Хозяин моего тела

Но я чувствую – стоит немного пошевелиться, и Элиас упрется в меня еще сильнее. А я сейчас настолько возбуждена, что мне этого… мало.

Я, черт возьми, сама хочу его глубже. Как в самых стыдных снах, когда я полностью отпускала себя и погружалась в непристойнейшее наслаждение с головой.

И я шепчу:

– Давай. Я уже…

Я хочу говорить об этом. С каждым моим словом меня все больше трясет от стыда. Я не голая – одета в красивое платье. На глазах у меня повязка.

Если нас кто-то увидит со стороны, он никогда не скажет, что я – жертва Элиаса Конте. Он решит, что я в самом деле шлюха, которую жестко имеет сильный и властный мужчина. Бандит.

Я почти на грани оргазма – стоит прикоснуться к клитору, немного потереть его – и кончу.

Но ощущение, когда член упирается в меня, растягивая под свой размер, абсолютно новое и непривычное.

Острое, на грани боли. Только от этой странной боли узел внизу живота закручивается еще туже.

Я делаю глубокий вдох, и все происходит одновременно. Пальцы Элиаса берут клитор в томительно-сладкий плен, а бедрами Элиас делает сильное и одновременно плавное движение.

Меня пронзает боль. Резкая, странная и… ошеломляющая. Выбивающая из легких тонкий вскрик.

Боль, которая стихает, сменяясь чувством непривычной наполненности. Элиас не просто большой – он огромный. Это удивительно и… ооох… я больше не могу связно думать, потому что его пальцы играют со мной, подчиняя собственному ритму удовольствия.

– Кончай… Лола… – в охрипшем до неузнаваемости голосе столько страсти, что мое тело выгибается ему навстречу. Я впервые кончаю так – с членом внутри.

Удивительно. Ярко и обжигающе, до вспышек в глазах хорошооо…

А потом Элиас начинает двигаться. Я опять чувствую странную боль.

Словно знак, что теперь Элиас в моей крови. Что я принадлежу ему. Что я – его. Маленькая и совсем беззащитная.

А он трахает меня, как ему вздумается.

Огромный. Безжалостный. Грубый.

Он может всю жизнь теперь приказывать мне вставать на колени по первому требованию.

Но я этого хочу. Чтобы он всю жизнь меня трахал.

Чтобы так… больно и странно, чарующе приятно.

На самой грани невыносимости и неописуемого, резкого удовольствия.

Так хорошо мне будет только с ним. Под ним. Под его грубыми жадными толчками, которые разрывают и растягивают меня, только мне так немыслимо сладко, что ничего больше не надо.

Я – только его. Здесь, сейчас и всегда.

И я ловлю его губы. Мы целуемся, как сумасшедшие, пока Элиас вбивается в меня. Вколачивается со всей своей страстью, а я, кажется, царапаю его ногтями, жалея лишь о том, что сегодня больше уже не выдержу.

Мне больно и непривычно от его размера… от его страсти и грубости…

Внизу все саднит и печет, обручая нас с Элиасом на крови.

Он делает рывок, вонзаясь в меня особенно сильно, и я понимаю: только что этот мужчина, который властно и настойчиво взял мою девственность, кончил прямо в меня.

Он не надел презерватив. Я не слышала никакого шуршания или какие там должны быть звуки.

Я могла бы пропустить что-то, но не сейчас, когда слышу все настолько остро.

Я не принимаю таблетки.

И если теперь я забеременею, это будет конец всему. Всем моим планам и мечтам.

Элиас Конте молча стискивает меня в объятиях, все еще оставаясь во мне, а у меня на сердце расползается ледяная, стылая горечь.

Нужно сказать ему. Покупать препарат всяко будет он или его слуги.

Я набираю в грудь побольше воздуха.

– Элиас…

– Тш, женщина. Ты все скажешь мне потом.

И он отпускает меня. Выходит из моего тела, причиняя саднящую боль своим огромным членом. А меня на миг охватывает странное, тоскливое ощущение пустоты.

– Элиас. Это важно.

– Лола, – в его голосе сквозит раздражение, – все самое важное сейчас у тебя между ног. Если не замолчишь – я повторю. Мне раза мало.

Это пошлая и грубая угроза, но я больше не решаюсь ничего возразить. В конце концов главное – принять лекарство в ближайшие сутки.

Я слышу какие-то шорохи и плеск, а потом Элиас говорит:

– Вот и умница. Сейчас я сниму повязку, а ты прикрой глаза ладонью. Потом медленно открой их.

Я слушаюсь. Глаза потихоньку привыкают к свету. Я разглядываю домик – весь уютный и деревянный, с минимумом мебели. Подо мной действительно кровать. Неподалеку стоит табурет, еще подальше стол, шкафчик с глухими закрытыми дверцами и… раковина. С самыми настоящими кранами.

Я опускаю взгляд вниз и вижу на простыне между ног пятнышки крови. Я так и сижу в закатанном к животу платье и… прямо в туфлях.

Так странно. Я больше не девушка. Я уже сама не понимаю, кто я… Потому что все вокруг… не прямо знакомое, да… Но все-таки странно, что мир остался настолько же обычным, когда ты стала женщиной. Или все важные изменения потихоньку наступят позже?

– Сиди спокойно. Я тебя помою, – Элиас одет в рубашку и брюки, а пиджак его великолепного костюма висит на стуле. На смуглом лице ни тени смущения.

Смущаюсь я:

– Ой… Я сама… как-нибудь.

– Без как-нибудь. Я тебя мою, и едем в клинику. Там посмотрят, все ли в порядке. И что-нибудь дадут, чтобы у тебя быстрее зажило, – его интонация вновь не терпит возражений.