Разрушитель кораблей

– Ой, не ссы, – буркнула Пима.

Она сделала глубокий вдох и наклонилась к телу. Тучей взлетели мухи, зажужжали в горячем воздухе. Пима порылась в карманах брюк. Вела себя она довольно смело, но Гвоздарь видел, что нервничает. Оба слышали разные истории о покойниках. Конечно, где катастрофа, там и погибшие, но все равно было страшно смотреть в мертвые глаза, зная, что человек совсем недавно ходил по палубе, пока его не убил шторм и не отдал во власть пары подростков с берега.

Гвоздарь осмотрел каюту. Большая. На полу разбитая фотография хозяина, в белом кителе с полосами на рукаве. Подобрав, Гвоздарь долго ее разглядывал.

– Это его судно.

– Да?

Гвоздарь уже разглядывал стены. Старомодная подзорная труба на кронштейнах. Листы бумаги с разными надписями и печатями. Он снова посмотрел на снимок улыбающегося мужчины с аксельбантом на плече, стоящего на фоне клипера. Неизвестно, какое судно изображено на фотографии – это, разбившееся, или другое, – но человек явно гордился собой. Гвоздарь опустил взгляд на раздутый труп, изорванный крабами, и резко выдохнул.

Будто уловив его мысли, Пима разогнулась.

– Вот такая у нас удача, Гвоздарь. Удача и норны. Все, что нам досталось.

Она продемонстрировала найденные в карманах монеты. Их хватило бы на еду на неделю. Медные монеты и мокрая пачка красных китайских банкнот.

– Сегодня нам повезло.

– Ага, – кивнул Гвоздарь. – А завтра может и не повезти.

Капитану вот не повезло. А с ним повезло Гвоздарю и Пиме. Странно было об этом думать. Капитан лежит мертвый, распухший, с багровым лицом; солнце жарит кожу и разрушает плоть. Над ним жужжат мухи, ползают по губам, глазам, окровавленному лбу, продырявленному животу.

Стоило Пиме отойти, как взлетевшие мухи немедленно уселись обратно.

Гвоздарь возобновил тщательный осмотр каюты. Уйма латуни на стенах. Хабар. Шикарный был клипер, прямо скажем. Капитанская каюта такая богатая. И само судно большое, почти как грузовое, но сразу видно, что не для работы оно предназначалось. Очень уж все красиво: шелк, ковры в коридорах, медь, латунь, маленькие стеклянные светильники.

Ребята прошлись по другим каютам. Увидели резную мебель, гостиные, бар, полный битых бутылок, пассажирские салоны, картины маслом – все мятые и в дырах.

Ниже, в технических отсеках, где располагались механизмы, они нашли других мертвецов.

– Полулюди, – прошептала Пима.

Три раздувшихся тела. Звериные морды казались голодными, длинные языки вывалились из острозубых пастей. Желтые собачьи глаза слепо смотрели на Пиму и Гвоздаря, тускло поблескивая в лучах тропического солнца, проникающих сквозь пролом.

– Хозяева были мажоры – даже полулюдей завели.

– Этот на тебя похож, – сказал Гвоздарь. – Ты точно никогда яйцеклетки не продавала?

Пима фыркнула и ткнула его локтем под ребра, но не предложила обыскать полулюдей. В этих генетически модифицированных тварях было что-то настолько жуткое, что она не рискнула приблизиться к ним.

Гвоздарь и Пима разделились и продолжили изучать судно. Пима нашла на верхней палубе еще одного получеловека. Он был привязан к штурвалу и тоже захлебнулся. Столько трупов, подумал Гвоздарь. Должно быть, хозяева клипера были полными идиотами, раз умудрились влезть в ураган. Распахнув очередную дверь, он аж присвистнул от удивления.

Стол из черного, как ночь, дерева съехал по косой палубе и уперся в борт. Везде осколки стекла, расколотые бокалы и…

– Пима! Сюда, скорее!

Пима примчалась на зов. В каюте было полно серебра – подсвечники, столовые приборы, тарелки, миски… Вот это уже настоящая удача.

– Ничего себе! – задохнулась от восторга Пима.

– Тут хватит, чтобы заплатить все наши долги. И даже самим сдавать утиль. Даже выкупить место Бапи.

– Давай же! – сказала Пима. – Надо все собрать и спрятать, пока никто не пришел. Мы богаты, Счастливчик! – Она сгребла Гвоздаря в объятия и поцеловала в левую щеку, в правую, в губы и расхохоталась при виде его смущения.

– Эй, Счастливчик! Мы богаты! Богаче Лаки Страйка!

Поддавшись ее настроению, Гвоздарь тоже рассмеялся. Они сносили серебро в быстро растущую кучу. Выбрасывали битый фарфор, осколки бокалов на тонких ножках и натыкались на все новые сокровища.

Пима пошла искать что-нибудь, куда можно сложить ценности. Вернулась с полотняным мешком, который они бы сочли хорошей добычей всего лишь пару минут назад. Продали бы его по цене пары метров медного провода и решили, что день удался. Но теперь он просто вместилище для настоящих сокровищ. Для серебра. Подносы, вилки и ножи отправлялись в мешок. Вилки такие маленькие, что Гвоздарь мог бы спрятать в ладони; ложки такие большие, что в харчевне Ченя, где кормили по сотне человек зараз, они сошли бы за половники.

– Пойду погляжу, что тут еще есть. – Гвоздарь наконец выпрямился.

Пима согласно буркнула. Гвоздарь выбрался в главный коридор, миновал салон, усыпанный сорвавшимися со стен картинами и разбитыми статуями. Целая команда легких утильщиков потратит несколько дней, чтобы снять с клипера всю медь, латунь и провода. Когда Гвоздарь и Пима разберутся с главной добычей, надо будет придумать план. Чтобы получить долю и от всего остального.

Удача и мозги. Надо быть не только везучим, но и умным.

Проблема в том, что добыча слишком велика, чтобы на нее хватило мозгов.

Обнаружив еще одну каюту, он распахнул дверь пинком. Странная каюта, полная пластмассовых кукол и отсыревших мягких игрушек. Блестящие деревянные поезда, очень похожие на настоящие, на магнитной подушке. Рваная картина на стене: клипер, может быть этот самый, видный с большой высоты. Запрокинутые лица. Художник хорош, картина очень похожа на фотографию. На мгновение Гвоздарь даже испугался, что может упасть прямо в картину и оказаться на палубе целого и невредимого клипера. Свалиться на головы всем этим щеголям, спокойно глядящим вверх.

Его замутило. Отвернувшись от картины, он осмотрел каюту. В противоположной стене еще одна дверь. Гвоздарь прополз вдоль стены, которая стала полом, и с трудом отворил.

Спальня. Везде одеяла, пледы и огромная сломанная кровать. И скрюченная девочка. Красивая. С широко открытыми черными глазами.

У Гвоздаря перехватило дыхание.

Даже мертвая, вся в синяках, придавленная кроватью и кучей других вещей, она была красива. Черные волосы закрыли лицо, словно мокрая сеть. Черные глаза спокойно смотрят в никуда. Блузка из необычной ткани, состоящей из цветных и серебряных нитей, изорвана и мокра. Совсем юная жертва, не как капитан и полулюди. Может, как Пима. Богатая девочка. С бриллиантовой сережкой в носу.

Гвоздарь позавидовал бы ей, будь она жива.

– Еще труп! – крикнул он Пиме.

– Опять получеловек? – спросила та.

Гвоздарь не ответил. Он не мог отвести глаз от девочки. Сзади послышался шум, затем появилась Пима.

– Черт, как плохо, – сказала она.

– Хорошенькая, да?

– Не знала, что ты любишь покойниц, – засмеялась Пима.

Гвоздарь скривился от отвращения:

– Если я вдруг захочу девку, на берегу полно живых.

Пима ухмыльнулась: