Августовская ночь

– Астероиды затянули на геостационарную орбиту Гордианы и слепили луну.

Я, не особо сведущий в астрономии, не был заинтригован всеми техническими сложностями такого мероприятия, и задал лишь отвлечённый вопрос:

– Откуда ты это знаешь?

– Я бывала там, меня отправляли к военным несколько раз.

– К военным? При чём тут они?

– На нём располагается ставка нашей группировки войск, в ней служит мой брат. У них там постоянно что-то происходит – хоть каждый день в газетах публикуй.

– Не сидится тебе на родной планете, – заметил я.

Она посмотрела на меня всей глубиной своих глаз.

– Да, и хочется улететь на другой край Вселенной.

У меня было странное ощущение, что мы шепчемся, как шепчутся собеседники, находящиеся в тишине лицом к лицу. Её слова навеяли на меня чувство неловкости, и я опустил взор на вечно мокрый на этой планете асфальт. Что я мог ответить ей на это?

– Ты знаешь, у меня здесь ощущение, что я уже побывал на краю Вселенной.

– Что ты имеешь в виду?

Я долго не мог сформулировать ответ, так, чтобы он был и ёмким, и не обидным для Ясны.

– Сложно ответить парой слов. Всё совсем иначе, чем дома. Многие вещи мне кажутся дикими, несуразными, алогичными. Самый частый вопрос, который я задаю здесь у вас – знаешь, какой? «Зачем?»

– Понимаю тебя. Скучаешь по дому? – сочувственно спросила она.

– Конечно, и мне не хватает привычных вещей, хотя человек, как оказывается, способен быстро адаптироваться.

– Ты адаптировался?

– Да, но внутренний протест во мне не стихает, – признался я.

– Я бы спросила, против чего именно ты протестуешь, – сказала Ясна, – но почему-то мне кажется, что я знаю ответ, глядя на тебя, на то, какой ты есть.

Наш разговор продолжился уже в кафе: посетителей, кроме нас, почти не было, еда была сносной, кофе – терпимым.

– И какой же я?

– Необычный, очень необычный, – я видел в печальных глазах Ясны влюблённость и надежду на взаимность. – Такой безукоризненный, такой воспитанный, такой нравственно высокий…

– Я аристократ, – с достоинством ответил я. – Не понимаю, почему моральная норма принимается за что-то необычное.

– Твоей возлюбленной можно было бы позавидовать, – очевидно, она проводила разведку. Стоило ли мне подыгрывать её не очень тонкой хитрости?

– Можно было бы, – это длилось какие-то ничтожные доли секунды, но я заметил, как зрачки Ясны изменились в размере, и будто собственными ушами услышал стук её сердца после моего ответа.

Девушка, покраснев, опустила лицо. Я снисходительно улыбнулся, терпеливо ожидая, пока она справится с нахлынувшими эмоциями. Мне было очень интересно, выдержит ли испытание её самоуважение, а именно, попросит она или нет забрать её с собой в столицу? Через минуту Ясна вновь посмотрела на меня.

– Странно, что бывают такие разные миры: в них живут внешне одинаковые, но такие разные внутри люди. Кому-то повезло родиться на Августе Приме, и он трудится ради достойного места в обществе, которое словно забронировано для него; а кому-то суждено просуществовать в провинции, и ему приходится только уповать на везение занять чьё-либо место, потому что отдельного для него не предусмотрено. Вот ты: твой внешний вид говорит о том, что ты успешен! Успешен уже в том, что тебе не приходится тратить время на всякие мелочи, а решать действительно важные задачи. И ты точно знаешь, что в итоге получишь. А у нас тут нет никакой связи между затраченными усилиями и их результатом. В итоге ты словно ждёшь счастливый билет.

Я внимательно посмотрел на неё.

– Ты очень не подходишь этой планете, Ясна, твоё место явно не здесь, среди всего этого сброда, именующего себя людьми. Ты тоже какая-то другая, я это сразу заметил.

Девушка рассмеялась:

– Ты очень учтив, делая ответный комплимент.

– Я знаю, но не в этом дело, – отвечал я. – Ещё там, в департаменте, я увидел в тебе человека замечательных качеств, и это… сразу режет глаз и, – я приподнял над столом указательный палец, – греет душу. Не всё на Гордиане потеряно, если у вас живут похожие на тебя люди. Тогда, к слову, ты мне очень помогла в моей работе, а я так и не выразил тебе свою признательность.

– Ты уже это сделал, поверь; даже не представляешь, как ты её выразил, – она ненавязчиво накрыла мою ладонь своей. – Ты расскажешь, чем занимаешься?

Я не был настолько пленён её очарованием, чтобы начисто забыть о мерах элементарной предосторожности, и ответил привычно непринуждённо:

– Обычный средний чиновник, коих на АП целая армия, выполняющий всякие странные поручения начальства.

Ясна не стала упорствовать; может быть, её интерес был искренним.

– У тебя есть друзья?

– Есть, наверное, – девушка задумчиво пожала она плечами.

– Почему «наверное»?

– Те, которых можно назвать хорошими, улетели отсюда, а те, которые остались, – вряд ли их можно считать близкими, – Ясна положила голову на скрещенные у груди руки, задумчиво глядя перед собой.

– Куда улетели? В столицу?

– Нет, что ты, ближе – в основном, на Согдиану, кто-то – на Элефантину.

Ух ты, это очень интересно.

– И как им там живётся? Как вообще жизнь на этих планетах?

Ясна задумалась, глядя в окно, потом пожала плечами и невзначай ответила:

– Не знаю, они мало пишут. Говорят, что на Согдиане вообще всё по-другому, там жизнь более комфортная и спокойная, но там рады не всем, только тем, кто будет полезен этому миру, у них как будто другое государство – надо сильно постараться, чтобы доказать, что ты вольёшься в их общество. Те, кто подался на Элефантину, молчат, будто пропали бесследно.

…Ужин подходил к логическому завершению, да и все кафе здесь закрывались довольно рано.

– Зайдёшь ко мне в гости?

В голове зашумело, и я в очередной раз вступил в борьбу с самим собой, которую проиграл. Что делает это милое создание? Я кивнул.

«Он проявляет слабость» – скажете вы и будете правы, но в какой-то степени, сама Юлия была причиной происходящего. Я злился на неё. Перед глазами постоянно всплывало её лицо с влажными глазами, а в ушах звучали слова, сказанные на стадионе, но это не имело никакой видимой связи с её молчанием, когда мне так нужно было её видеть или слышать. С другой стороны, за два свидания она глубоко тронула моё сердце, пробудив в нём чувства и тем пошатнув моё эмоциональное равновесие, и теперь мне было крайне тяжело сопротивляться влечению к девушке, которая так неожиданно встретилась и понравилась вдали от дома.