Операция «Цитадель»

– Из некогда противостоявшей. Вообще-то я был заместителем командующего фронтом, но в сложившейся фронтовой ситуации вынужден был принять командование второй ударной армией.

Однако капитана-разведчика интересовали не тонкости их диалога и не точность в выражениях.

– То есть вы готовы документально удостоверить свою личность?

– Сразу чувствуется, что перед тобой – разведчик, – едва заметно, судорожно улыбнулся Власов, ощущая в этой улыбке нечто угодническое.

Власов достал из нагрудного кармана удостоверение заместителя командующего Волховским фронтом, на котором рукой штабиста было еще и начертано «командующий 2-й ударной армией». Капитан долго рассматривал его, затем удивленно ткнул пальцем и показал Власову.

– Чья это подпись, господин генерал?

– Сталина.

– Совершенно верно, Сталина, – самодовольно подтвердил капитан. – Я запомнил ее по копиям некоторых секретных документов. Обязательно сохраните это удостоверение.

– Для чего? – удивленно уставился на капитана Власов.

– Чтобы рядышком появилась подпись фюрера, – рассмеялся тот.

– Вы думаете, что?..

– Возможно, кому-то из наших генералов удастся уговорить фюрера поставить и свою подпись, и тогда вы станете обладателем уникального документа. А пока что – прошу, – неохотно вернул удостоверение командарму. – Храните. И, пожалуйста, в коляску мотоцикла. В трех километрах отсюда вас ждет штабная машина.

– Именно меня?

– Всех остальных генералов и полковников мы уже выловили, – самодовольно объяснил капитан. – Одних отправили в лагеря, других пристрелили. Некоторые предпочли застрелиться, но таких оказалось немного. Кстати, замечу, что тех, кто пытался скрываться в селах, ваши люди выдавали сразу же, как только они появлялись на окраине какого-либо села[32 - Из документальных источников известно, что население большинства сел в районе действия 2-й ударной армии действительно добровольно выдавало окруженцев немцам. Во многих селах еще до прихода немцев местные жители создавали отряды самообороны, которые пытались не допускать окруженцев в свои села.].

– Это уже не «наши», это «ваши» люди.

– Согласен, теперь уже «наши», – с вызовом согласился капитан, и по лицу его конвульсивно пробежала ухмылка.

Власов затравленно взглянул на лейтенанта, инстинктивно почувствовав, что тот настроен более благодушно.

– И давно вы узнали, что я нахожусь в этом районе? – спросил он, садясь в коляску и краем глаза наблюдая, как капитан и переводчик с любопытством рассматривают подошедшую к ограде Марию Воронову. Его вопрос был всего лишь попыткой отвлечь внимание немцев от этой женщины.

– Так это и есть ваша фрау? – спросил капитан вместо ответа. Причем по-русски.

– Да, она со мной. И я очень просил бы…

– Понятно, ваша личная охрана, – скабрезно ухмыльнулся капитан фон Шверднер.

– Эта военнослужащая была штабной поварихой, – объяснил Власов, понимая, что выдавать ее за хозяйку уже не имеет смысла, наверняка германская разведка уже знала, что он блуждает вместе с женщиной.

– Для всех остальных – повариха, а для командующего… Как это у них называется? – обратился за помощью к переводчику.

– Походно-полевая жена. На солдатском жаргоне это называется Пэпэжэ, – подсказал тот.

– Правильно он говорит, господин генерал?

– Я просил бы не трогать фрау Воронову и проследить за ее судьбой.

– Все ясно, господин генерал, – сказал лейтенант. – Мы могли бы даже оставить ее. Но как только новая местная администрация выяснит, кто она – ее тотчас же повесят. Эй, возьмите эту русскую с собой! – крикнул он остававшимся на проселке двум мотоциклистам сопровождения. – И не вздумайте трогать ее: жена русского генерала!

– Жена генерала? – словно мартовский кот, изогнул спину старший из мотоциклистов. – Это заманчиво!

– Э-эй, ефрейтор, вы лично отвечаете за ее неприкосновенность!

– Это будет непросто, господин капитан.

– Не будь вы разведчиком, я бы уже наказал вас, ефрейтор.

Когда в центре соседней деревни, у полуразрушенной церквушки, Власова пересаживали в «Опель», мотоциклисты, которые должны были доставить Марию, еще не появились. Спросить же, куда они девались, Власов не решился. Да и не до нее было тогда плененному генералу.

– Почему этот русский не обезоружен? – недовольно поинтересовался майор-тыловик, сидевший в машине рядом с водителем.

– Мы оставили бывшему командующему 2-й армией генералу Власову его личное оружие.

– О, так это и есть тот самый генерал Власов?! – взбодрился майор. – В таком случае немедленно в штаб! – рявкнул он водителю. – Вы, капитан, – в машину. Вы, переводчик, – в мотоцикле сопровождения.

Больше в тот день Марию он не видел. Под вечер, улучив момент, когда генерал-полковник Линденманн перешел в соседнюю комнату, чтобы поговорить с Берлином, откуда должны были – очевидно, после совещания с Кейтелем или кем-то там еще, – распорядиться относительно его дальнейшей судьбы, Власов спросил переводчика, куда они девали женщину, оказавшуюся вместе с ним.

– Понятия не имею, – беззаботно повел тот плечами.

– Так узнайте, черт бы вас побрал! – неожиданно сорвался Власов, вызвав немалое удивление немецкого офицера. – Вы ведь можете разыскать того капитана, которому я сдался в плен. Уж он-то должен знать, что с ней произошло.

– Не думаю, чтобы он слишком уж заботился о ее судьбе, – ухмыльнулся лейтенант.

– Кто же тогда? В лагерь-то ее не отправят?..

– Поскольку она сдалась вместе с вами, к ней должны будут отнестись как к военнопленной. Однако для пленных женщин наши лагеря не предназначены. Иное дело – лагеря врагов рейха. Но это уже иные условия. Совершенно иные… условия, господин генерал.

– И вырвать ее оттуда?.. – начал было Власов, но лейтенант бесцеремонно прервал его.

– Советовал бы заняться собственной судьбой, господин генерал. Конечно, далеко не каждого генерала жалуют у нас здесь так, как это делает Линденманн. Но у Линденманна вы всего лишь гость.

– И все же узнайте, лейтенант.

– Попытаюсь, – ответил переводчик таким тоном, что Власов ни на мгновение не усомнился: «Ни черта он не попытается. Ему это на фиг не нужно». И был удивлен, увидев буквально в последний момент, когда его уже сажали в машину, чтобы доставить в лагерь военнопленных, – что лейтенант-переводчик опять появился.

– Мне удалось кое-что узнать о судьбе фрау Вороновой, господин генерал.

– Ну и что? – суховато спросил Власов, возвращая себе генеральскую властность. Он уже вел себя так, как вел бы себя с нерадивым лейтенантом своей собственной армии. – Где она теперь?

– С фрау Вороновой долго беседовали в разведотделе армии генерала фон Линденманна.

– Выведывали секреты русской кухни?.. – проворчал командарм.

– И секреты кухни – тоже, – ничуть не смутился лейтенант. – А затем решили направить ее вначале в лагерь германской разведки, чтобы затем, если только она приглянется инструкторам, определить в разведшколу.