А знаешь ты, в раю таким нет места,
Да и в аду едва ли уголок найдёшь.
Ведь можно замесить повторно тесто,
А жизнь повторно, жизнь не проживёшь.
Что сделал и не сделал – записалось,
Да что мне пост твой и твои молитвы?
Ты мне скажи: что за тобой осталось?
Несчастные и нищие? Так извини: Увы….
Нет места изуверам на святейших небесах,
Земля, коль соблаговолит принять.
Был взвешен ты на жизненных весах,
Зло перевесило, я вынужден признать.
* * * * *
Круговорот жизни
И снова погружаюсь в глубь веков
В мир замков и дворцов средневековья.
Но вижу я, как спины бедняков
Прогнулись гнётом дворянского сословья.
Монарх и свита, щедрый стол в Версале,
Зимний ли дворец в Санкт-Петербурге.
Мужчины в масках, дамы под вуалью
И редкий господин средь них безрогий.
Но сколько спеси, громких слов о чести
Да слишком ей ничтожная цена.
И здесь готовы погубить лишь ради мести,
Такие нравы и такие времена.
* * * * *
виденье
Мне как-то странное привиделось виденье:
То явь была или игра воображенья?
Всё вокруг лишь проявление сознанья,
Что ежечасно подвергаемо сомненью.
В виденье том был седовласый старец,
Глубокая река и горные хребты.
И виделось далёкое мне море,
Где дикий пляж, где берега пусты.
Но что-то в старце привлекло вниманье,
В словах не передашь эмоции прилив.
Он говорил о чём-то давнем, но сознаньем
Я понял малое из его речи уловив.
Или, возможно, он вещал о предстоящем,
О том, что ожидает род людской?
Чего мы не способны видеть в настоящем,
Всецело суетой поглощены мирской.
«Беда придёт, прольётся много крови,
Лишь малое число войну переживёт.
Но не поймут они той благодати, снова,
Старуха в чёрном урожай пожнёт.»
Он что-то говорил ещё, но слишком тихо,
Слова не долетали до моих ушей.