Крепость 19F

– Рон, у меня ощущение, что все, что я сейчас слышу это какой-то сон. Миллиардеры, побывавшие один раз на Луне, в качестве космического туриста, не могут объективно оценивать текущее состояние технологий. Конечно они под большим впечатлением. Как ребенок, увидавший в первый раз модель железной дороги в гипермаркете игрушек. Добыча тех же алмазов или золота из астероидов это дело даже не ближайших десятилетий. Такое уже было в начале освоения космоса. Рисовались радужные картины приближающегося космического века. Базы на Луне и на Марсе казались делом ближайших лет. Вот уже больше 100 лет прошло, а мы не смогли построить на Луне базу, безопасную от космической радиации и микрометеоритов. А ты предлагаешь загрузить существующие конструкторские и производственные ресурсы отрасли на воплощение неосуществимых идей.

– Какая к черту разница Тони, осуществимы, неосуществимы – это очень большие деньги, очень большие. – последние слова он произносил уже тихим тоном, глядя Тони прямо в глаза. –  И потом, если марсианская программа не увенчается успехом у нас появится опыт. Но это будет наш опыт. И если мы не сможем добыть на астероиде и фунта золота мы обкатаем массу новых технологических приемов при высадке. Хватит загружать Русское и Китайское производство, пора уже стать патриотами.

– А как же Европейцы? – спросил Тони также, переходя на спокойный тон.

– Европейцам можно отдать часть компонентного производства. Европейцы всегда благоговели от величия одной только аббревиатуры NASA. А сейчас национальное агентство превратилось в собственную тень. Все самые перспективные проекты отдаются в МКА. Основная часть финансирования также идет туда. А великое некогда агентство занимается элементарными спутниковыми системами, куда это годится?

– Все это, конечно, грандиозно, – ответил Тони. – но у нас нет главного. Ядерных буксиров у нас только два и оба были изготовлены русскими еще до создания международного космического агентства, а значит, конструкторская документация на них не является всеобщим достоянием членов МКА. А к проектированию буксира для Марсианской программы находится еще только в стадии технического задания. А вот еще такой аспект, как насчет общественного мнения по поводу всего этого?  А имиджевые потери Государства?

– Государство только выиграет. Разработка буксира будет осуществляться НАСА. Благодаря разведке часть конструкторской документации русских у нас есть. А общественное мнение уже готовится. Видел, что творится на улицах? Думал это случайно? Пора делать выбор! – заключил Рональд Гор. – Ты с нами Тони?

Тони находился в оцепенении. В ушах Энтони Дэвиса стоял белый шум. Все над чем он работал последние годы могло обесцениться в ближайшее время. Перед глазами стояла Картина Лунной базы, какой он запомнил её в последнее посещение со взлетной площадки. ОЛМ засыпанные реголитом, посадочная площадка. Особо впечатлила площадка вышедшей из строя техники. На ней ютилось несколько бульдозеров, универсальный кран, 2 ровера и сваленные в кучу андроиды, оказавшиеся неэффективными. Все освещено солнечным светом. Потом все начало удаляться. Тони всегда удивляла скоротечность процесса взлета и пристыковки посадочного комплекса к буксиру…

Из оцепенения Тони вывел голос Рональда:

Тони, ты меня слышишь? Рональд, что-то писал на салфетке. Тебе нужно выступить на совете с критикой программы строительства тоннелей. Дописав Рональд протянул салфетку Тони. Это еще не все Тони. Если все получится, твои старания не будут забыты.

Взглянув на салфетку Тони, ответил:

– Мне нужно подумать.

– Подумай Тони, подумай. Но у тебя не очень много времени. И не забывай кому ты многим в своей жизни обязан, – сказал Рональд, вставая из-за стола, и оставляя ошарашенного Энтони Дэвиса.

Глава 5. Явление героя

Лунный транспортер двигался очень медленно, плавно подпрыгивая на кочках. Для Дмитрия Долгова это был первый выезд с территории базы.

Три года назад отучившись на гражданского пилота в летной академии, Дмитрий стремился попасть в отряд космонавтов, мечтая управлять космическими челноками. Но ему было отказано, приоритет отдавался военным пилотам. Не оставляя мыслей о космосе, он за свой счет прошел обучение управлением космическими аппаратами и продолжал методично забрасывать Роскосмос письмами. Однажды ему перезвонили, с предложением попасть в космос, но только не в качестве пилота, а в качестве участника в одном, как было сказано, может быть еще более интересном проекте. Дело в том, что с детства он увлекался радиотехникой посещая различные кружки по данной тематике, мог разобраться и починить практически любой прибор, бытовую или вычислительную технику. Этим увлечением, указанным в резюме он, как оказалось и завоевал-таки интерес чиновников Роскосмоса. К тому времени он уже имел какой, никакой налет на региональных авиалиниях, а потому даже начал сомневаться в том правильный ли он выбор делает, оставляя авиацию ради того, чтобы стать техником. В конце концов, он решил для себя, что небо никуда не денется, а вот побывать горазд выше неба, такой шанс представляется не каждому. Так он и подписал трехсторонний контракт с Роскосмосом и МКА, попав в отряд космонавтов в постоянно действующей международной лунной экспедиции.

И вот он уже 3 месяца находился на Луне, но его работа совсем не была связана с нахождением на её поверхности. Он занимался обслуживанием и ремонтом оборудования лунных модулей, в которых жили и работали космонавты. Бывали времена, когда техникам было просто нечем заняться и тогда случалось, что их привлекали к другим работам. Но работа в основном была связана с территорией базы, представлявшей из себя лунный городок. А тут вдруг повезло и не просто работа, а выезд с территории. О таком он не мог даже мечтать еще вчера.

Геологам потребовалось сопровождение для отбора керна на леднике. Практически у всей геологической партии закончилась вахта и они отбыли на Землю с ближайшим буксиром. Сменщики не смогли прилететь по причине смещения графика полетов. Остался один геолог на которого навалилась работа всей лунной геологической партии. Вот ему то и предстояло отправиться отобрать несколько кернов реголита в заданном квадрате ледника горы Гречко. Один он туда отправиться не мог, правила безопасности были ужесточены и требовали, чтобы выезды за пределы базы совершались в количестве не менее 3 человек включая водителя транспортера. То есть вся работа Дмитрия состояла в подстраховке товарища при проведении работ и погрузке разгрузке оборудования. Но Дим был этому крайне рад, по тому как в силу своей деятельной натуры однообразие не любил большего всего.

Для Гарри Джонсона же это был не первый выезд он уже объездил все окрестности изучая лунные породы, и составляя карты залежей замороженной воды в кратерах, расположенных в округе. Он был настоящим геологом и кабинетной работе предпочитал работу на пространстве, пусть в вакууме, пусть под бомбардировкой заряженных частиц и с рисками погибнуть от метеорита, но лучше на лунном просторе. Он был страшно недоволен, что из-за задержки перевахтовки, кабинетной работы стало больше. Вахта геолога на Луне самая коротая она составляет всего лишь 4 месяца, из-за высокой дозы радиации, получаемых при работе на открытом пространстве. Сидеть остатки своей вахты в кабинете для него было выше его сил. Поездку к леднику горы Гречко он воспринимал как легкую прогулку, которую он совершал уже не первый по тому что ледник находился практически возле лагеря. Но это была хорошая возможность отвлечься от постоянных звонков с Земли. С тех пор как он остался один его просто задергали постоянными подключениями по радиосвязи.

Гора Гречко, южный склон которой был укутан ледником, находилась от Базы на расстоянии 1 600 метров. При разрешённой скорости транспортера 8 км/час, ехать до нее было всего 12 минут. Пешком передвигаться на расстояние свыше 1 км от базы было запрещено. Радиационный фон мог возрасти очень резко. И хотя ровер совершенно не предоставлял никакой защит от радиации, передвигаясь пешком до укрытия ты будешь в 4 раза дольше, находясь в зоне агрессивного воздействия ведь средняя скорость передвижения пешком в современных скафандрах составляет не больше 2,2 км.ч. Можно конечно и быстрее, но велик риск падения, а любые риски нарушения герметичности скафандра или отказа систем жизнеобеспечения исключаются правилами безопасности, установленными МКА. Все космонавты на Луне знали, что эти правила написаны кровью первопроходцев лунной экспедиции.

Глядя в широкое лобовое стекло Дим ликовал, предвкушая приключения, связанные с их вылазкой. Гора Гречко приближалась все больше открывая взору свой южный склон, из дали казавшийся просто темным пятном, но теперь открывавший линию своего своего темного рельефа, на фоне звездного неба. Возвышенность являлась частью стенки древнего кратера. Со временем кратер бы разрушен новыми ударами метеоритов, а многолетнее влияние солнечного ветра, как пескоструйной машиной сгладило грубые формы, образованные первичным ударом.

Южная сторона возвышенности, являвшаяся северным валом кратера, несколько миллиардов лет оставалась в тени. Благодаря этому факту реликтовый лед сохранился здесь в своем первозданном состоянии прикрытый лишь сверху реголитовым ковром.

Ровер остановился. Все ребята, дальше пешком прозвучал в шлемофонах голос водителя, миллиардера Ивана Якимчука. Ближе не смогу поверхность очень неровная. Буду стоять здесь.

До тени кратера оставалось около трехсот метров. Дим и Гарри начали выгружать оборудование. Облегченный ровер развернулся и откатился на несколько метров от них. Дмитрий заворожено смотрел на этот маневр. Задние колеса плавно подскакивали на неровностях и также плавно опускались на грунт, в разное время, благодаря независимой подвеске, каждого из колес. Если бы Дим был без скафандра Гарри бы заметил, что у него слегка приоткрыт рот от изумления. Хватит мечтать парень, проворчал Гарри. Поднимай бур пошли. Гарри был вдвое старше Дмитрия. Это была его 7 вахта, что для геологов на Луне было практически невероятно. Господь, бог спасал его от сильных солнечных вспышек. На медкомиссии врачи удивлялись. Он же им отвечал, что это так на него благотворно действует воздух Северной Каролины, куда он перебрался с семьей, совсем недавно. «Последняя вахта и на пенсию к прекрасным водопадам и озерам» думал про себя Гарри, пока они добирались до теневой стороны возвышенности Гречко.

Дим десятки раз слышал об эффекте тени на Луне, но подойдя к ее границе, он даже вскрикнул от неожиданности в микрофон.   Нога, которую Гарри занес в теневую сторону пропала.

– Оба! Глазам не верю, абсолютная темнота!

– Не забудь включить периметральное освещение скафандра. А то себя самого не увидишь, – пошутил над ним Гарри.

Дим так и сделал. Светодиоды, находившиеся в ободе его шлема, загорелись слабым рассеянным свечением, что позволило видеть элементы собственного скафандра и немного вокруг себя.  Они медленно продвигались вглубь теневой стороны возвышенности, дополнительно освещая свой путь ручными фонариками.

– Абсолютная темнота говоришь? – нарушил «абсолютную» тишину в эфире Гарри. – Это не совсем так. Тень на Луне не может быть абсолютной, даже при полном отсутствии атмосферы. Материя все равно отражает фотоны. Это же не черная дыра тебе. Пять лет назад один из первых геологов поисковиков экспедиции оторвался от группы в горной гряде одного из кратеров, похожего на этот. Да вдобавок ко всему у него сломались фонари. Дело было как раз на стороне никогда не освещаемой солнцем. Так, в полной темноте он пробирался до группы ведомый спутниковым маяком, освещаемый только светом млечного пути. Он говорил, что со временем глаза привыкают к отражению звездного света от грунта. К тому же он частично пользовался индикацией, расположенной на рукаве. В итоге он увидел свет фонарей группы, искавшей его, и вышел на этот свет. Но ты знаешь, сколько я не пробовал провернуть этот трюк на базе во время затяжной лунной ночи, в тени участков, не освещенных искусственным освещением у меня так ничего и не вышло. Дело в том, что там контраст яркого света от прожекторов и тени, не дает глазам привыкнуть.  А вот здесь другое дело.  Если ты будешь в этой кромешной тьме достаточно долго и поблизости не будет источника ярче, чем звезды, ты со временем привыкнешь и станешь видеть предметы, находящиеся в тени.

У Дмитрия от рассказов бывалого Гарри пробежал холодок по спине.

– Смотри под ноги парень, и не экспериментируй с освещением. Будешь это делать в свободное от работы время. Не нужны мне эксцессы в последнюю вахту. Две фигуры медленно продвигались, разрезая своими фонарями кромешную темноту теневого склона. Наконец они добрались до требуемого квадрата. Не спеша, развернули телескопический бур и начали бурение. Точнее бурить начал Гарри. Дим лишь был на подхвате. Помощи особо не требовалось, и он начал осматриваться по сторонам, поднимать мелкие камни, лежащие сверху на реголите, и рассматривать их. Несколько необычных камней он сложил в нагрудный карман.

Дим так сильно увлекся процессом, что не смог разобрать отборной брани Гарри. Но по интонации он понял, что-то случилось.

– Что ты бранишься Гарри? –  Дим повернулся в сторону геолога и увидел картину в реальность, которой, мозг отказывался верить. Гарри уплывал в прорубь, уплывал вертикально вниз. Все это происходило в какие-то секунды. Вдруг он осознал, что Гарри проваливается в трещину, Дим подался в его сторону, но было уже поздно. Геолог исчез в Зияющей темноте. Дим осознал, что он просто не мог в вакууме услышать какой-либо звук кроме голоса Гарри в шлемофоне. Он слышал брань еще несколько секунд, но казалось, что это была целая вечность. Ужас обуял его. Потом все стихло. Через, какое-то время Дим тихонько позвал его по имени, но геолог не отзывался. Техник аккуратно приближался к краю, одновременно постукивая ногой по почве, проверяя, где кромка может быть хрупкой. Нужно, что-то предпринять, стучалось в голове. Он чувствовал, как по спине стекает пот, а в висках отчетливо бьется пульс. Дим подобрался к самому краю трещины. Периметральное освещение, находившееся в шлеме Дмитрия, осветило лишь ее края. Трещина представляла собой неправильной формы овал. Шириной 2 метра и длиною в 6 метров. Дмитрий опустился на колени и посмотрел за край. Свет его фонарей освещал стенки трещины на несколько метров, но дальше темнота ее была непроницаемой.

Наконец, Дим услышала голос Гарри. – Ты слышишь меня парень? Его голос был настолько тихим, что пришлось добавить звук.

– Ты можешь оценить свое состояние? – спросил Дим

– Хреновое парень. Я не могу подвинуться, кажется, я переломался.

– Главное ты жив Гарри. Постарайся не двигаться. Я сейчас свяжусь с базой.

– Тут в эфире появился Иван. Что у вас случилось? Я вызываю помощь базы.

– Гарри провалился в трещину. Похоже, у него переломы ног. Езжай за помощью.

– Тут есть еще кое-что парень. Тихим голосом прошептал Гарри. Давление скафандра падает.

Дим вдруг почувствовал абсолютную ясность в голове. – Гарри, ты видишь меня.

– Вижу свет вверху. И края дыры, в которую я видимо провалился. Лично тебя не вижу.

– Гарри ты можешь оценить, сколько метров глубина?

– Не знаю метров 20-25, – ответил Гарри. – Не уверен, что мои суждения могут быть верными, учитывая мое состояние. Не вздумай соваться сюда сынок!

Дим огляделся и увидел бур. Отброшенный Гарри при падении. Он поднял бур и начал забуриваться в двух метрах от края обрыва. В ящик жизнеобеспечения геологов была вмонтирована миниатюрная лебедка, её длина составляла 18 метров. Тросик состоял из углеродного нано-волокна. Вес человека в скафандре он выдержит без проблем, но вот в двигателе Дим был не уверен.  Двигатель лебедки не был предназначен для подъема, опускания человека и скафандра в условиях 1,7G, но с грузами до 50 кг он справлялся успешно. Бур работал от аккумуляторов, которые привезли с собой геологи. Забурившись на достаточную глубину для фиксации бура Дим, отдернул кабель бура от аккумулятора, кабель составлял порядка 3 метров в длину. Он привязал трос лебедки к кабелю. Затем Расстегнув молнию на ноге, он проверил наличие газового резака, и затем застегнул молнию. Взяв крепко в правую руку трос, он развернулся к краю пропасти, и смело сделал шаг назад в бездну. Дим опускался потихоньку, слыша жужжащий звук двигателя за спиной. Главное, чтобы хватило троса, – Думал он. – И давление в скафандре Гарри как ему представлялось, падало не слишком быстро. Если размер повреждений был бы критический он бы погиб в считаные секунды после падения. Но Гарри вышел на связь значит, насосы поддерживают давление за счет запаса ящика жизнеобеспечения.

Гарри, ты меня слышишь? – спросил Дим. – Ты в порядке?

– Да парень я тебя слышу, не сказать, чтобы в полном, но я держусь. Только холодно очень. Видимо, меня нехило потрепало, кислород уходит и тепло вместе с ним.

– Погоди не раскисай, я уже иду. – Подбадривал геолога Дим.

Он пытался рассмотреть что-либо под собой, но ничего не было видно. Тут, вдруг, он услышал щелчок. «Сломался двигатель? Не выдержал веса?», – пронеслось в голове. «Не должен был. Механизм работал на разматывание. Значит, это вся длина троса».

Дим посмотрел вниз. Какие-то очертания проступали. К низу трещина имела плоское дно. Скорее всего, это слой лунной Пыли. Накопленный здесь со временем. До дна оставалось примерно метра три. Он достал резак, включил его и без сомнений перерезал углеродный тросик. «Главное приземлиться удачно», подумал Дим в последний момент. Но все вышло благополучно. Приземлившись прямо на ноги, на плоскую поверхность, Дим осмотрелся. Силуэт геолога он увидел практически сразу метрах в 5 от себя. Гарри лежал на спине, прислонившись к какому-то выступу. Индивидуальное освещение не работало. Свет индикаторов на руке также не был виден.

Гарри смотрел на него через, через стекло шлема. На глазах его были слезы: