Иезекииль

Впрочем, какой-то частью своего разума Верон всё-таки понял, что возникшие перед ним образы всего лишь жалкое воспоминание о прошлом, восстановленное и показанное ему с одной лишь целью – устрашить, однако легче от этого ему не стало.

А тем временем, воспоминания о разрушенном городе стали постепенно оживать, и вскоре до демона стали отчётливо доноситься крики умирающих и безумные вопли сражающихся, а когда прошло ещё несколько мгновений, Верон уже слышал, как сталь бьётся о сталь, и как вдалеке два существа, один взгляд на которых мог свести любого рядового демона с ума, сходятся в своей последней схватке.

– Оо. На этот раз ты справился с моей уловкой гораздо быстрее, – произнёс всё тот же насмешливый голос, как только Верон сумел вырваться из ловушки собственных воспоминаний, так и не решившись досмотреть их до конца. – Мне кажется, или ты и вправду становишься сильнее?

Удержать ту неописуемую жажду крови, что трепетала сейчас в груди двенадцатого, стоило огромных трудов, но Верон всё-таки смог это сделать.

– Даарио, спасибо тебе за этот экскурс в глубины моей памяти, – ничего не выражающим голосом начал Верон, – однако, если это вновь повторится, – раздвоенные зрачки двенадцатого неожиданно вспыхнули во мраке, подобно голубым звёздам, – то тебе придётся молить меня о скорой смерти.

И, хотя в свои последние слова демон вложил лишь малую толику тех эмоций, что подавлял на протяжении всего собрания, после их произнесения мрак в зале резко сгустился, а некоторые из собравшихся невольно вздрогнули.

Однако на Даарио подобная демонстрация силы не произвела абсолютно никакого эффекта.

– Молить о смерти… Твои слова всегда были лишь пустым звуком, – всё тем же насмешливым тоном проговорил он наконец. – Хотя буду честен. Звук этот иногда сопровождался кое-чем интересным, – произнеся это уже более весёлым тоном, Даарио неожиданно для всех улыбнулся, подобно Верону обнажая свои треугольные зубы, и одновременно с этим действием во мраке напротив демона мгновенно возникли два крошечных, алых огонька, центры которых сейчас чуть-чуть подрагивали. – Однако тебе ещё далеко до совершенства. – и, как будто повинуясь этим словам, эти огоньки вдруг вспыхнули во мраке, подобно сверхновой, осветив при этом всех собравшихся и попутно поселив в сердце каждого из них страх, от которого невозможно ни скрыться, ни избавиться…

Страх, который живёт в каждом демоне с самого его появления на свет…

Страх перед сильнейшим…

***

Лязг стали о сталь, внезапно возникший из ниоткуда, буквально разорвал привычную тишину заброшенной арены, чьи чёрные камни уже давно поросли густыми зарослями лапидия.

Вскоре этот звук повторился снова и снова, а затем, в самом центре древнего сооружения вдруг взвилось большое облако песчаной пыли, которое тут же поглотило двух сражавшихся демонов, что и являлись причиной всего переполоха.

– А ты не так уж и плох, – эхом разносясь по пустым и полуразрушенным трибунам, пророкотал вдруг грубый голос почти из самого центра песчаного облака. – Но, увы, тебе это всё равно не поможет.

И словно в подтверждение этих слов, внутри пыльного облака тут же появилась огромная чёрная тень, сжимающая в каждой руке по мечу, которые, придя в движение, всего за пару взмахов сумели развеять поднятую в воздух пыль, явив тем самым взору двух стоящих друг напротив друга демонов, чей облик невероятно сильно разнился.

– Ну как, впечатляет? – произнёс всё тот же грубый голос, принадлежащий, как оказалось, огромному и закованному в пепельно-серые доспехи демону. – Что ж, можешь не отвечать, – после минутной паузы продолжил он, так и не получив ответа. – Ибо через мгновение ты умрёшь.

Удар, последовавший за этими словами, вновь поднял облако песчаной пыли, однако он так и не достиг своей цели, которая, несмотря на свой внешний вид, в последний момент успела отпрыгнуть в сторону.

– Сколько ещё ты планируешь избегать боя!? – взревел вдруг облачённый в броню демон и вновь попытался достать своего врага сильным, размашистым ударом, выполненным одновременно двумя клинками.

Однако вместо нужной цели его клинки снова поразили лишь коричневый песок арены, а ответом на произнесённый им вопрос вновь стала лишь тишина, что в итоге заставило бронированного демона опять нанести удар, но уже не так аккуратно и точно, из-за чего его противнику не понадобилось даже тратить особых усилий на уклонение.

Всего одно движение и его худое, похожее на обтянутый бледной кожей скелет тело вновь оказалась вне досягаемости клинков соперника, но даже тогда его усталое лицо, испещрённое морщинами и крохотными шрамами, не выразило абсолютно никаких эмоций.

И это почему-то ещё больше взбесило бронированного демона, который тут же, забыв обо всех тактиках и приёмах, просто напросто ринулся вперёд, занеся над головой свои клинки и исторгая при этом громоподобный рёв.

Однако именно этот рывок, спровоцированный и ведомый одними лишь эмоциями, и стал для демона роковой ошибкой, потому как, видя, что его враг вдруг потерял над собой контроль, второй демон резко застыл на месте и впервые за весь бой улыбнулся, дабы затем сделать всего одно движение, которое было столь быстрым и идеально исполненным, что бронированный демон даже не сразу успел понять, почему же он всё-таки падает. Ну а когда понимание этого наконец пришло к нему, было уже слишком поздно, ибо обломок древнего клинка, непонятно откуда возникшего в руке его оппонента, уже торчал из его горла.

Впрочем, это был ещё не конец, ибо во вновь наступившей тишине вдруг раздалась пара слабых хлопков, которые тут же заставили второго демона, до этого неподвижно склонившегося над трупом своего недавнего врага, резко выпрямиться и мгновенно развернуться в сторону их источника, что представлял собой странную фигуру, одиноко стоящую сейчас у самого входа на арену.

– Кто ты и что тебе нужно? – спокойный голос второго демона, впервые прозвучавший с самого начала битвы, заставил неподвижную до этого фигуру вздрогнуть, а затем неспешно направиться прямо в его сторону.

– А годы сильно изменили тебя, Иезекииль, – неестественно чёткий голос, тут же вырвавшийся из-под натянутого на лицо фигуры капюшона, мгновенно заставил второго демона крепче сжать обломок меча.

– Верон… – произнеся это скорее как некое проклятье, нежели приветствие, Иезекииль уже собрался было прыгнуть на приближающегося к нему демона, как вдруг что-то остановило его. – Зачем ты пришёл ко мне?

И хотя последние свои слова Иезекииль произнёс чисто машинально, фигура, до этого спокойно идущая к нему, услышав их, вдруг тут же остановилась, и на арене вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском огня, горящего в чёрных жаровнях, стоящих по её периметру, да звуками шелеста тканей капюшона, откидываемого демоном.

– Стыдно признать, – после затянувшейся паузы начал Верон, попутно приглаживая свои слегка растрепавшиеся волосы, – но мне нужна твоя помощь.

– Помощь? – произнеся это, Иезекииль медленно убрал обломок меча за скрытый от глаз пояс, после чего подошёл к своему нежеланному собеседнику поближе. – Тебе? Гласу лжесоздателя? Тебе нужна моя помощь?!

Удар, последовавший за этим вопросом, был молниеносным и настолько сильным, что не будь Верон одним из двенадцати, то сейчас его тело уже лежало бы грудой исковерканной плоти у самой дальней стены арены.

– Да, мне, – тем временем, как ни в чём не бывало, ответил Верон, попутно медленно поднимаясь на ноги. – И всей нашей расе.

Новый удар, который вот-вот должен был сломать двенадцатому челюсть, тем не менее, так и не последовал.

– Говори, – вдруг неожиданно даже для самого себя, отрывисто произнёс Иезекииль, опуская при этом занесённую для несостоявшегося удара руку.

– Тебе что-нибудь известно о Проклятом архипелаге? – улыбнувшись услышанным словам, тут же спросил Верон, при этом медленно присаживаясь на тёплый песок древней арены, на которой впервые за тридцать лет пролилась чёрная кровь демона…

Первая глава

Свет сотен свечей с трудом справлялся с освещением большой, идеально круглой комнаты, обставленной всевозможными столами и полками, на которых громоздились чёрные кубы, пирамиды и призмы всевозможных размеров, кроме которых в комнате больше не было ничего, за исключением лишь одного невысокого демона, неподвижно стоящего сейчас в самом её центре в окружении четырёх наиболее замысловатых из всех присутствующих геометрических фигур.

– Ну что ж. Начнём, – после затянувшегося на долгие часы молчания произнёс наконец этот демон, а затем, вытянув вперёд свою тощую левую руку, слегка коснулся ею поверхности ближайшей к нему фигуры, тем самым погружая всю комнату во мрак и попутно начиная произносить нужные ему заклятья, что вскоре начали неспешно выполнять свою главную функцию.

А именно – пробуждение тех трёх оставшихся фигур, что теперь немыслимым образом перестраивались, меняя свою изначальную форму и порождая тем самым прекрасные руны из чистого света, которых с каждым мгновением становилось всё больше и больше, пока в какой-то момент все они вдруг не начали подниматься под сферический потолок комнаты, где, переплетаясь друг с другом, стали постепенно образовывать какую-то причудливую и невероятно красивую пентаграмму.

Однако казалось, что невысокого демона, который тем временем вновь застыл в центре комнаты без единого движения, вся эта игра света абсолютно не интересует. Но так казалось лишь на первый взгляд, ибо, как только пентаграмма под потолком окончательно сформировалась, демон тут же, не глядя, поднял вверх свою левую руку и выстрелил в центр пентаграммы сгустком голубого пламени, которое на секунду вспыхнуло с невероятной силой, объяв при этом всю руку демона и на мгновение развеяв тьму.

Впрочем, на этом выстреле весь обряд не закончился, ибо вслед за этим действием вдруг последовал звук, бывший настолько сильным, что из ушей невысокого демона тут же брызнула кровь, а сам он с трудом удержался на ногах. Однако в итоге все эти испытания стоили того, потому что теперь под потолком комнаты раскинулась невероятная картина пылающего всеми красками неба, разорванного напополам ужасающе завораживающей раной, из чьих глубин на мир смотрело огромное пульсирующее око, за которым скрывалось целое измерение, наполненное невообразимыми существами, тут же устремившимися к невысокому демону, пламя на руках которого притягивало их, словно магнит.

– Смертный… ответь, зачем ты взываешь к нам? – десятки, а может быть и сотни всевозможных шелестящих голосов, что вдруг резко прозвучали в голове демона, мгновенно сумели повергнуть того на колени.

– Моё… имя… Кенхорн, – произнеся эти, казалось бы, простые слова, так, будто на него сейчас давил груз в несколько десятков тонн, демон тут же попытался вновь подняться на ноги, однако в то же мгновение он осознал, что пока не в силах это сделать. – И я…

– Нам не важно твоё имя! – прокричали внезапно голоса, тем самым обрывая последующую речь демона, а затем они нанесли ему самый настоящий удар, который мгновенно отбросил Кенхорна к ближайшей каменной стене, при этом прижав его к ней.

– Мы не спрашивали его! – новый крик и новый удар, от которого у Кенхорна затрещали кости, а в глазах начали лопаться сосуды. – Поэтому впредь не смей отвечать на незаданные нами вопросы! – Ещё удар, на этот раз окончательно ломающий некоторые кости Кенхорна, а затем впечатывающий его тело в каменный пол.

– Я… учту это, – сплёвывая кровь, прошептал демон, одновременно с этим поднимаясь на ноги и медленно возвращаясь в центр комнаты. – Однако сейчас у меня нет времени на подобные любезности.

Очередной удар, последовавший сразу же после этих дерзких слов, Кенхорн заблокировал всего лишь одним простым заклятьем, наконец-то освобождённым от всех ограничителей и сработавшим на уровне рефлексов.

– И поэтому мы перейдём сразу к делу, – совершенно не замечая происходящего, продолжил тем временем Кенхорн, пламя на руках которого постепенно начинало удлиняться и тянуться к картине под потолком.

– Что ты задумал!? – продолжая осыпать демона бесполезными ударами, вновь взревели голоса, как только первые языки голубого пламени достигли картины и вдруг проникли в неё.

– Сейчас увидите, – тут же как можно тише прошептал в ответ Кенхорн, а затем невольно улыбнулся, поддавшись той энергии, что постепенно вливалась в его тело.

Однако улыбка эта ненадолго сохранилась на его лице, потому как спокойная до сего момента картина израненного неба вдруг дрогнула и стремительно начала тускнеть и распадаться на сотни затухающих осколков, в то время как Кенхорн просто стоял в центре комнаты, опьянённый вливающейся в его тело энергией, что затуманивала его разум и не давала что-либо замечать.