Лэйла-стероид

Выбравшись из ямы, которую проделали их тела при падении, Макс и Илона собирались было двинуться к огоньку, но тут Кретов полез в карман.

– Все-таки и об основной миссии забывать нельзя, – пробормотал он, доставая коробок спичек.

– Что ты делаешь?

– Погоди немного. Если только он не умеет летать…

Первую спичку задул ветер. Немного поколебавшись, Макс вытащил сразу несколько штук и, старательно прикрывая неверный огонек рукой, склонился к снегу.

– Вот они, – торжествующе заявил он. – Так я и думал.

Вереница следов протянулась неподалеку от ямы. След, удивительно похожий на звериный начинался тоже из углубления, но гораздо более меньшего по размерам.

– Вот тут он и приземлился, – проговорил Макс. – Упал на лапы, как и положено коту.

– А направился то он туда же, куда и мы собираемся, – хладнокровно сказала Илона. – Следы ведут как раз в том направлении.

Кретов и так видел, что она права.

– Это судьба, – бодро заявил он, старательно закутываясь в осенний плащ и поднимая воротник. – Ладно, пошли. Заодно посмотрим, такая ли судьба-индейка, как говорят. Включи фонарик на мобильном, на фига я спички жег-то, а?

* * *

Скал застыл в нерешительности, едва открыв дверь “избушки на курьих ножках”. Спецназовцы стояли неподалеку, расположившись полукругом. Стволы висевших на плечах автоматов смотрели в сторону притихшей деревни.

Над головой низко висели хмурые облака, постепенно приобретавшие все более грозные очертания.

– Буран будет, – негромко сказал Володин из-за спины. – Слышите, какая тишина? Как будто все замерло в ожидании.

– Вертолет успеет прилететь? – спросил Боков.

– До начала бурана, вы хотите сказать. Вряд ли. Но даже если и успеет долететь сюда, то уж обратно никак.

Майор оглянулся и задумчиво посмотрел на Бокова. Володин что-то проворчал и пошел к сваленным в углу дровам.

– Оставайтесь на ночь, – нехотя буркнул он. – Сегодня все равно вам отсюда не выбраться.

– Давай останемся, майор, – сказал Боков. Он почти болезненно ощущал, что носки облепили ноги холодной мокротой. – Чертовски не хочется пилить назад.

Скал опустил голову, словно размышляя о чем-то.

– Хорошо. Все равно скорее всего уже опоздали, – проговорил он через какое-то время. – А что с солдатами будет?

– Пусть к старичкам на постой попросятся, – откликнулся возившийся с дровами ученый. – Они не откажут. Для них только в радость будет

Боков кивнул и вышел наружу. Через несколько мгновений он вернулся, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ветер поднялся, – сообщил он, вновь с наслаждением стягивая с себя обувь. – Крепчает с каждой секундой.

Громко свистнуло за окном и вновь наступила тишина. Тут даже сугубо городские люди, такие как Боков и Скал ощутили приближение свирепого северного ветра.

Володин залез в печку и вытащил оттуда черный от копоти чугунок. После того, как пузатую ископаемую посудину водрузили на стол, Боков почувствовал, как слюна наполнила рот, а пустой желудок громко взвыл.

Ученый сходил к окну, где в нескольких стаканах обитали заросшие зелеными перьями луковицы и надергал около дюжины сочных стеблей. Захватив по дороге соль, он вернулся к столу, где изголодавшийся опер уже счищал кожуру с огромной картофелины. Засунув ноги в сухие носки, найденные хозяином в допотопном сундуке, Боков ощутил блаженное чувство покоя, поднявшееся от медленно согревающихся ног по всему телу.

– Жалко спиртное вышло, – хмуро проговорил Володин, сильными движениями отрезая горбушку от внушительного каравая. – Сейчас бы милое дело…

– Что это у вас? – послышался голос майора.

Боков проглотил пахнувший луком кусок и посмотрел на Скала, стоявшего перед лампадкой в углу.

– Я думал, что рядом с лампадкой обязательно должна быть икона.

– А это и есть икона, – отрезал Володин, щедро посыпая белую рассыпчатую половинку солью. – Только дохристианская. Мне как человеку, воспитанному при атеизме, трудновато было сразу же переметнуться в противоположный лагерь. Ну а прежняя вера в неверие рухнула, – он тяжело засопел. – Жить в обломках как-то неприятно, вот я и водрузил на стену то, что проверено временем.

– Я никогда не видел такого символа, – задумчиво пробормотал майор. – И даже не слышал о нем.

Заинтересованный Боков вышел из-за стола. Подойдя к майору, он протянул ему картофелину и перышко лука. Ни слова ни говоря, Скал стянул шарф и вонзил зубы в мягкую рыхлую теплоту.

Тем временем Боков удивленно хмыкнул, глядя на тщательно нарисованную спираль. Вернее, даже не нарисованную, а вырезанную в дереве. Повинуясь какому-то безотчетному чувству, опер протянул руку и коснулся пальцами центра спирали.

– Древнейший на Земле символ. Спирали находили в местах культовых сооружений еще первобытных людей. – пояснил Володин, неторопливо двигая челюстями. – Что он символизировал? Время, вечность, движение, путь… Предположений много, но достоверно уже никогда не узнать.

– Я слышал, что это был популярный символ у индейцев, – сказал Боков, отходя от стены.

Ученый еле заметно улыбнулся и пожал плечами.

– Это вы Стивена Кинга начитались. Повторяю, спираль, древнейший символ, общемировое достояние, так сказать. Его использовали очень часто. Самый интересный вопрос лично для меня не в том, что означает конкретно эта спираль, а в том, как вообще она оказалась в этой Богом забытой деревне. Будь я еще ученым, то постарался бы что-нибудь разузнать, но интереса и, так сказать, исследовательского зуда уже нет.

Скал молча жевал, не отрывая глаз от “иконы”. Боков почесал нос и вернулся за стол.

Володин приподнялся и зажег большую керосиновую лампу. Мягкий свет неожиданно преобразил черты ученого. Глубокие тени пролегли под его глазами, а морщины еще более резко проступили на лбу и щеках. Трепещущий огонек в секунду вновь превратил пожилого человека в ветхого старика.

Немного посидев в молчании, Володин вдруг обратился к майору:

– Если вам не трудно, – сказал он. – Вон там в углу стоит еще одна лампа. Зажгите ее и поставьте на подоконник.

– К чему это?

Мгновенно в глазах ученого промелькнул странный холодок. Боков уже во второй раз заметил, как не соответствует выражение глаз Володина всем его жестам, тону и поведению. Размышлять над этим следователю почему-то было лень.

– Старинный обычай, – устало выговорил ученый в ответ на вопрос Скала. – Здесь все с наступлением ночи зажигают две лампы. Одну для себя, другую для тех, кто, может быть, сейчас блуждает в темноте.

Немного повозившись, Скал зажег лампу и водрузил ее на подоконник.

* * *

Спецназовцы расположились с таким же комфортом, как и следователь с майором. Ни один домишко не мог вместить одновременно всех. Да и держаться всем вместе показалось глупым. За время утреннего похода по окрестностям, прозвучало немало нелестных слов как по адресу начальства, пославшего их во всеоружии в какое-то Богом забытое место, так и по адресу Бокова, неизвестно для чего вытребовавшего себе такой эскорт. Итог всем ругательствам подвел самый опытный из всех спецов.