Кая. Зов Пустоши

Глава 1

– Пустошь раскинулась за горами, Легард! Порождения Пустоши бродят по этим самым горам, они доходят до наших домов!

– Ну, допустим, до домов они не доходят, – усмехнулся высокий статный мужчина, наливая себе вино.

Миловидная женщина, к которой возраст, казалось, боялся прикоснуться, сейчас была некрасива. Обычно аккуратно подведенные глаза лучились злостью, отчего в уголках глаз собирались морщинки. Пухлые чувственные губы были поджаты, и рот кривился в совершенно непривлекательной гримасе.

– Ты понял, о чем я, Легард! Сыны твоей родины гибнут на границах, сражаясь с тварями Пустоши. А ты берешь и приводишь эту тварь в наш дом!

Вышеупомянутый Легард, он же мой отец, вольготно откинулся в кресло, вытянул уставшие ноги и сквозь бокал рассматривал беснующуюся женщину. Он подозревал, что причина ее гнева вовсе не в волчонке, а в той, что спокойно гладила щенка, сидя в углу кабинета. И дверь этой закрытой для всех комнаты для его дочери была открыта всегда. Что не скажешь о сыне. Оттого и бесится женщина, вот уже семнадцать лет как бесится. Но что тут сделаешь, не занял единственный наследник надлежащего места в сердце, и тому есть много причин. Мужчина хмыкнул: зато занял нужное место на бумагах, где этому наследнику отводится, пожалуй, слишком много прав.

– Аниса, оставь этот высокопарный слог. Ты же видишь, я устал.

Женщина замерла, сильнее поджав губы, так что они казались тонкой нитью, прихотливо перечеркнувшей лицо. Легард покачал головой – совершенно не умеет контролировать эмоции. Быть может, в этом и залог их семейной жизни, он умеет читать ее как раскрытую книгу и всегда знает, когда она может уколоть в спину. Ударить духу не хватит, а так, доставить мелкие неприятности не слишком внимательному супругу – да.

– Эта тварь не будет жить в нашем доме!

– Эта тварь уже живет в нашем доме, – он встал из-за стола и подошел к жене. – Аниса, дорогая, день был тяжелым, нам всем пора отдыхать.

На мгновение он подумал, что жена поднимет на него руку, но нет, резко развернулась и вылетела из кабинета. Двери уже привычно закрылись с грохотом.

Я сладко потянулась, опустив волчонка на пол.

Отец снова сел за стол, наблюдая, как щенок обнюхивает кабинет.

– Ему нужно дать имя.

Я кивнула:

– Немного подумаю и назову.

Он тяжело вздохнул, прикрывая глаза:

– Корми его только сама и еду тоже пробуй сама, по первому времени добавляй свою кровь, чтобы привязка устоялась, – он отпил из бокала. – Сейчас позови служанку, пусть принесут тебе горячего красного вина – и от болезни хорошо, и дыхание Пустоши выводить.

Я снова коротко кивнула:

– Раньше ты не говорил мне про вино.

– Раньше ты не приручала создания Пустоши, – отец тепло улыбнулся. – Иди отдыхать, дорогая, сегодня мы хорошо потрудились, теперь о твоей безопасности я буду переживать значительно меньше.

Я легко подскочила, подхватив волчанка, и мысленно удивилась, особой усталости в теле нет. Странно, день и правда был утомительным.

Отец окликнул меня в дверях.

– Мне сейчас нужно будет уехать, вернусь завтра днем. Будь внимательна.

– Можешь считать меня воплощением осторожности, – подмигнула я и аккуратно прикрыла за собой дверь. Несколько раз моргнула, после светлого кабинета полумрак коридора был особенно темен. Волчонок на руках уютно завозился.

Мои покои располагались недалеко от отцовского кабинета. Обычно днем в этом крыле крепости много народа, кто с донесениями, кто с рапортами и просьбами, секретари носятся. Но с наступлением ночи все резко менялось, ни один праздно шатающийся аристократ сюда не забредал. И сейчас я этому радовалась как никогда. Усталость особо не чувствовалась, но вот в голове мерзко звенело. Пожалуй, и правда стоит выпить вина, близость Пустоши странно на меня влияла, она одновременно и бодрила, и опустошала, оправдывая свое название. А еще навевала меланхолию, после таких вылазок в пограничье я все время размышляю о том, что нормальная аристократка семнадцати лет должна несколько иначе проводить свое время, не говоря уже о княжне.

Слуга менял светильник, при виде меня он вздрогнул и отвернулся, тень качнулась, упав размазанным черным пятном на стену. По телу прошла нервная дрожь, отзываясь тупой пульсирующей болью в висках. Я сбавила шаг, внезапно накатила волна страха, как там, в лесу возле тела волчицы. Эхо моих шагов наложилось на пульсирующий шум крови в голове и еще эти тени. Мягкий свет свечей отбрасывал паутину теней. Темный узор лег на картину «Светлое утро зимы». Я замерла, ясный, залитый солнцем снежный день с резвящимися детьми и румяной нянечкой теперь напоминал приготовившихся к пиршеству тварей, что засели темными комками в светлых сугробах. Щенок сладко зевнул, и я уже машинально погладила по мягкой шерстке.

Что-то изменилось. Тянущее, сосущее чувство тревоги, заставило с подозрением оглядывать привычное с детства пространство. Жесткий каблук походных сапог слишком громко отбивает шаг, звук отражается от стен и эхом несется следом, будто некто незримый прошел с нами от границ Пустоши. Я вздрогнула от этой мысли и оглянулась, никого, привычный родной замок. Сердце стучало все быстрее. Что-то изменилось – практически как заклинание повторила мысль. Подойдя к двери своих покоев, остановилась, эхо улетучилось. Поймала несколько озадаченный взгляд стражника, но не обратила на него внимания. Странное чувство не отпускало, будто ЧТО-ТО уже произошло. Кисло-сладкий привкус ощущался во рту, горько соленым чадили свечи, желудок сжался, я поморщилась – пахло переменами.

Глава 2

– Кая, не зевай! Ты пропустила удар, будь собраннее!

Я перевела дух и подхватила клинок, вновь становясь в изготовительную позицию.

Дрейк смерил меня скептическим взглядом, сделал практически неуловимое движение и понеслось, удар еще удар, блок, блок, шаг назад, разворот и снова удар. Холодная сталь плашмя ударила по кисти, выбивая клинок. Я зашипела, прижимая к себе поврежденную руку. В глазах защипало, заморгала чаще, сдерживая слезы. Одна минута! Это мой максимум сегодня. Хмуро подобрала оружие, рука отозвалась болью. Нельзя сказать, что в обычное время я долго выдерживаю спарринг с Дрейком, но все же не минута!

Клинок сейчас ощущался чересчур тяжелым, рука ныла. Я снова встала в стойку, мысленно отметив, что пора бы уже учиться левой рукой владеть. Мой тренер, он же начальник гарнизона – Дрейк, терпеливо дождался, пока я подготовлюсь к следующему спаррингу, и с непроницаемым лицом повторил в точности последний выпад. Я неловко отшатнулась в сторону, не помогло. Сталь ударила по руке, вновь выбивая клинок. Дурацкий крик вырвался непроизвольно, рука покраснела, медленно наливаясь синевой.

Один из лучший мечников княжества подобрал мое оружие. Зимнее солнце заиграло бликами на его седых волосах. Бережно, словно ребенка, он зачехлил клинок. Движения собранные, лаконичные, четкие. Никто в нашей крепости в здравом уме не назвал бы его стариком. Хотя лицо его испещряли морщины вместе со шрамами, волосы были седы столько, сколько я себя помню. А еще старая кухарка любит рассказывать байку о последнем прорыве тварей и о том, как совсем еще юный четырнадцатилетний Дрейк остановил Лесного Тролля, благодаря чему гарнизон смог отбросить отродья обратно за границу Пустоши. И несмотря на то, что никаких лесных троллей в классификации тварей Пустоши нет, а последний прорыв был более двухсот лет назад, история мне все равно нравилась. Она позволяла фантазировать, сколько же на самом деле лет моему учителю.

– Иногда проще признать, что ты не в состоянии продолжить тренировку, чем показательно мучиться и геройствовать.

Мужчина убрал и свое оружие, говорил он тихо, но веско.

– Ты не на поле боя, и очень надеюсь, никогда там не окажешься. Мне сложно понять решение князя – учить тебя мечному искусству, – он легко пожал плечами, – но не моего ума решения князя понимать, мне приказано я выполняю.

Дрейк отложил в сторону клинки и развернулся ко мне всем корпусом, переплетя руки на груди. Захотелось невольно сглотнуть и сделать шаг назад.

– Но приказы я привык исполнять хорошо.

Он сделал паузу, отстраненно взглянул на полосу препятствий. Я мысленно подобралась. Первое чему выучивается младенец, собака, солдат – это считывать эмоции родителя, хозяина, командира. И я уже видела это раздраженное дрожание мускулов на лице Дрейка. Ничего хорошего эта пауза в тренировке мне не сулила.

– А потому, княжна, – продолжил он, – я надеюсь, у вас найдется весомая причина объяснить князю, где вас твари Пустоши носили всю ночь! И почему вы настолько уставшая, что не в состоянии клинок в руках удержать.

Я отвела взгляд, хотелось топнуть ногой, крикнуть «ты ничего не понимаешь» и убежать.

Причина-то у меня как раз была весомая. Но Дрейку это знать ни к чему.

Тонкий скулеж ворвался в моё сновидение, я нехотя открыла глаза. Мягкий, бледный свет луны заливал прикроватную тумбу. Около двух часов ночи – отчаянно зевая, сообразила я. Волчонок крутился юлой на кровати и пытался сделать под меня подкоп.

– Ну и чего скулим? – подхватила белый комок под мягкий животик и аккуратно опустила на пол. Волчонок негодующе подпрыгнул, я почесала его за ухом, зевнула и вновь легла в кровать, уютно укутавшись одеялом. Засыпала я мгновенно. Обычно засыпала мгновенно. Сначала он схватил простынь и, утробно порыкивая, потянул, упираясь всеми лапами. Я тихонько хихикнула. Потом волчонок сообразил, что простынь – это мало эффективно, и допрыгнул к свисающему краю одеяла. Мой кокон медленно разматывался, одеяло уползало к упорному животному. Я немного повозилась с ним, играя. Потом показательно сдалась и села на кровати:

– И что ты хочешь?

Щенок смешно дернул ухом на звук голоса, плюхнулся на попу, тут же подскочил, вильнул хвостом и подбежал к двери. Я с сомнением покосилась в окно, там было холодно и ночь. А мне еще, как обычно, рано вставать.

– То, что ночь на дворе, тебя не смущает? Щенок поскреб в дверь, как бы отвечая, что нет, не смущает. Тяжело вздохнув, встала, накинула поверх ночного платья полушубок, обула на босу ногу сапоги и распахнула дверь. Белый комок радостно выкатился в коридор, по ногам тут же повеяло сквозняком. Стражника возле двери не было. Где-то вдалеке хлопнуло окно, я вздрогнула. Волчонок шустро бежал вперед, мне пришлось поспешить за ним.

Вполне возможно, у него сейчас смена караула. Мысль была нелепой. Мои покои всегда охраняют. С другой стороны, я ночью охрану практически никогда и не проверяла. В крепости ничего опасного не происходит. Может быть, это просто халатность? Или скрутило живот, приспичило в туалет. Или еще что. Я крутила мысль о стражнике всю дорогу, пока мы не вышли во двор. Холодный порыв ветра тут же пробрался под одежду, я снова вздрогнула, теперь уже от холода.

Волчонок носился вокруг, как радостный совершенно обычный щенок, обнюхивал редкие кусты, углы пристроек. Луна освещала двор, и я не опасалась наткнуться на что-либо в темноте. Поздоровалась с часовым. Тот посмотрел на меня удивленно, но к тому, что княжна воспитывается не совсем как обычные юные аристократки, привыкли уже все обитатели крепости. А потому моя ночная прогулка не вызвала ни паники, ни лишних вопросов. Часовой приветливо махнул рукой: