Эксперимент, господин генерал-лейтенант – так следует понимать? – неуклюже спросил он, убедившись, что от Нижегородского Фюрера разъяснений ждать бессмысленно.

– Скорее необходимость.

– Я так понимаю, речь идет о диверсионно-пропагандистском рейде, – Родзаевский решил: пора и ему подключаться к развитию атаманской идеи, поскольку в глазах ротмистра дальнейшее отмалчивание становилось неприличным. – Об акции, которая напомнила бы Совдепии, что армия атамана Семёнова все еще существует, а бойцы её ждут своего часа.

– Правильно толкуешь, полковник, – признал генерал. – Будем считать его еще и пропагандистским. Так что, ротмистр Курбатов, сможешь повести за собой группу? Совершая при этом диверсии, проводя беседы с людьми, которые нам еще верны, и в то же время истребляя на своем пути все враждебное? Совдепия нас давно похоронила, а мы – вот они, бойцы Добровольческой освободительной армии… Семёнова. Кстати, лучше все-таки говорить: «генерала, главнокомандующего», потому что атаманы в Совдепии теперь не очень-то в чести. Раз атаман, значит, что-то такое, вроде как банда… А мы с вами – армия. Освободительная! Так, сможешь ли, ротмистр? Или следует подыскать другого казака, более опытного и храброго?

С ответом Курбатов по-прежнему не спешил. Он понимал: Семёнов уже твердо остановил выбор на его кандидатуре и теперь откровенно пытается «брать его нахрапом», как говорят в станицах, то есть всячески провоцировать, задевая самолюбие. Но речь идет о слишком уж сложном рейде – из разряда тех, откуда не только не возвращаются, из которых и возвращение-то, в принципе, не предусматривается.

Впрочем, из похода, который Легионер недавно уже совершил, возвращение тоже не ожидалось. И факт, что он, единственный из группы, все же вернулся, – скорее, счастливая случайность. Зато еще во время подготовки ротмистр установил для себя незыблемое правило: все условия подобных рейдов следует оговаривать до того, как дашь согласие на них, поскольку потом окажется, что всем уже не до тебя и надо выполнять тот приказ и те условия, которые тебе продиктованы.

– То есть группе «маньчжурских стрелков» предоставляется полная свобода действий в пространстве и во времени? Без каких-либо особых покушений и диверсий? – задумчиво уточнял ротмистр, явно затягивая с решением, ожидая – может, в попытках уговорить его отцы-командиры всё же проговорятся и выдадут некий потайной замысел, который до сих пор от него попросту скрывали?

– Без особых, – заверил его Семёнов.

Курбатов исподлобья взвесил взглядом Родзаевского, будто чувствовал, что разгадка, а точнее, подвох, последует именно с его стороны. Но тот с деланным видом осматривал окурок своей заморской сигары.

– В общем-то, мне такой вариант подходит, – произнес наконец Легионер. – В условиях вольной охоты я принесу больше пользы Белому движению, чем если бы сунулся со взрывчаткой под какую-нибудь вшивую фабрику, у которой меня застрелил бы первый попавшийся охранник.

– Откровенно, – кивнул генерал и в этот раз наполнил рюмки всего лишь «по четвертинке». – Как вы уже поняли, никого другого, более достойного, во главе группы я пока не вижу. Поэтому выпьем за то, чтобы вы успешно провели своих «стрелков» от великого Амура, до величавого Днестра. Уверен, вы станете первым, кто совершит подобный диверсионный рейд.

– Простите, господин генерал-атаман, но мне казалось, раньше речь шла об Урале, от которого до Днестра…

– Мне прекрасно известно, сколько от Урала до Днестра, – мягко осадил его Семёнов, загадочно ухмыляясь. – Причем речь даже не о Днепре, а именно о Днестре. Просто не хотелось так сразу пугать вас.

– Ну, допустим. Произошло невозможное, и мы сделали привал на берегу Днестра. Что дальше?

– Вы правильно заметили, ротмистр. На берегу Днестра вам надлежит сделать всего лишь небольшой привал, в соболях-алмазах. Так сказать, маленько передохнуть. Поскольку основная задача ваша – пройти от Амура, а точнее, отсюда, от Сунгари, до германской реки Эльбы.

Полковник Родзаевский, услышав это, поперхнулся при очередной затяжке и нервно поерзал в кресле:

– Ну, знаете ли… – проворчал он, воспринимая это задание уже как откровенную издевку.

А Легионер поинтересовался:

– И с какой же такой целью?

Семёнов же опустошил свой бокал, по-крестьянски крякнул и, широко раскинув руки, произнес:

– Вот теперь мы и подошли к самому интересному. У вас, ротмистр, будет свое, особое задание: пробиться к небезызвестному «Венскому Фюреру», обер-диверсанту рейха Отто Скорцени.

– К Скорцени?! – ушам своим не поверил Курбатов.

Прежде чем ответить, атаман теперь уже сам вопросительно глянул на Родзаевского, и тот поспешно кивнул: мол, ничего не имею против общения Курбатова с указанным лицом. Тем более что в засекреченной диверсионной школе «Российского фашистского союза», готовившей руководителей будущих подпольных и разведгрупп (лучшим выпускником которой стал Курбатов), о нём как образце для подражания всегда говорили уважительно.

– А что вас так удивляет, ротмистр? Представляете себе снимки в берлинских газетах с подписью: «Встреча обер-диверсанта рейха Скорцени с лучшим диверсантом белоказачьей армии генерала Семёнова. Беспрецедентный рейд от Маньчжурии до Германии» или что-то в этом роде?! Что приумолкли, князь? Или, может, вам не хочется побеседовать с Отто?

– Просто я думаю, что моя беседа с человеком, спасшим Муссолини, конечной целью этого рейда быть не может.

– И правильно мозгуешь, энерал-казак, – вновь расплылся в улыбке атаман. – Потолковать со штурмбанфюрером Скорцени как коллега с коллегой – это уже приятно. Да, только ты используешь знакомство с этим человеком…