Дом там, где твое сердце

Женщина еле заметно качнула головой.

– Excusez-moi, madame, le patron уже дал указания по размещению мадемуазель Рене. Не в ваших покоях. Недалеко.

Неужто Стронберг намеревается навещать её тут, рассчитывает на пикантные развлечения и не желает иметь свидетеля оных? Элиза отчаянно покраснела. Ещё бы вспомнить, а понравилось ли ей… в ту ночь. Приказ Хусейна Лалие стёр память в её голове. Но не просить же Стронберга всё повторить сначала…

– Bien, – буркнула Лиз, решив до поры смириться. – Но Рене будет прислуживать мне! Пришлите её как можно скорей с моими вещами.

Быстро присев в каком-то чудном неглубоком движении, экономка вышла.

Рената примчалась через полчаса. Ничего не видевшая, кроме огорода, в своей тринадцатилетней крестьянской жизни, она задыхалась от восторга.

– Мне дадут новое платье! И туфельки – только мои! Ой, Лиза, я и ходить-то в них не умею! А жить в комнате мы будем вдвоём с Жеан, а спать, представляешь, я буду совсем одна! Даже жуть берёт, – неугомонно тарахтя, Рената обежала комнаты Лиз, сунула во все углы любопытный носик и вернулась, окончательно потрясённая.

– Это что, только твои комнаты? Ты одна здесь жить будешь? Немедленно выходи за него замуж, Лиза! – с крестьянским прагматизмом приказала Рената старшей сестре. Любовь – она есть, потом нет, а недвижимость переоценить трудно.

Лиз с улыбкой наблюдала за суетящейся младшей, думая, что не зря она вроде как в шутку обучала Ренату языку богачей. Последняя фраза заставила её поморщиться.

– Отстань, бога ради! Мне Стронберга хватает с этой темой. Я уже скоро с ума сойду.

– Слушай, Лиза, – Рената без приглашения села, – а ведь он красивый, наш le patron, – так, модное словечко от парижских слуг Рената уже перехватила. – Можно, если тебе не надо, я его себе возьму?

Лиз так и остолбенела.

– Чего?

– Ну, ты, конечно, красивее и постарше, но и я симпатичная. Годика через три могу уже…

Закончить проговаривать свои матримониальные планы Рената Линтрем не успела. Не уточняя, собирается ли сестра в жёны или в любовницы, Лиз огрела её, по примеру матери, тряпкой по спине.

– Ещё чего выдумала! Бегом отсюда!

Рената потёрла спину.

– Ну вот, – пробурчала она, – а говоришь – не нужен…

Глава 25

Занимаясь своими парижскими делами, другой нужной суетой, в частности, организовав переезд названного отца с супругами на родину Хусейна Лалие, Марис Стронберг находил в себе выдержку не думать об Элизабетте, не заходить к ней и вообще не строить особых планов. От болтушки Ренаты, крутящейся постоянно возле неё, он волей-неволей узнавал о настроениях Лиз. По реакции на простодушные провокации сестры было понятно, ночное приключение она Марису и Хусейну так и не простила. Ясности в её состояние время тоже пока не внесло. Лиз сидела в своих апартаментах одна, не выходя даже в сад, не разговаривая и с прислугой, и зверела.

– Лиза, послушай, – сестра снова пыталась расшевелить её, – так нельзя. Марис тебе не враг, чтобы ты его так мучила.

– О, уже просто Марис? – лениво удивилась блондинка, лежащая на кровати, со взглядом, устремлённым в потолок.

Рената покраснела, однако взгляд её пояснял – не от смущения, от злости.

– Ты валяешься здесь, как издохшая корова! – закричала сестра. – Мухи ещё не садятся на царицу тухлятины?!

Лиз неприятно хлестнули такие слова. Что, неужели она мылась уже с неделю назад? К ненужному расходу горячей воды, на подогрев которой уходили дорогие дрова, в их деревне относились неодобрительно, но купаться в озере Лиз предпочитала каждый день.

– Ну что тебе надо от меня, ведьма? Ты же знаешь, что мы здесь совсем ненадолго, и нужно только подождать…

Сестра ухитрилась безмерно удивить её в очередной раз. Рената выпятила губки.

– А я не хочу возвращаться домой. Я Мариса попросила, чтобы тут остаться.

– И он? – Лиз приподнялась в ужасе. Страх потерять сестру незнакомой чёрной змеёй куснул в сердце. – Что он ответил?

Рената самодовольно улыбнулась.

– Сказал «да».

Она всего немного слукавила. На самом деле Марис ответил, что ему всё равно.

– Пошла прочь! – Элиза слетела с кровати – огромной, мягкой, упругой, какой у неё не было на родине. Испуганная Рената убежала.

Нетерпеливо дёргая за сонетку, доселе тихая обитательница комнат подняла целую бучу среди слуг. Она потребовала горячей воды, глаженых платьев, помощи с волосами – и была в полной боевой готовности, когда на улицу спустился вечер, мягкими сумерками окутывая дома.

Омар Лалие отдыхал после дневных трудов в своём кабинете. Его он несколько лет назад, после покупки дома, отделал по своему вкусу деревянными панелями и привёз великолепный ковёр. Три огромных арочных окна украсили мягкие серые портьеры, а подоконники переделали, чтобы на них можно было сидеть, подложив подушки под спину и разглядывая движение экипажей на Вандомской площади. Этим прямо сейчас Омар Лалие и занимался. На площади уже зажгли газовые фонари, и такие же, но куда меньшие, фонарики мерцали на козлах проезжающих экипажей. Красиво… Счастливые люди, довольные своей ограниченностью, торопились наносить визиты – а буржуа спешили домой. Париж возрождался после военных тягот. Уже десять лет прошло, как император Наполеон скончался в ссылке на острове Святой Елены, а город только начал оживать от последствий его сражений. Франция всё ещё в ледяном перемирии с монархиями Европы, деловые связи еле теплятся – а ему здесь хорошо. Город как будто помолодел, скинув груз лет, и пахнет не страхом войны, а свободой. Впрочем – Омар усмехнулся – его деньги и репутация экзотического принца позволяют ему быть свободным везде. А заодно и интриговать своей персоной французский двор. Как только начнётся светский сезон, его вновь атакуют приглашениями в Тюильри и Пале-Руаяль. Вновь разговоры не о чём, расшаркивания с придворными, настырные матери, подсовывающие своих юных дочерей…

Бутыль с араком из фиников на столе манила. Хотя бы недолго не думать о столь же юной строптивице в спальне на втором этаже. Вот отец удружил даром… надо думать, Хусейну просто осточертела холодная Швеция, вот он и поторопил события, как смог. Чем кончится ожидание? Элизе ребёнок сейчас совсем ни к чему. Сама ещё дитя, не успела стать женщиной, получить удовольствие от плотской любви…

– Марис.

Тоненький силуэт в юбке «колокольчиком» замер в проёме двери. Редкий гость, как по заказу! Элиза явно не ожидала, что в кабинете не будет гореть свет, и растерялась. Она не находила хозяина кабинета, а вот он преотлично видел её благодаря свету газовых рожков в коридоре.

– Я здесь, – слезать с подоконника Марис не собирался. Она пришла к нему вряд ли со светским визитом, вот и пусть терпит отсутствие манер. Если крестьянка Лиз вообще знает об их существовании.

Элиза двинулась на голос. Пять неуверенных шагов, и вновь замерла в растерянности.

– Ну где ты? Хотя бы говори, чтобы я знала направление!

– Что тебя привело? Неужели поделишься новостью?

Лиз покраснела в темноте, догадавшись, о чём он спрашивает.

– Мне пока нечего сказать.

Марис зевнул – и погромче, чтобы она поняла, насколько ему неинтересна и раздражительна данная тема.

– Ну тогда возвращайся к себе и жди дальше.

Лиз напряглась.

– Нет.

– Нет? – Марис предельно удивился. Давненько ему никто не противоречил. Соскочив с подоконника, он в три шага оказался прижатым к тоненькой, упрямой, отчаянно одинокой фигурке в бальном платье. Ей, видимо, горничная не сказала, что так парижские дамы одеваются только на выезд. А может, одевалась с помощью Ренаты…

– Я буду рад, если ты передумала насчёт платонического характера нашего ожидания.