Клуб Речников

– Ну, во-первых, худой больно! Ни мышц, ни мяса – кости одни. Во-вторых, волосы у тебя короткие сильно. Наши парни так не стригутся. А в-третьих, ростом ты выдался! Наверное, выше всех в городе будешь. Длинный и тощий… жердь – жердью!

– Ну, во-первых, – заметил журналист, – я не худой, а стройный! И не смотри, что во мне мышц не видно, зато я жилистый. А жилы мышцам – сто очков вперед дадут! Во-вторых, волосы и отрасти могут, если я тут, не дай Бог, задержусь. В-третьих, высокий рост всегда украшал мужчину. Не буду хвастаться, но в наше время я пользуюсь большим успехом у девушек и женщин.

– А невеста у тебя есть или жена?

– Нет! Молод я еще, чтобы о таком думать.

– А сколько лет тебе?

– Двадцать пять.

– Засиделся ты, Глеб, – усмехнулась Верея. – К такому возрасту у нас тут многие по несколько ребятишек уже имеют. Щеку едва восемнадцать исполнилось, а у него уже своя кузница.

– Детей завести – много ума не надо! – огрызнулся журналист. – А кузницу твой Щек тоже, наверняка, не сам строил. Небось, досталась от кого-нибудь… в наследство!

– Ты прав, – согласилась девушка. – Кузницу ему отец подарил, он у него купец богатый. Щеку торговать не захотелось, так он кузницу и получил.

«И тут «мальчики-мажоры»», – подумал про себя Глеб. Он протянул руку и сказал:

– Ладно, давай одежду.

Девушка сунула ему в руки сложенные вещи и произнесла:

– Спать в избе будешь, но учти, ко мне – не соваться! У меня под подушкой дубинка спрятана.

– Ой, напугала! – усмехнулся парень. – Да не переживай, ты не в моем вкусе! Не нравятся мне девушки, у которых отцы колдовством занимаются.

– То-то! Ну пошли, ужин стынет.

Верея завела журналиста в дом и накормила какой-то странной кашей. Крупы в ней не было, и напоминала она, скорее, густо разведенную в воде муку. Вкуса особого Глеб не почувствовал, но и отвращение еда у него не вызвала. Наевшись, парень поблагодарил хозяйку и пошел подышать свежим воздухом на улицу. В лесу быстро темнело. На небе стали появляться первые звезды. Повеяло прохладой. Где-то вдалеке послышался протяжный волчий вой. «Ну, конечно, – подумал Глеб, – здесь же дикая природа! Надо аккуратней себя вести!» Словно в ответ на его мысли неподалеку раздался яростный рев, и что-то огромное и черное начало продираться сквозь кустарник к избе.

– Медведь! – ахнул журналист и в долю секунды забежал в дом и закрыл за собой дверь.

– Верея! – крикнул он. – На нас медведь напал! Сейчас он начнет в двери ломиться!

– Так это ж, наверное, Умил пришел! – обрадовалась девушка. – Значит, все с ним в порядке, а то я уже переживать начала.

– Какой еще Умил? – растерялся парень.

– Брат мой названный! Когда матушка умерла, отец мне медвежонка из лесу принес, вот мы с ним и выросли вместе. А потом он влюбился в кого-то и в лес ушел.

– Кто влюбился? Медведь?! – вытаращил глаза Глеб.

– Ну да! Животные и растения тоже любить умеют, и даже камни…

В этот момент снаружи сильно толкнули дверь, и журналист отлетел далеко в комнату.

Большой лохматый мишка ввалился в избу и, громко рыча, уставился на Верею. «Девчонка, видать, совсем спятила от лесной жизни. Он же ее съест!» – мелькнула мысль в голове парня. Он вскочил на ноги, схватил в руки лавку и замахнулся на зверя.

– Не смей! – воскликнула девушка и закрыла собой косолапого.

Глеб опешил, медведь – тоже.

– Поставь лавку на место! – спокойно произнесла дочь Яра. – А ты (обернулась она к зверю) – успокойся! Этот молодец – наш друг, ничего плохого он мне не сделал. Косолапый заурчал и, косясь на журналиста, уселся прямо посреди комнаты. Глеб медленно опустил скамейку и отошел подальше к окну.

– Знакомьтесь! – как ни в чем не бывало, сказала девушка. – Умил, это – Глеб, наш гость из будущего. Он поживет у нас немного, пока отец его назад не отправит. Глеб, это – Умил, мой брат. Мы выросли вместе, и он сильно за меня переживает. Он ушел в лес, и у него своя семья, но он навещает нас с отцом и помогает, чем может.

Журналист тупо смотрел в медвежью морду, и ему казалось, что он сходит с ума. Вдруг, зверь поднял лапу и приветственно помахал парню. «Наверное, дрессированный!» – решил Глеб и, на всякий случай, махнул в ответ.

– Вот и познакомились! – обрадовалась Верея и тут же напустилась на медведя:

– Умил, как тебе не стыдно! Ты два месяца не появлялся! Я уж думала, с тобой невесть что случилось!

Косолапый что-то проревел в ответ.

– Неужели?! – ахнула дочь Яра. – Тогда, конечно, все правильно! Нужно было ей помочь.

Глеб молча наблюдал эту картину, смутно соображая, кто же из них двоих более сумасшедший: девушка из глубокой древности или он – образованный журналист, присутствующий при подобном сцене… Словно почувствовав его состояние, Верея на минуту замолчала и уставилась на парня.

– Снова ничего не понимаешь? – спросила она его.

Глеб утвердительно затряс головой.

– А ты от мозгов-то своих отключись, они иногда мешают, – заметила девушка.

Затем она подошла к журналисту, положила ладонь к нему на грудь и тихо проговорила:

– Глаза закрой и слушай не ушами, а душой. Для нее нет преград!

После этого она пробормотала какие-то заклинания, отошла от парня и вновь обратилась к медведю:

– И как она себя теперь чувствует?

– Хорошо! – проревел в ответ медведь.

Глеб вздрогнул, открыл глаза и с ужасом уставился на зверя.

– Лапа почти здорова. Я ей рыбу приношу, ягоды, так что, все в порядке, – продолжал «разглагольствовать» косолапый.

– Мамочки, – тихо прошептал журналист, – похоже, мне прямая дорога в психушку!

Ноги его стали ватными, и он почти упал на лавку.

– Ты что так разволновался? – удивилась Верея. – С женой Умила уже все в порядке. Она лапу сломала, поэтому он и не приходил так долго.

«А может я и не в прошлом вовсе? – принялся сумбурно размышлять парень. – Сошел с ума и лежу где-нибудь в Кащенко, и все ЭТО мне мерещится!»

В этот момент медведь встал и приблизился к Глебу. Он принялся его обнюхивать и внезапно дыхнул ему в лицо таким мерзким рыбным запахом, что журналист тут же отказался от своих мыслей по поводу больницы. «Вряд ли в психушке будет так вонять!» – решил он.