Кая. Зов Пустоши

– Не простудитесь, княжна.

– Если зверь отпустит сны досмотреть – улыбнулась я. И мы вместе проследили за резвящимся щенком. Но если я с умилением, то часовой нервно содрогнулся и отвел взгляд, переплетя руки на груди, наверно, в последний момент удержавшись от охранного знака. Я понимающе хмыкнула, странно было бы, если солдаты реагировали иначе, в конце концов, они всю жизнь учатся сражаться с порождениями Пустоши. А тут не просто тварь, а сумеречный волк, пусть и щенок.

– Доверяю свой покой, – выдохнула я ритуальную фразу, прощаясь.

– Смотрю в темноту, – вытягиваясь по стойке смирно, отозвался часовой.

Еще немного покружив по территории крепости, нервируя часовых, я все же уговорила ночное создание вернуться домой.

Мысль о том, куда подевался стражник, не давала мне покоя. Поэтому возвращалась я максимально тихо. Кроме шелеста моих шагов слышались только приглушенные звуки ночной крепости.

Стражник стоял на своем месте, странно привалившись к двери, глаза его были прикрыты, а руки на груди он держал в защитном жесте. Я настороженно замерла, разглядывая его: что-то явно было не так. Тихонько вышла из-за угла и, стараясь двигаться максимально бесшумно, подошла ближе. Он открыл глаза, когда я уже была в двух шагах.

Стражник сдавленно вскрикнул, неестественно выпучил глаза, судорожно схватил клинок, а второй рукой, мелко дрожащей, осенил себя защитным знаком. Из-за моей ноги высунулась любопытная мордочка волчонка. Стражник побледнел, я невольно вспомнила, каким путем можно максимально быстро добраться к покоям лекаря. Я кашлянула, звук эхом отразился от стен, у мужчины дернулся глаз и задрожали уголки губ, будто он пытается улыбнуться, но в тоже время сдерживает улыбку. Это был нервный тик. Рука, сжимавшая клинок, тоже дрожала, но оружие держал так крепко, что еще чуть-чуть и сухожилия лопнут от напряжения.

– Что случилось? – мой голос прозвучал хрипло.

Он дернулся, как от пощечины, судорожно задышал, сильно раздувая ноздри, затем тонко всхлипнул и, откинув в сторону клинок, повалился на колени, обнимая себя руками и раскачиваясь, безумно таращась в темноту. Я почувствовала, как у меня дыбом встают волосы. Тоже захотелось оглянуться в темноту, в первозданном страхе различить мутную фигуру. Еле сдержалась. Волчонок тем временем, проявляя чудеса настойчивости, смог толкнуть дверь в мои покои и вбежал в гостиную. Через секунду раздался громкий и жалобный вой. У стражника в углу губ появились белые пузыри пены, он захрипел. Я нервно выдохнула, сбрасывая оцепенение, обогнула мужчину по широкой дуге и вбежала в свои покои. Белый комочек, жалобно скулил на одной высокой ноте, звук ввинчивался в мозг, волчонок ползал на брюхе рядом с дверью в спальню. Практически мгновенно пересекла гостиную, легко подхватила малыша. Тот грозно оскалился, демонстрирую тонкие и острые как иглы клыки, вой перешел в утробный рык. Под ногами хрустнуло, волк взвыл сильнее, извиваясь всем телом, пытаясь вырваться. Я одной рукой прижала его покрепче к себе так, чтобы не укусил, и подняла с пола сухое соцветие. Волк клацнул зубами. Соцветие источало едва уловимый сладкий запах.

– И у кого же из нас двоих появился поклонник? – щенок в ответ попытался тяпнуть меня за палец, щелкнула его по носу и покрутила в руках букетик. Поклонников-то у меня нет и не было никогда, а значит… А значило это только то, что от этой дряни у меня под дверью загибается стражник. Или не от этой. Быстро сунула соцветие в книгу и выскочила в коридор. Стражник лежал на боку, его било в конвульсиях, изо рта шла пена. Я склонилась к нему, в нос ударил мерзостно-сладкий дурманящий запах.

Хелл задери! Подскочила и максимально быстро помчалась по коридору, этот запах я узнаю из миллионов. Проклятая алхимическая дурман-трава!

Мои покои находились в левом крыле княжеского этажа, там же где и библиотека, и кабинет отца, и лаборатории, и несколько нежилых гостевых комнат. Сейчас здесь жила только я, а потому ни одного стражника на своем пути я не встретила. Вся княжеская семья и некоторые фрейлины Анисии обитали в правом крыле, откуда я предпочла ретироваться, близкое соседство с Княгиней угнетало. Собственно, там же жил и семейный врач, и к нему сейчас было ближе, но я свернула на лестницу и побежала вниз. Слишком все мутно, пока отца нет, не стоит поднимать панику в правом крыле.

Я затарабанила в дверь. Не прошло и трех минут, как она распахнулась, и в полумрак коридора вышел Тоби, высокий сухощавый мужчина с неизменными очками в толстой оправе на носу. Он уже был одет и с сумкой медикаментов наперевес. Вот что значит идеальная военная выправка, если отчаянно тарабанят среди ночи в дверь военного лекаря, значит, все серьезно.

– К моим покоям, максимально быстро, – не приветствуя, скомандовала я. – И это очень секретно, Тоби, прошу тебя.

Лекарь понятливо кивнул:

– Как скажете, княжна, – и не задавая вопросов, побежал выполнять приказ. Я же помчалась дальше, в отсутствии отца я могла обратиться лишь к одному человеку.

Следующая дверь распахнулась не настолько быстро, но все равно оперативно.

– Княжна, – начальник тайной канцелярии произнес мой титул со смиренной обреченностью, попутно застегивая камзол. – И зачем я вам понадобился среди ночи?

– Что может быть лучше ночной прогулки? – ответила я вопросом на вопрос.

Мужчина хмыкнул, прикрыл за собой дверь и едва уловимо кивнул охраннику, который материализовался практически из пустоты.

– Где? – коротко спросил граф.

– Возле моих покоев.

Охранник без лишних приказов растворился в темноте.

– Пойдемте, – тяжело вздохнул граф. – А вообще, отвечая на ваш вопрос. Довольно много вещей, княжна, – он шагал куда быстрее меня, мне приходилось практически бежать. – Например, сон, поверьте, в этот час предаваться сну невероятно приятно.

Я скосила на него взгляд. Лучше всего к этому мужчине без возраста подошел бы эпитет безликий. Это так тривиально, начальник тайной охраны с совершенно незапоминающейся серой внешностью, средний рост, среднее телосложение, блеклые волосы, лицо, с которого будто соскальзывает взгляд, тонкая полоска губ и цепкие голубые глаза, которые, впрочем, в любой момент могут стать совершенно невыразительными. Тривиально, но работает в совершенстве. Спроси любую местную аристократку, кто такой граф Рихард, и она шепотом, с придыханием, чуть закатывая глаза, ответит, что это начальник тайной канцелярии северного княжества, неженатый, между прочим.

Но спроси ее же, что это за мужчина в простой одежде во-о-он там стоит. И она лишь равнодушно дернет красивым плечиком – простолюдин какой- то. Удивительная способность преображаться.

Мы свернули к моим покоям, в нос ударил кислый тошнотворный запах. Тугой комок желчи подкатил к горлу, я с отвращением скривилась, искренне пожалев, что у меня нет с собой надушенного платка. Тоби, крепко держа стражника за волосы, что-то ожесточенно втирал несчастному под нос, но тот лишь бессвязно мычал. Вокруг были лужи рвотных масс. Я содрогнулась, стараясь дышать ртом.

Белый невесомый платочек с изображенными на нем инициалами Р. Л., подчеркнутыми черной кривой молнией, знаком тайной канцелярии, протянул мне Рихард. Я поспешно прижала его к носу, вдыхая терпкий запах благовоний.

– Ко мне в лазарет его, скомандовал лекарь, отпуская голову стражника. – Только зафиксируйте на кровати, чтобы встать не мог.

Лекарь отер руки об одежду и подошел к нам.

– Сильное отравление алхимической дурман-травой, он принял ее в концентрированной дозе, – не дожидаясь вопроса, пояснил он. Тоби охлопал себя по карманам, привычным движением достал курительную трубку, покрутил в руках, взглянул на меня и со вздохом опустил ее снова в карман. Все в крепости знали, что я не переношу запах табака.

– Обычно зависимые втирают порошок себе в небо, – продолжил он, – но мне кажется, это не тот случай, я взял пробу, небо чистое, без привычного слизистого налета, свойственного зависимым. Простите, княжна, за подробности.

Я лишь рукой махнула, покрепче прижимая к себе платок.

– Хочешь сказать, его отравили? – спросил Рихард.

Тоби с сомнением покачал головой.

– Не могу пока точно сказать, – он сделал паузу, задумчиво на меня посматривая. – Но вот если порошок алхимического дурмана развести в воде, а затем вымочить продолжительное время в нем платочек, так чтобы ткань все впитала, а затем вот так же, как княжна прижимает его к носу, прижать к дыхательным путям жертвы и подержать подольше, возможно, будет похожая реакция.

Я от такого сравнения поспешно убрала надушенный платок. Тоби хмыкнул на мою реакцию и закончил.

– Но это неточно, мне нужно больше времени.

Рихард кивнул:

– Займись этим, пожалуйста.

Лекарь закатил глаза, увеличенные линзами очков, белки блеснули даже в полумраке, жест получился особенно выразительным.

– Пойду я выполнять, – и развернувшись, отправился в лазарет.

Рихард же прошелся мимо испражнений, присел в месте, где лежал стражник, осмотрел пол, косяк двери.

– Вы позволите? – он взялся за ручку двери в мои покои.

– Да, конечно, входите.

Мужчина вошел в гостиную, я следом, по-прежнему не решаясь опустить волчонка на пол.

Он прошелся по периметру, осматривая пространство. Я села в кресло, закинула ногу на ногу, обычно так сидеть не принято, но в этой позе я чувствовала себе увереннее. Волчонка усадила рядом, придерживая, чтобы не соскочил. Нужно рассказать о подкинутом растении, но я боялась. Слишком странно реагировал и вел себя щенок, вдруг они решат, что он опасен для меня, и попытаются забрать. Мысль была нелепой, но дыхание замирало только от одного предположения, что я могу разлучиться с ним. Обратила внимание, что нервно качаю ногой, тело всегда выдает, пришлось сделать усилие, заставляя себя сидеть спокойнее.

Рихард присел у двери в спальню и подобрал с пола несколько сухих листочков, покрутил их в руках, затем на раскрытой ладони продемонстрировал издалека мне.

– Очень сомневаюсь, что в ваших покоях слуги пренебрегают уборкой.