Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Книга вторая. Академия

– Без скафандров, что ли? В Жестоком мире? Совсем с глузду съехали?!

– В том-то и дело, что в скафандрах! О чём я тебе, лоху карстийскому, и талдычу последние минут десять! О майн гот! – кипешился фон Штауфен. – Брайте штирн, венихь хирн [123 - От Breite Stirn, wenig Hirn (нем.) – Лоб широк, да мозгу мало.]! Просто за время их отсутствия, уикенд, понимаешь, или праздник какой-то, ну там дня два, три, теперь уж точно не припомню, тамошние милые… м-м-м-м… скажем так, почти безобидные земляные червячки мутировали в шустрых смертоносных кровожадных гельминтов, легко буравящих насквозь весьма, весьма, должно отметить, неплохо защищённое, куда крупнее тщедушных по тамошним меркам людей-человеков местное зверьё. Имеющее при этом шкуру или тот же панцирь значительно крепче, нежели любой наш самый крутой скафандр, да хоть бы и жёсткий для суперглубоководных погружений, доннерветтер! Потому-то никакой мерзкопротивной фауны в округе и не наблюдалось. Смекаете? Сообразительные эндемики, те сразу же сынтуичили, что червячки-то «того», феррюкнулись слегонца, и посему тусоваться здесь нынче небезопасно! А вот англичане, венцы вселенской природы, понимаешь, подкачали, не смекнули… В общем, сожрали ребят заживо в доли секунды. Зрелище ужасающее! Я краем глаза оперативную съёмку подсмотрел. Они, по-моему, и понять-то ничего не успели, только, судя по судорогам конвульсивным, очень на себе прочувствовали… Хвала Создателю, полноценная карантинная зона была, хоть здесь не облажались! Выжгли, конечно же, жёсткой радиацией несколько сотен гектар, отвели душу, но людей-то один чёрт не вернёшь! Вот ведь оно как бывает, а ты говоришь… Хабэ рат фор дер тат [124 - От Habe Rat vor der Tat (нем.) – Советуйся до поступка.], первокурсничек!

– Уговорил, речистый! – нехотя согласился Иваныч. – Давай в камеру, что ль, твою волшебную позырим. Хм! На червей-людоедов. Бубёныть!

– Погоди секундочку! – Роланд подсел к Жанин на краешек стола. – Коннектор залился, дорогая?

– Ровнёхонько ноль пятнадцать.

– Надеюсь, ты не на авто обратно попрёшься? – фон Штауфен вновь оборотился к Ширяеву. – Думаю, мощи тебе хватит, даже с чемоданом! И даже с телегой!

– Да куда столько? Конечно хватит!

– Не знаю, не знаю… Мало ли что ты оттуда вздумаешь притащить старичкам-разбойничкам, шалунишкам-то нашим академикам на потеху! Хе-хе! Может, царицу каку… Шамаханскую, понимаешь, или вот, к примеру, Русалку. Гм! С дуба рухнувшую.

– Угу! – мрачно констатировала Жанна Сергеевна. – Здесь, на клумбе возле подъезда, её и прикопаем. Лишь бы тухлой рыбой не завоняла! А то, неровён час, все окрестные медведи сбегутся!

– Злая вы, милая Д’Жаннэт! Между тем, – с видимым удовольствием продолжил разглагольствовать бош, – надо понимать, наука, она ведь сродни искусству. А в чём-то, быть может, оно самое и есть. И зачастую, смею утверждать, во сто крат круче! Вследствие чего, дорогая моя, осмелюсь утверждать: всякая наука определённо требует жертв!

– Вот-вот! – Назарова, однако, тевтонскую позицию явно не разделяла. – Жертвоприношение вам как раз и учиним, Роланд Йозефович! В лучшем виде! Исключительно ради торжества науки!

– Хорошо, хорошо! Оставим это пока. Переключи-ка монитор на камеру, будь добра!

– Без проблем. Ну-ка, ну-ка… Как делишки-то тут у нас обстоят?.. Ой! – Сергеевна инстинктивно отпрянула от экрана. – Мама дорогая! Что ещё за хрень, мазафака?!!

– Оба-на! Полюбуйся-ка, Юрий Иванович! О чём я тебе говорил? Каков троглодит, а?!

Любоваться же, дорогие наши телезрителя, уж поверьте, было чем! Во весь не сказать чтобы огромный, но довольно-таки приличный монитор красовались… Что вы себе подумали? …А ежели ещё разок угадать попробуете? …Да нет же, не сиськи! – зубы! И не просто какие-то крокодилячьи или там тигриные зубёшки, а острейшие, в несколько рядов, точно у огромной белой акулы, ненасытные, жаждущие животрепещущей плоти, подгнившие зубищи! Готовые, казалось, сейчас же выскочить из экрана и загрызть здесь кого-нибудь на хрен! И, в завершение общей картины, над всем этим пародонтозным великолепием чёрными антрацитиками блестели маленькие очень подвижные плутоватые глазёнки. Отчего-то сразу припомнился замечательный рассказ Роберта Шекли – «Абсолютное оружие». Ой-ля-ля! Не хотелось бы, чтобы это оказалось именно оно!

– С глузду, что ли, все съехали? Один я средь вас нормальный? Чем любоваться-то?! Любоваться чем?! – Ширяев, похоже, разошёлся не на шутку. – Чего вы пялитесь, как идиоты, в этот свой дурацкий зомбовизор? На улицу гляньте, на у-ли-цу! Где там ваш монстр, троглодит ужасный?! Нет его! Это же снято ми-кро-ка-ме-рой! Ми-кро! Понимаете? Микро, значит – малюсенький! Букашечка, таракашечка! Уф! Утомили, бл*дь!

– Чего разорался-то, Иваныч? – Роланд невозмутим, словно Сакаджа из племени халхасов [125 - Ярослав Гашек, «Чаган-Куренский рассказ».]. – Червячки, о которых я только что рассказывал тож, между прочим, не анаконды, всего-то пару сантиметров длиной, а возбудитель бубонной чумы и того меньше. Кстати, сравнительно недавно в исторически незначительный промежуток времени, где-то примерно за сто лет, в Индии от чумы умерло более двенадцати миллионов человек. Мало? Много?! Так вот, в частности её, чёрную смерть, чтоб ты знал, в основном блохи переносят. Всё фигня, да? Букашечки, таракашечки? Я уж о вирусах и не говорю! Малявочки микроскопические! Холи ш-ш-шит! Так что сядь лучше, успокойся и не выступай, пожалуйста, пока мы со всем этим безобразием не разберёмся! – фон Штауфен с неподдельным интересом разглядывал устрашающе зубастое жевало. – Микро, говоришь? – с улыбкой покачал головой. – Х-х-х-хе! А вдруг оно, красава, прогрызёт дырку тебе в бедренной артерии, проползёт по ней в самый-самый пах, разрушит там всё, понимаешь, до основания, и потом заселится в печень? А? Шайссе! Днём будет её выжирать по живому. М-м-м-м, без наркоза-а-а! Вундерба-а-а-ар! – кайфовал тевтонец. – А ночью, пока зверюга спит, значится, печёнка у тебя заново отрастёт. Далее по кругу, покуда процесс выжирания не шибко превалирует над процессом регенерации. Ну а завершится всё вполне прогнозируемо… – с выражением полнейшей безнадёги развёл руками. – Как тебе перспективка?

Уел так уел! Главное, без хамства. И смотри-ка! – почти без привычных тевтонских германизмов, что удивительно! Юрка даже расстроился трошки:

– Зевсов орёл он, что ли, тебе? – проворчал недовольно, но без былого гонору. – Да и я вроде того не Прометей. Разбирайтесь уже шнеллер! С безобразием-то своим.

– Будь добра, Сергеевна, сдай маненько назад камеру, плиз! Сантиметрика эдак два-три. Ну-ка, кто тут у нас? Что за хрень, как ты давеча весьма интеллигентно выразилась, мазафака? – Рол притащил из кухни табуретку, подсел к Назаровой. – Поглядим, посмотрим… – прищурился лукаво, по-ленински. – А-а-а-а, гражданин Акарина! Не, лучше – Акарид! По-моему – мальчик. Обыкновенный европейский лесной клещ, ежели кто не в курсе, дорогие товарищи сокамернички!

– Ого! Серьёзно всё! И ведь не какой-нибудь там примитивный тверской, вологодский или, скажем, пошехонский, а цельный, понимаешь, е-вро-пейс-кий! – почём зря выстёбывался Юрий Иванович. – Только вот откель зубы-то у него взялись, а?! Энтомолог хренов!

– Оттуда же, Юрец, откуда и у тебя! Выросли, дрек мит пфеффер! – бош тоже не пальцем деланный, за словом в карман не лез. – Коты, понимаете ли, говорящие у них могут быть, лешие там, русалки, вепри Ы голые, Горынычи всякие, а клеща с зубами, значится, быть не может? Так по-твоему выходит?!

– Гляньте-ка, сердитый какой! – мурлыкала между тем милая Жанин, незаметненько так, но весьма настойчиво шаря под столом шаловливою рукой по мигом раскалившейся ляжке несчастного фон Штауфена. – Может, мы ему лапку нечаянно отдавили? Бедненький! Пуф-ф-ф!

– Он же кровососущий! – Юра всё не унимался. – Кро-во-сос! Хоботок у него, типа…

– Пускай будет зубастый кровосос! Что в том такого? – Роланд попытался было хоть как-то увильнуть от очередных домогательств Жанны Сергеевны, но тщетно. – Вампир!!! – неожиданно взвизгнул он. – Минога!!! Холи ш-ш-шит!

Хм! Судя по всему, нечто забавное мамзель таки нашарила…

– Чего это с тобой? Нервишки пошаливают? – Юрасик в то же время не шибко-то заморачивался пикантностью ситуации. – А-а-а, ну да, ну да! Выкрутился-таки, скользкий фриц!

– По-моему, малыши, – едва сдерживая смех, как-то слишком уж усердно всматриваясь в монитор, выдавила из себя Назарова, – Она… Оно… Он хочет нам что-то сообщить. И, похоже, нечто очень важное! Ха-ха!

– С чего такие выводы? И веселье? – Ширяев бесцеремонно угнездился на край роландовской табуретки, теперь окончательно лишив злосчастного тевтона всякой возможности отходного манёвра. – Ого! Гы-ы-ы-ы! – заржал совсем уж неприлично, по-конячьи. – Гляньте-ка, ишь чего откаблучивает, насекомое! Гы-ы-ы-ы! Галустян, бубёныть!

– Н-н-нда… Куда деваться-то! – вконец сник германец, смирившись, похоже, со своим… хм… незавидным положением. – Кстати, этот его жест… – встрепенулся. – Да, да, вот этот самый – лапкой по горлу! Видали?! О! Снова и снова! Вы тоже обратили внимание? – на мой взгляд может запросто означать примерно следующее, первое: «Заипали вы меня уже все!!! – многозначительно зыркнул на мадемуазель Д’Жаннэт, – топтаться тут во чистом лесе грязными ногами! Валите нах отседова!», второе: «Жё нё манжё па дёпюи си журр [126 - От Je ne mange pas depuis six jours (фр.) – Я не ем шесть дней.]. Оченно жрать хочется!» и, наконец, третье: «Сколько уже можно ждать этого разъе… простите, раздолбая Ширяева?! Заколебал, гнида!» Хотя… Гм… Может, и правда, всего лишь лапку отдавили?

– За гниду ответишь, недобиток!

– Это же не я, это он! Я всего лишь, так сказать, транслятор-интерпретатор. Не путать с диваном! Толмач, думм ваши бестолковки! – некоторое время раздумчиво созерцал клещёвые выкрутасы. – Ну-ка, Сергеевна, ненаглядная ты наша, разверни-ка «Сергеича». На Сиваш светить будем! Гм… Так, понимаешь, на всякий случай.

– Куда, куда?!

– О майн гот! Э-э-э-эх, темнота-а-а-а, лета не знаешь, а всё туда же! …Людк, а Людк?! Тьфу, дяр-р-рёвня!

– Ты на кого это «тьфу», Ролушка?!

– Повторяю для бронетранспортёров: проанализируй, пожалуйста, окружающую среду в радиусе пятидесяти… нет, пожалуй, лучше ста метров на предмет ея агрессивности. А ещё лучше – километр подсвети! И чтоб обеими руками мне, обеими! Шнеллер!

– Не ори, не дома! И дома тоже… – наманикюренные ноготки шустро цокали по «клаве». – Веди себя прилично! Тэ-э-э-экс… Где там у нас активная протоплазма-то? …Ага, есть такое дело! Ёжик какой-то затуманенный, прям как ты, Ролик, – не замедлила отыграться Назарова, – любишь интеллигентно выражаться, хм! – феррюкнутый – чешет себе с котомкой… Почему? Да потому что, Юр, на задних лапках, блин корявый! Какой же нормальный, уважающий себя ёж стоя гоцать будет?! Ха! Тоже мне кактус – эректус мобиле, мазафака!.. Так, Сова… Дальше поехали… О, Волк! Женераль Вервольф! Обожравшийся, в дамском чепце и штопанной ночнушке… Гм! Принюхивается. Развернулся, обратно в чащу свалил. Охотников, видать, разнюхал… Зря переживает, у Шапки они у Красной зависли. Третьи сутки напролёт бухают!.. Повезло сучке! – завистливо проворчала наша… м-м-м-м… так сказать, отпетая мадемуазель. – Одна с тремя мужиками кувыркается!.. Во-о-о-от, значится… Медвежонок… Ослик… Кенгуру… Поросёнка три… Нет, четыре. Нах-Нах ещё… Ого! Пять! Пох-Пох в поле зрения нарисовался. Прямо-таки не лес, а свиноферма какая-то! Мясная лавка! Шесть, ё-моё! …А-а-а-а, то всего лишь депрессивно-суицидальный Пятачок транзитом протопал. Ха-ха! Разлюбезную Каракулу небось проведать. Значит, в сухом остатке всё-таки четыре, нет, пять… Гена Крокодил отплёвывается яро, словно шерстью пасть набита. Фи, гадость! И правда, шерстью. Бурая какая-то… Во-о-он оно в чём дело! Хрена лысого Пятачок так запросто мимо Гениного рота на дурничку проскочил бы! Дудки! М-м-м-м… Чебурашку что-то не видать. Странно. Был. Куда запропастился? …Я же говорила – идеальный мир! Идиллический! Нулевая агрессивность. Даже этот… шибко возмущённый гражданин Кровосос общей картины особо-то и не портит.

– Так-так… – задумчиво мял переносицу бош. – Сдаётся мне, это «Ж-ж-ж-ж!» неспроста! Не удивлюсь, ежели выяснится, что нервный паукообразный при делах. Так сказать, представитель принимающей стороны. Хе-хе!

– Чего, чего?! – Юрий Иванович безуспешно сражался с узенькими стиляжьими джинсами, никак не желающими застёгиваться на его раскормленных за зиму окороках. – Какой ещё стороны?! Уф! …Это вообще что за размер? Где взяли?! …Э-э-э-э, бл*дь! …Сорок второй, что ль?! На чью жопу?! Озверели?! Ни фига ведь не налазят!!! …Случаем не твои, Жанночка? …Не перепутали?

– Ну-ка быстренько выдохнул, обжора! Сильней! Живот втянул! – Назаровой, похоже, зверски надоело созерцать всю эту дурацкую кутерьму. – На раз, два, три. Резче! …Три!!! – лёгким движением руки брюки, конечно же, не превратились в элегантные шорты, хотя, честно говоря, риск был велик, зато калитка успешно затворена и фиксирована пуговичкой. – Ничего ценного, надеюсь, не защемили, малыш?

– Уф! – вдохнул с опаской. – Вроде нет.

– Вот и слава богу! Носи, котёнок, на здоровье!

– Жмут, суки! Как в них ходить-то? – Ширяев враскоряку бродил туда-сюда по комнате. – Вдруг порвутся?!

– Не ссы, Юрец, не ты первый! Растянутся! Дуй уже давай! – фон Штауфен нетерпеливо подталкивал друга к платформе. – Вещмешок не забыл? Cтиляга, думм твоя копф! Хе-хе! Тэ-э-э-экс, проверим-ка… Мыло, зубная щётка, паста… М-м-м-м… Трусы, носки, майки, аптечка… Деньги. Хм! Кто на красненькой-то нарисован, знаешь? …Нет?! Что говоришь? На Фила Коллинза [127 - Фил Коллинз (Филип Дэвид Чарльз Коллинз, 30.01.1951 г.) – британский певец, барабанщик и автор песен, актёр, продюсер. Участник рок-группы Genesis.] без кепки похож?! Да что ты, не может быть! Хе-хе-хе! То ж дедушка Ленин! Балда ты стоеросовая! Неуч феррюкнутый! …Пистолеты, ножи, гранатомёты, система залпового огня «Торнадо-С»? …Всё вроде на месте. …Спирту на фига тебе две бутылки, хороняка?

– Ну-у-у-у… Мало ли чего! Вдруг горло простужу али в реку с утёса горного сорвусь. Для сугрева, сам понимаешь, обтереться, продезинфицировать чего, аборигенам опять-таки трошки накапать… Бусы-то, чай, не взял с собой.

– Аборигенам? Очумел, что ли?! Времена-то какие! Там, поди, уже водки «по три шестьдесят две» – хоть упейся! Хотя, конечно… Халява – страшная сила! Кто ж откажется? Даже папуасы непьющие и те… А-а-а-а! – устало махнул рукой Роланд. – Один чёрт, тебе тяжести на горбу таскать! Загружайся! Кстати, мой тебе дружеский совет – брючки в носки заправь.

– Зачем?

– На всякий случай! От этого… – кивнул в сторону продолжающего задорно кривляться на экране клеща. – А кусаться полезет, без малейших колебаний к ногтю его, кровопийцу! …Сергеевна, «Гена» пошёл?

– Давно там уже!

– Молодчинка! «Сергеич»?