Фокусник

Они как чешуйками были окружены легендами и сплетнями. Стоило нам зайти в бар, паб, клуб, все сейчас же оборачивались на нас со смесью опаски и любопытства. Вардана знала в лицо большая часть города. На него показывали пальцем.

Идти с ним ночью по улице было похоже на прогулку по аквариуму. Рыбы таращились как будто из-за стекла, боясь подойти, и под их взглядами каждый из нас чувствовал себя высшим существом. Многие здоровались, задавали вопросы. “Главное – тихонько проинструктировал меня Макс – ни с кем особенно не разговаривай.”

– Эй, ты встречаешься с Варданом?

– Слышь, угости косячком?

– Воу, воу, смотрите, подстилка пошла!

– Красавица, а красавица, а где это твоего парня носит, а? Ну-ка дай-ка я поговорю с ним по-пацански.

Новости в Оксфорде разносятся с пандемической скоростью, и спустя несколько дней все заинтересованные уже были в курсе моей причастности к свите.

Кое-кто кричал мне вслед оскорбления. Но большинство, казалось, готовы были идти за мной куда угодно за одну только надежду быть поближе к необыкновенной магнетичности Вардана и его психотропным запасам. Наслаждение от этого было настолько же острым, насколько оно было непривычным.

Как-то раз я пришла в «Камеру» чуть раньше остальных. Я думала, меня разорвут на части. Музыки еще не было, и та тишина, которая там повисла, была одновременно самым страшным и самым восхитительным, что мне доводилось испытывать. Я шла, как будто в облаке звукоизолированной ваты, а за моей спиной смыкались шепотки. Я села, попросила вина, и вокруг меня собралась настоящая толпа. Всем обязательно хотелось на меня посмотреть и меня потрогать, как будто они сомневались в моей настоящести. Они лезли ко мне как пауки из банки, часть – знакомые, но большинство я видела в первый раз. Я так и не поняла, чего они от меня хотели, но в те пятнадцать минут я передумала, кажется, все мысли, которые были у меня в голове.

А там был одновременно и ужас, и желание убежать, и даже какое-то странное ликование. Я чувствовала их беспомощность, и радость, и драйв, и чуть ли не преклонение, и совершенно не знала, как на это реагировать. Мне казалось, что я упаду в обморок от того напряжения, с каким на меня уставились. Когда пришли Макс и Вардан, мне стоило больших трудов не броситься им на шею.

– Как ты это переносишь? – Спросила я, когда мы наконец оказались на свежем воздухе.

– Что?

– Их всех.

Вардан пренебрежительно повел плечом.

– И что мне надо было делать с ними всеми?

– Ничего.

Мне было одновременно так тошно и так весело, что в тот вечер я, казалось, растворилась и кристаллизовалась кем-то другим.

Милая женщина, у которой я снимала комнату, предупреждала меня не гулять допоздна. А чего мне было бояться, думала я с плохо скрываемым от самой себя восторгом. Все боялись нас.

В другой вечер мне представилась редкая возможность увидеть рассерженного Вардана.

Около одиннадцати зазвонил телефон. Вардан, который сам не пользовался мобильными, звонил с номера Макса.

– Сейчас к тебе приедет этот дебил, – быстро сказал он, – разберись с ним.

– Кто?

– Дебил.

Я сделала вывод, что речь шла о Максиме.

– Придурок подрался с Чингизом. Вернее, Чингиз работал грушей… – из трубки раздался довольный смех стоявшего рядом «придурка», – и заработал сотрясение. Или что-то такое, ходить он не может.

Вардан ехал довезти пострадавшего до дома, а Макса посылал ко мне. Я возмутилась, и предложила свалить заботу о пьяном забияке на Влада.

– Влад там с кем-то трахается, – отмахнулся Вардан.

– Может, я здесь тоже с кем-то трахаюсь? – Съязвила я.

Вардан фыркнул и бросил трубку. Через полчаса затрещал дверной звонок. Вместо Максима на пороге стоял Вардан.

– Хотелось бы сообщить тебе лично – прошипел он, – Да пошла ты.

Я засчитала это происшествие как свою маленькую победу.

Тяжелее всего было вести двойную жизнь, совмещая учебу, прилежных одногруппников, которые спрашивали у меня домашнее задание и хихикали при слове “пиво”, будучи совершенно уверенными, что я, как они, ложусь спать с десять, мечтаю о Джонни Деппе и больше всего на свете боюсь экзаменов, и жизнь настоящую, жизнь в свите. Разница между мной и законопослушным обществом, и раньше-то громадная, стала теперь смехотворно непреодолимой. Я удивительно быстро освоилась. И нашла способ успевать все, кроме сна. Все знают ощущение, когда мир будто бы внезапно становится серым. Я не догадывалась, что бывает еще и обратное явление. Мой мир флуоресцировал, все бросалось в глаза, все переливалось, мерцало, все было живым и ярким и прекрасным, и как будто только вымытым, свежим, чистым.

– Избалованная дура, – вздохнул Вардан, передавая мне косяк, – Знаешь, почему я тебя терпеть не могу?

– Почему?

– Потому что тебе талант некуда девать. А ты сидишь и…

– Это самое приятное, что я когда-нибудь слышала, – растрогалась я.

– Я ж говорю, избалованная дура, – кивнул Вардан.

Дни плелись нерешительно, как лишенные кофе обыватели. В промозглую осеннюю погоду не хотелось и не ждалось ничего, кроме вечера, спертого воздуха клубов и моей новой роли. Я начала кривиться на чужаков.

На второй месяц моего знакомства со свитой Чингиз привел свою очередную пассию. У привязавшейся к нам девушки не было шанса: она думала, что мы идем в клуб, а мы шли «по клубам». На ней были каблуки невероятной высоты, тонкие черные колготки, шелковое предельно короткое платье, укладка и макияж. Она, конечно, очень хотела нам понравиться, но это сложно было сделать любому чужаку, а чужой девушке – почти невозможно. А ее капризы, под которые она пыталась замаскировать желание пофлиртовать, только провоцировали всех на издевки. Мне стало ее жаль.

– Ты вливаешься в эту компанию только если тебе действительно плевать на них, – посоветовала я ей, пока никто не слышал.

Ей явно было не плевать. Она посмотрела на меня с недоумением.

– И чего мне не хватает?

Ах, этот омерзительный юношеский интерес, какая дрянь, на зубах скрипит. Я честно ответила:

– Ума.

Она сглотнула.

– А ещё стиля, вкуса и таланта. Ты бездарная актриса, до мозга костей обыкновенная, и, наверное, поэтому такая… облезлая.

Подражая Вардану, я чувствовала себя выше правил этикета. Она сказала, вероятно, с иронией, которую я намеренно не стала брать в расчет:

– Да, мне твою мудрость и опыт перенимать и перенимать.

– Конечно. Но не расстраивайся, большинству тех, кто со мной общается, стоит перенять у меня мудрость и опыт.

Больше мы ее не видели.