Лэйла-стероид

Здесь тоже собралась огромная толпа. Услышав звуки гонга, майор с любопытством вытянул голову и увидел обычный боксерский ринг, на котором и проходил тот самый финальный бой за звание чемпиона Москвы. Судя по происходящему на ринге, бой проходил без правил. В такого рода развлечениях, которые изредка устраивал Тролль обычно соревновались груша и боец. В сегодняшнем бою роль груши исполнял смуглокожий гибкий паренек, с довольно хорошо развитыми мускулами, видимо студент решивший подзаработать, а бойца-молодца изображал бородатый здоровяк, атлетического телосложения. Явно бывший спортсмен либо каратист, либо кикбоксер.

– Подстроено все, – расслышал майор басовитый голос с авторитетными интонациями. – Этот кабан в предварительных боях пропускал удары, а когда ставки на пацана выросли, начал драться серьезно. Уж, конечно, Тролль и его компания поставили на кабана.

Скал взглянул на часы, несколько секунд помялся, а потом решительно вторгся в беснующуюся толпу зрителей и пробрался к самому рингу. Там он принялся колотить руками по доскам, оглушительно свистеть и орать.

Дела смуглокожего пацаны шли довольно-таки плохо. Бородач наносил удары с таким расчетом, чтобы не вывести «грушу» из игры раньше времени. Но к тому моменту, как майор начал свой собственный спектакль у ринга, здоровяк не рассчитал. Он нанес удар ногой по боку. Несколько более сильный чем нужно. Пацан вскрикнул и упал на одно колено, зажимая явно сломанное ребро. Зал взревел. Бородач пристально взглянул на «грушу» и сразу же понял, что пора заканчивать. Он поднял вверх руки, призывая толпу к молчанию. Воцарилась гробовая тишина. Здоровяк подошел к скорчившемуся пацану и схватил его за горло. Из носа, почти потерявшего сознание смуглокожего, потекла кровь. Бородач размахнулся и заехал ему между ног. После короткого сдавленного вопля пацан закрыл глаза. Не давая «студенту» упасть, бородач занес кулак и в этот момент в напряженной тишине послышался громкий голос Скала:

– Эй, туша! – крикнул майор. – Ты мне так понравился, что я решил сделать тебе подарок. Да брось ты этого сопляка!

Бородач недоуменно покосился в его сторону. То же самое сделали зрители, те, что поближе.

– Так вот, – продолжал майор, напрягая голосовые связки до предела, стараясь перекрыть поднимающийся шум. – У меня есть знакомый, одноногий инвалид. Давай мы устроим тебе бой с ним.

Здоровяк отпустил тяжело свалившегося на пол «студента» и обернулся к майору.

– Что ты сказал, говно, – процедил бородач.

– А что, – растерянно сказал Скал. – Я просто подумал… ну… что тебе нравится избивать… таких вот калек.

Зрители, те кто поставили на смуглокожего, одобрительно засмеялись. Рефери обеспокоенно посмотрел на виновника сорванного спектакля выразительно кивнул бородачу.

– Эй ты, умник, – заорал без промедления здоровяк. – Если тебе что-то не нравится, может выйдешь сюда и докажешь, что я неправ?

Теперь зашумели уже все зрители без исключения. Им явно понравилась эта идея. Скал пожал плечами и легким движением запрыгнул на ринг. Там он неторопливо пролез сквозь канаты и оказался перед бородачом.

– Зря ты начал шуметь, – негромко сказал здоровяк. – Не пойму я, ты дурак или сумасшедший?

Майор гордо выпрямился.

– Я – благородный воин, – громко сказал он, оглядев публику. – Я всегда встаю на защиту прав угнетенных.

Кругом засмеялись. Бородач выразительно покрутил головой.

– Точно псих.

– Это же шоу, козел, – пробормотал майор. – А я всегда хотел прославиться.

– Слушай, дурак. Не знаю почему, но у меня к тебе жалость проснулась, – тихо сказал здоровяк, начиная медленно подходить к Скалу. – Если хочешь жить, свались на ринг и лежи после парочки ударов. Это не шоу, болван, это жизнь.

– Хочешь, чтоб я лег, – Скал покачал головой и впервые серьезно посмотрел в глаза бородатого. – А этот пацан? Ему ты предлагал лечь, падла?

Силач громко выругался и взмахнул кулаком, который не успел коснуться челюсти майора. Скал отпрыгнул в сторону и с грохотом свалился на ринг с перекошенной физиономией.

– О-о-о, – тихо застонал он. – Мне конец. Передайте маме, что я не приеду к ней на день рожденья.

Здоровяк подошел к нему и наклонился.

– Ты что, клоун? – спросил он. – Тебя хозяин подослал?

Майор скосил глаза и увидел на пальцах бородатого подсохшую кровь смуглокожего пацана, которому суждено теперь провести в больнице не один месяц.

– Не знаю почему, но меня это как-то злит, – пробормотал майор в сторону. – Конечно, толстый, я – клоун.

Скал стянул с лица шарф, доверительно посмотрел на побледневшего бородача и добавил:

– Только съехавший.

Оба кулака майора взметнулись вверх как разжавшиеся пружины и одновременно врезались в лицо и горло бородача. Здоровяк издал хлюпающий звук и отлетел в сторону, нелепо взмахнув руками. Зрительный зал почти одновременно исторг возглас удивления. Бородач рухнул на ринг, сильно ударившись головой. Одним прыжком Скал оказался на ногах и взглянул на судью. Рефери криво и растерянно улыбнулся. Майору он напомнил многочисленных соучастников федеральных преступлений, которые всем своим видом показывали, что они тут ни при чем, что это судьба-злодейка, что, наконец, бес попутал. Скал молча отвернулся.

«Опять у нас тут старая игра в судей и преступников. Я всегда был там, где судьи, сегодня я, кажется, с другой стороны.»

Рефери поспешно, боком и стараясь держаться поближе к канатам, подошел к лежащему и прикоснулся к сонной артерии поверженного здоровяка. Через несколько секунд он поднял глаза, налившиеся детским испугом, и принялся яростно оттирать кровь с пальцев.

– Службу спасения не вызывайте, – сказал майор, поправляя на лице шарф. – Представление окончено.

Скал спрыгнул с ринга и медленно пошел к лестнице. Как он и ожидал, толпа расступилась, экономя майору время. Кто-то робко окликнул его, но Скал не обернулся. Больше не раздалось ни звука на всем его пути. Снова грянула музыка, назойливо-жизнерадостный вопль некоего подобия массовика-затейника заполнил атмосферу.

– Надеюсь вам понравилось наше леденящее душу представление. Актеры очень старались напугать вас и кажется им это удалось.

И сразу задвигалась, оживилась и засмеялась толпа, как всегда, стараясь стереть из памяти то, что не хочется помнить. Особенно в праздник. О майоре забыли как раз в тот момент, когда его сапог опустился на среднюю ступеньку лестницы, ведущей на третий этаж. Снова гремела музыка, люди смеялись и танцевали, а несколько человек утаскивали с ринга тех, кому уже было не до веселья.

– Интересно, – бормотнул Скал себе под нос, – я теперь чемпион Москвы что ли?

* * *

Молохов молча сидел и пил пиво. Когда человек темным осенним вечером не включает свет, забывает про телевизор, лезет в холодильник за скользкой банкой и забирается куда-нибудь в угол, это может означать только одно.

Настало время серьезно подумать.

«Значит у меня в комнате стоят жучки. Неведомый старичок по имени Эскулап настолько любопытен, что даже нарушает закон. Позвонить Сереге? Это означает сообщить в милицию. В последнее время такой шаг считается чуть ли не глупостью, когда дело касается чего-то серьезнее чем угон автомобиля. А вот я сообщу. Серега умный парень, он поймет…»

Нельзя ведь. Нельзя больше никого вмешивать в это дело. На все сто прав был Бомж. Не мне становиться героем-разоблачителем нехороших людей. Теперь самое большое мое желание – развязаться со всем этим.»

– Если только все не зашло слишком далеко, – пробормотал Дима, проглатывая остатки пива. – Ах, простите, простите. Я забыл, что меня могут подслушать.

В дверь позвонили. Молохов вяло покосился в сторону двери.

«Интересно, если не открывать, они дверь вышибут? Хотя зачем. Милый старикан забрался в квартиру, понаставил ушей, а я и не заметил. Значит он сможет открыть дверь, не прибегая к грубой силе.»

Раздался еще один звонок. Дима сжал в руке банку и потащился открывать. Стоявший за дверью почтальон слегка скривился, учуяв запах пива. Вернее нескольких банок уже употребленного пива, так будет точнее. Придя в себя от неожиданности, Молохов что-то пробормотал, принял конверт и расписался. Глядя вслед удаляющемуся трезвеннику, Дима расхохотался. Он смеялся так, что с трудом захлопнул дверь, дополз до ванны и сунул голову под кран, повернув лицо навстречу вяло льющейся воде. Холодная струя быстро привела его в чувство, и вновь бодрый, жизнерадостный и отфыркивающийся Д. Молох плюхнулся в кресло. Все еще посмеиваясь, Молохов щелкнул выключателем. Оказавшись под большим световым колпаком, исходившим от высокого торшера, он перевернул бланк и еще раз всмотрелся в черные буквы:

«Исследование присланного образца закончено. Барток».

– Графиня изменившимся лицом бежит пруду, – хмыкнул Молохов. – Если кто-то решил меня напугать, то учились они явно у Бендера. Вот черт! А ведь еще сегодня утром я подумал бы, что они просто ошиблись адресом.

* * *

Здесь было тихо. Звуки музыки доносились сюда в виде глухого буханья. Скал неторопливо шагал мимо ряда закрытых дверей. Одна из них была полуоткрыта. Майор услышал скрип кровати и стоны. Не останавливаясь, он прошел весь коридор до конца и остановился перед широкими дверьми, стилизованными под средневековые замковые ворота, уменьшенные раз в десять. Именно здесь Тролль обычно развлекался с очередной напоенной до скотского состояния куколкой.